— Нет, — ответил Бродриб. — Но мисс Мэйбл пойдет со мной в контору, чтобы посмотреть кое-какие бумаги и обсудить, дела. Потом я заскочу к вам и заберу эту проклятую штуковину.
— Не стоит беспокоиться, — возразил Торндайк. — Я сделаю все, что нужно, и сразу же принесу вам шкатулку.
Бродриб охотно согласился с этим предложением. Он и его клиентка начали собираться. Я тоже поднялся и, поскольку у меня был вызов в отель «Линкольн» на Оулд-сквер, то я попросил разрешения сопровождать их.
Когда мы вышли на Кингсбенч-уок, я заметил низенького, порядочного на вид мужчину, который только что прошел мимо наших дверей и подошел к соседним. В свете фонаря перед входом он очень походил на японца. Думаю, мисс Мэйбл тоже заметила его, но не подала вида, как, впрочем, и я. Но, проходя по Темпл-лайн, мы чуть не натолкнулись на еще двух мужчину чьи небольшие, щеголеватые фигуры — хотя я видел их лишь со спины, а освещение было тусклое — усилили мои подозрения. Когда мы начали догонять их, они прибавили ходу, а один из них оглянулся через плечо. Мои подозрения подтвердились, у него было несомненно японское лицо. От взгляда мисс Мэйбл не ушло мое любопытство к тем двум, и, после того как они резко свернули за монастырем на Памп-корт, она заметила:
— Видите, меня до сих пор преследуют японцы.
— Да, я заметил их, — сказал Бродриб. — Это, наверное, студенты-юристы. Но за нами могут, конечно, следить. — И он тоже свернул на Памп-корт.
Вслед за нашими восточными братьями мы пересекли Лейн и вышли через Девер-корт на Темпл-бар. Здесь наши дороги разошлись: те двое повернули на запад, а мы направились на Нью-сквер. Перед входом в дом Бродриба мы остановились я осмотрелись вокруг, но никого не увидели. Я направился дальше своей дорогой, пообещав вскоре вернуться и послушать, что скажет Торндайк, а адвокат и его клиентка исчезли в подъезде.
Я задержался дольше, чем намеревался, но, когда пришел на квартиру Бродриба — он проживал над своей конторой, — Торндайка там еще не было. Однако через четверть часа мы услышали на лестнице быстрые шаги. Бродриб распахнул дверь, в помещение вошел Торндайк и достал из кармана шкатулку.
— Ну и как, — спросил Бродриб, беря ее и закрывая в своем столе, — заговорил ли оракул и что он сказал?
— Оракулы, — ответил Торндайк, — обычно немногословны. Прежде, чем я попробую разъяснить вам их пророчества, мне хотелось бы осмотреть место бегства, посмотреть, есть ли какое-либо убедительное подтверждение того, что Уэниси должен был вернуться на Браунлоу-стрит и это было для него опасно. Вопросы, думаю, существенные.
— Тогда, — с видимым Нетерпением сказал Бродриб, — пойдем и осмотрим то злосчастное место. Это же совсем недалеко.
Мы все сразу же согласились: по крайней мере двое из нас сгорали от нетерпения. Потому что Торндайк — он, как всегда, преуменьшил свои успехи — недвусмысленно дал понять, что шкатулка все-таки кое-что ему сказала. Дорогой я все время украдкой поглядывал на Торндайка, пытаясь уловить на его невозмутимом лице хоть какой-нибудь намек на то, что все это означает, и размышлял, каким образом путь беглеца может повлиять на решение загадки со шкатулкой. Бродриб был, очевидно, озабочен теми же мыслями, и, когда мы свернули на Браунлоу-стрит, я заметил, что он вот-вот не выдержит и даст волю своему возбуждению.
В конце улицы Торндайк остановился, посмотрел назад, а затем вперед. Перед нами тянулась довольно мрачная улица, являвшаяся, по сути, продолжением Бедфорд-роуд и, кстати, так же называвшаяся. Наконец Торндайк подошел к замощенному островку посреди улицы, на котором стояла пожарная помпа, осмотрел оттуда выходы на Браунлоу-стрит и Хэнд-корт, а потом неторопливо и внимательно обследовал саму помпу.
— Она очень старая, — заметил Торндайк, постукивая косточками пальцев по ее корпусу. — Если не ошибаюсь, одна такая помпа сохранилась еще на Квин-сквер и еще одна на Элд-гейт. Но та все еще работает.
— Да, — кивнул головой Бродриб, чуть ли не пританцовывая от нетерпения и, насколько я мог судить по его виду, мысленно кляня все помпы на свете. — Я это заметил.
— Полагаю, — продолжал Торндайк, — им пришлось снять рычаг. Очень жаль.
— Может, и так, — простонал Бродриб, и цвет его лица уже начал напоминать цвет квашеной капусты. — Но какое…
Бродриб замолчал и уставился на Торндайка. Тот как раз пытался просунуть руку в отверстие, где когда-то был рычаг. Он довольно равнодушно ощупал помпу изнутри и заявил:
— Труба на месте, как, очевидно, и поршень. — (Тут я услышал бормотание Бродриба: «Пропади они пропадом — и труба и поршень!») — Но у меня слишком большая рука, я не могу ею там повернуть. Не согласитесь ли вы, мисс Мэйбл, просунуть туда свою руку и сказать мне, прав ли я?
Мы все в крайнем изумлении уставились на Торндайка. Но мисс Мэйбл сразу же опомнилась и с осуждающей улыбкой, настороженно сняла рукавичку, встала на цыпочки — для нее отверстие было слишком высоко — и засунула руку в узкую щель. Бродриб смотрел на нее сердито, словно индюк, что-то бормоча, а меня вдруг охватило предчувствие, что сейчас что-то произойдет. И я не ошибся. Ибо, пока я смотрел, смущенная улыбка на лице мисс Мэйбл растаяла, а на ее месте проступило выражение невероятного удивления. Мисс Мэйбл начала медленно вынимать руку и наконец стало ясно, что она что-то достает. Я ступил поближе и при свете фонаря увидел, что это кожаный мешочек, затянутый веревочкой, с которой свисала сломанная печать.
— Не может быть! — воскликнула мисс Мэйбл, развязывая дрожащими пальцами веревочку. И вдруг, заглянув в мешочек, вскрикнула: — Это оно! Оно! Ожерелье!
У Бродриба от изумления отнялся язык. У меня тоже. Я все еще смотрел, раскрыв рот, на мешочек в руках мисс Мэйбл, когда почувствовал, как Торндайк дернул меня за локоть. Я резко обернулся и увидел, что он подает мне автоматический пистолет.
— Помогайте, Джервис, — тихо сказал он, посматривая в сторону отеля «Грей».
Я взглянул в ту же сторону и увидел, как из-за угла выходят три человека. Бродриб тоже заметил их; в тот же миг он выхватил из рук своей клиентки кожаный мешочек, спрятал его в карман и застегнул на пуговицу, а затем закрыл собой мисс Мэйбл, воинственно выставив перед собой трость. Три человека шли цепочкой по тротуару, пока не поравнялись с нами, а тогда одновременно повернулись и двинулись к помпе; правую руку каждый из них держал за спиной. Мгновение спустя рука Торндайка, сжимавшая пистолет, взлетела вверх, — а вслед за нею и моя, — и он резко выкрикнул:
— Стойте! Если хоть кто-то шевельнет рукой, я стреляю!
Его крик сразу же остановил этих троих — очевидно, они не ожидали такого приема. Что могло бы случиться дальше, трудно сказать. Но в этот момент прозвучал полицейский свисток, и со стороны Хэнд-корт выбежали три констебля. Свисток тут же повторился — теперь уже со стороны Ворвик-корт, и еще фигуры полисменов выскользнули из дверей отеля «Грей». Наши преследователи колебались недолго — минуту спустя они бросились наутек и что было сил направились в сторону Джокейз-фнлдс. Вслед за ними бежала целая стая полисменов.
— Это просто счастливый случай, — сказал Бродриб, — что полисмены делали обход как раз здесь. А может, это не случай?
— Перед тем, как идти к вам, — пояснил Торндайк, — я позвонил начальнику полицейского участка и уведомил его, что на этом месте может случиться нарушение порядка.
Бродриб причмокнул языком.
— Удивительный вы человек, Торндайк. Вы умеете подумать обо всем. Интересно, схватит ли полиция этих парней?
— Это уже не наша забота, — ответил Торндайк. — Мы получили жемчужины, и это положило конец всему делу. По крайней мере преследования прекратятся.
Мисс Мэйбл тихо вздохнула и с благодарностью взглянула на Торндайка.
— Вы не представляете себе, какое это облегчение! — воскликнула она. — О сокровище я уже не говорю!
Мы подождали еще немного и, поскольку ни беглецы, ни их преследователи не возвращались, направились на Браунлоу назад. И тут на Бродриба нашло вдохновение.
— Послушайте, что я скажу, — провозгласил он. — Я положу эти вещи в свой сейф. Там они полежат в полной безопасности до завтра, пока откроется банк. А потом мы пойдем и со вкусом поужинаем. Плачу за всех!
— Платить буду я! — воскликнула мисс Мэйбл. — Сегодня мой праздник, и этот добрый волшебник будет сегодня вечером моим гостем.
— Чудесно, моя дорогая, — согласился Бродриб. — В таком случае я заплачу, но выставлю вам счет. Однако, при одном условии: этот добрый волшебник подробно расскажет нам, что ему сказал оракул. Только это может спасти меня от сумасшествия.
Я перескажу все слово в слово, — пообещал Торндайк.
Через полтора часа мы сидели за столиком в отдельном кабинете кафе, куда нас привел Бродриб. Я не стану разглашать, где это кафе, намекну лишь, что шли мы до него по Вордур-стрит. Во всяком случае, мы поужинала так, как любит ужинать Бродриб, и закончили этот гастрономический праздник кофе с ликером. Бродриб разжег сигару. Торндайк тоже достал маленькую, черную и зловещую на вид сигарку — он всегда курит такие, — но потом снова спрятал её, решив, что она не очень подходит к такому окружению.
— А теперь, — сказал Бродриб, наблюдая, как Торндайк вместо сигары набивает трубку, — мы хотим услышать слова оракула.
— Вы их услышите, — ответил Торндайк. — Слов было всего пять. Но сначала я должен сделать вступление, которое вам кое-что объяснит. Разгадка основана на двух известных физических явлениях, одно из области металлургии, а другое — из оптики.
— Ха! — воскликнул Бродриб. — Но взгляните же на нас, бедолаг, Торндайк. Вы же знаете, мы с мисс Мэйбл — не ученые.
— Я объясню вам все достаточно просто. Ведь про эти явления вы должны знать. Первое касается ковких металлов — за исключением стали и железа, — но особенно меди и ее сплавов. Если пластинку из такого металла или его сплава — возьмем для примера бронзу — разогреть докрасна и потом опустить в воду, то она станет значительно мягче и податливей, а с железом будет все наоборот. Далее: если такую мягкую пластинку положить на стальную наковальню и бить по ней молотком, то она станет чрезвычайно твердой и хрупкой.