Каждая новая ласка возносила ее на вершину блаженства.
Будто угадав глубину ее нетерпения и желания, Рахим припал к ее губам. Его язык проник во влажную глубину ее рта, возбуждая медленными движениями. Ритмичные толчки языка сопровождались легким трением бедер о ее бедра. Аллегра задрожала, не в силах унять охвативший ее жар и приятное покалывание внизу живота. Сдернув с бедер полотенце, Рахим надел защиту и устроился между ее бедер.
Оторвавшись от ее губ, он приказал:
– Откройся шире.
Она подчинилась, издав беспомощный стон, а затем, чувствуя его колебание, жалобно попросила:
– Рахим, пожалуйста.
На его скулах играл лихорадочный румянец, на верхней губе проступили капельки пота, когда он, скрипнув зубами, сказал:
– Подтверди, что ты именно этого хочешь.
Аллегра, задыхаясь от страсти, прошептала:
– Да, я хочу тебя. Возьми же меня!
Мощным толчком Рахим вонзился глубоко внутрь узкого горячего лона. Его ритмичные движения посылали импульсы удовольствия по всему телу. Гортанные возгласы по-арабски перемежались с поцелуями. Ритм убыстрялся. Тугая пружина возбуждения закручивалась все сильнее, пока сведенные до нестерпимо-сладкой боли мышцы не расслабились в мгновенном взрыве и Аллегра чуть не задохнулась в невероятном оргазме. Извержение Рахима не заставило себя долго ждать. Она с благоговением наблюдала, как, откинув голову, он хрипло вскрикнул и его мощная фигура содрогнулась. Он упал на нее сверху, выдохнул, и их громко стучащие сердца постепенно успокаивались.
Прошло несколько минут, прежде чем Рахим облокотился на локоть и убрал с ее лица разметавшиеся пряди волос. Аллегра лежала с закрытыми глазами, чувствуя на себе его пристальный взгляд. Слова, слетевшие с его губ в следующий миг, жалили, как осы.
– Подобное заглаживание вины пришлось мне по вкусу.
Открыв глаза, Аллегра встретила его неистовый взгляд.
– Могли бы, по крайней мере, приберечь свои оскорбления, позволив мне сначала одеться, – резко сказала она.
– Оскорбления? Я думал, ты сама за честность и открытость. Я получил удовольствие, и, если позволишь мне еще раз насладиться твоим великолепным телом, извинения будут приняты, и ты уедешь с чистой совестью, – сказал он, цинично улыбаясь.
Аллегра опустила взгляд, не в состоянии выдержать вызов и подозрение, сквозившие в его глазах. Ей было ужасно стыдно за себя. Ее пребывание в Дар-Амане было на редкость неудачным. Она наделала столько грубых ошибок.
– Это был… опрометчивый поступок. – Аллегра хотела было подняться, но Рахим остановил ее.
– Куда это ты собралась?
– К себе в спальню, куда же еще?
Приподняв пальцем ее подбородок, он заставил Аллегру взглянуть ему в глаза, горевшие огнем ненасытного желания.
– Я сказал, что хочу насладиться тобой сполна. А я пока только начал, Аллегра. Ты никуда не уйдешь.
Переборов ту часть себя, которая жаждала остаться и продолжить, Аллегра с достоинством ответила: Я не собираюсь быть твоей игрушкой, Рахим. Я не наложница из гарема.
Он с удивлением на нее взглянул, а затем усмехнулся.
Я не играю в игрушки, дорогая с тех пор, как достиг половой зрелости.
Он никак не отреагировал на ее выпад про гарем, что неприятно поразило Аллегру.
– Как бы то ни было, но утром я уезжаю.
– А я тебя и не задерживаю, – заносчиво парировал он, – но до утра еще уйма времени.
Аллегра была удовлетворена тем, что не ошиблась в оценке Рахима хотя бы в одном: он действительно плейбой, меняющий женщин также часто, как королевские одежды. Ей нужно немедленно покинуть его покои, пока обида и гнев не взяли верх и она не натворила глупостей.
В этот момент его рука накрыла ее живот и спустилась ниже к пульсирующему от недавнего оргазма лону. Слабый беспомощный стон сорвался с губ Аллегры, прежде чем она успела его заглушить. Этот стон был признаком капитуляции.
Она больше никогда не увидит Рахима Аль-Хади. Он само воплощение любителя одноразовых интрижек для удовлетворения похоти. Черт побери, завтра он напрочь забудет о ее существовании.
Так почему бы ей не последовать его примеру? Не воспользоваться им так же, как он использует ее?
«Потому что ты не такая», – подсказал ей внутренний голос.
– Останься со мной, Аллегра, – настойчиво потребовал он.
Беспокойные мысли Аллегры улетучились, когда его опытные руки продолжили ласкать ее горящую плоть. Она пыталась покачать головой, но он лишь усилил ласки, и жаждущее продолжения тело предало Аллегру.
– Останься, – еще раз повторил он уже мягче. Рахим наклонился и поймал губами ее сосок. Проведя языком по тугому бутону, он засосал его в глубину рта.
С горловым стоном Аллегра выдохнула:
– Да.
Рахим поднял ее на руки и перенес от камина в подвесную кровать. В опьяняющем круговороте любовных утех Аллегра словно плыла по волнам на корабле своей мечты.
Но ближе к рассвету мечты превратились в кошмар. Вздрогнув, она проснулась и нащупала рукой разорванный презерватив. В порыве страсти она порвала его даже не заметив, но в каком-то уголке сознания это отложилось.
Похолодев от страха, она выскользнула из кровати и бесшумно спустилась вниз. Мысль о возможных последствиях билась в мозгу словно пойманная в силки птица. Она сделала несколько глубоких вдохов, стараясь унять подступавшую панику. Ее страх немного отступил, когда она вспомнила, что принимала противозачаточные таблетки. Оставалось надеяться, что они сработают.
Аллегра совсем не была готова к материнству, даже мысли подобной не допускала.
И это будет жестоко, если ей придется расплачиваться за единственный момент удовольствия.
«Но вы оба испытали оргазм не один раз», – услужливо подсказал ей внутренний голос.
Аллегра взглянула на спящего Рахима и снова залюбовалась его великолепным телом. Но в тот же миг пришло осознание того, что она отдалась мужчине, которого еще сутки назад не знала. Он должен был лишь служить средством для достижения цели. А цель так и не достигнута. Сгорая от стыда, она накинула пеньюар и пошла за шалью, которую Рахим бросил в другом конце комнаты. Аллегра очутилась около стеклянного шкафчика и увидела шкатулку.
«Не подведи меня, девочка моя», – вихрем пронеслись в голове слова деда. Беспомощные слезы застилали ей глаза.
Она не воровка. Но что ей было делать? Она уже совершила столько грехов за прошедшие сутки. Мысль о возвращении домой с пустыми руками была невыносима. Она не может подвести семью.
Трясущимися руками Аллегра открыла шкафчик, взяла с полки шкатулку, завернула ее в шаль и бесшумно покинула спальню, бросив последний взгляд на спящего Рахима.
Она быстро собрала вещи и, уверив изумленную Нури, что ей удобнее доехать до аэропорта на такси, спешно покинула дворец. Она с горечью думала, что запятнала свою безупречную репутацию и это пятно никогда не сотрется из ее души.
Визит Аллегры в Дар-Аман освещался прессой. В аэропорту ее обслужили как высокого гостя. Ей не пришлось проходить таможенный досмотр, ее, доставив прямо к борту самолета, разместили в салоне первого класса.
Всю дорогу она не выпускала из рук сумку, в которой лежала шкатулка Фаберже.
Она не хотела признаваться себе в том, что шкатулка всегда будет напоминать ей о незабываемой ночи, проведенной с Рахимом Аль-Хади.
Глава 8
Два месяца спустя
Услышав медленную поступь деда, сопровождаемую стуком трости, Аллегра натянуто улыбнулась и повернулась, чтобы поздороваться с входящим на террасу Джованни.
– Девочка моя, я не слышал, как ты пришла. Я не хотела тебя беспокоить. Альма сказала, что ты отдыхаешь.
Он нетерпеливо махнул рукой.
– Она чересчур меня оберегает. Я просто кое-что каталогизировал в кабинете после ланча. Могла бы меня предупредить, что ты здесь, – проворчал он.
Аллегра знала, что дело не только в составлении каталога. С тех пор, как он получил шкатулку Фаберже от Аллегры и ожерелье от Матео, он по нескольку часов в день проводил в кабинете, любуясь вновь обретенными сокровищами.
– Не важно. Сейчас ты здесь. Я рада видеть тебя в добром здравии.
– У меня бывают хорошие дни и плохие. Сегодня как раз хороший. – Джованни выглядел гораздо лучше, чем в мае.
Когда послал ее с поручением в Дар-Аман.
Когда ее жизнь кардинально изменилась.
Смешанное чувство страха, трепета и благоговения стерло улыбку с ее лица. Но она усилием воли вернула улыбку, поднялась со стула и расцеловала деда в обе щеки.
Отстранившись от него, она молила Бога, чтобы Джованни не заметил ее желтоватый цвет лица и потерю веса.
– С тобой все в порядке, детка? – спросил он, разрушив ее надежду. Она открыла было рот, но он покачал головой. – Не трудись отрицать очевидное. Ты хорошо умеешь скрывать неприятности, но ты моя плоть и кровь, моя первая внучка. Ты с раннего детства заботилась о семье и окружающих. Потому я и сделал тебя главой фонда Ди Сионе. Но ты слишком заботишься о других, а себя совсем не жалеешь.
Аллегра не сумела скрыть горечь.
Я не согласна. Я недостаточно заботилась о семье. Джованни шаркающим шагом приблизился к широкому креслу и тяжело в него опустился.
– Твоя проблема в том, что ты слишком строго к себе относишься.
– Уверена, что это лишь одна из проблем.
Джованни озабоченно нахмурился.
– Дорогая, почему ты ешь себя поедом? Я думал, что ты давно с этим покончила. Что-то случилось во время твоей поездки в Дар-Аман?
Удивившись его проницательности, Аллегра покачала головой.
– Я… Ничего такого, с чем я не могла бы справиться.
– И все-таки что-то произошло? – продолжал допытываться Джованни.
Аллегра сжала руку в кулак, чтобы ненароком не дотронуться до живота. Последнее время этот невольный жест вырывался у нее довольно часто, с тех пор как она закончила изучать книгу о развитии плода в утробе матери. Ее ребенок сейчас не больше горошины, но осознание факта, что внутри нее зародилась и развивается новая жизнь, давалось ей с большим трудом с того самого момента, как шесть недель назад она поняла, что забеременела от Рахима Аль-Хади.