Она проснулась опухшая от слез, но стала решительно готовиться к предстоящему дню.
Она проводила встречи в офисе, расположенном во дворце, делала длинные перерывы. В пять вечера встретилась со стилистом и обсудила свой наряд для предстоящего вечера.
Часом позже, одетая в ярко-красное шелковое платье, с красной сумочкой и туфлями в тон, Аллегра села на заднее сиденье королевского лимузина.
Она поняла, что не одна в машине, уловив до боли знакомый запах. Повернувшись, она увидела мужа, сидящего в дальнем углу лимузина.
– Рахим! – Она смотрела на него во все глаза, понимая, как сильно соскучилась. Он слегка похудел, волосы отросли до плеч, но был по-прежнему хорош собой. От него веяло такой мужской силой, что Аллегра задрожала каждой клеткой своего тела.
– Что… Ты приехал…
– Ты ведь сказала, что я дал обещание. Пристегни ремень безопасности, Аллегра.
Она подчинилась, едва дыша от охватившего ее волнения.
– И почему ты сдержал именно это обещания, нарушив другие?
В полутьме салона было видно, как сжались его челюсти.
– Возможно, это было ошибкой.
– Ошибка в том, что ты считаешь, будто твое поведение не вредит нашему браку. Ты думаешь, надел мне кольцо на палец, сделал ребенка – и готово дело, с тебя и взятки гладки? – звенящим от негодования голосом задала она так долго мучивший ее вопрос.
– Аллегра, успокойся…
– Не указывай мне! Не ты ли предлагал мне делиться с тобой всем, что меня беспокоит? Так вот, ты мое главное беспокойство. Твое отсутствие дома и в супружеской постели, и в жизни нашего ребенка, – вот что меня беспокоит.
Я не могу находиться с вами во время твоей беременности. Риск слишком велик для вас обоих.
– Но это не вся правда, не так ли? Есть что-то еще. Я не настолько глупа, чтобы не понять этого. Ты вычеркнул меня из своей жизни без объяснения причины. Я что-то не так сделала? – настойчиво расспрашивала она, наступив на собственную гордость.
Рахим прикрыл глаза, его лицо исказила болезненная гримаса.
Я не могу сейчас об этом говорить, Аллегра. Но ты ни в чем не виновата.
– И это все, что ты можешь сказать?
– Мы приехали. Давай отложим разговор, если только ты не хочешь продолжить на публике.
«Роллс-ройс» плавно остановился у красной дорожки перед входом в пятизвездный отель, где проходил прием. Снаружи их встречала толпа репортеров и несколько телекамер.
Аллегра знала, что у нее есть буквально десять секунд, прежде чем водитель лимузина распахнет дверь. Она положила ладонь на руку Рахима и сказала:
– Можно положить на полку очень много вещей, прежде чем она рухнет под их тяжестью, Рахим. Я готова идти тебе навстречу, но у нас ничего не выйдет, если ты продолжишь закрываться от меня.
Дверь открылась прежде, чем она получила ответ. У Аллегры не осталось другого выбора, как нацепить на лицо заученную улыбку и предстать перед фотокамерами.
Спустя три часа она все еще продолжала улыбаться. Аукцион закончился, им удалось собрать в три раза больше средств, чем ожидалось.
Когда струнный квартет заиграл вальс, Аллегра вышла на танцпол с премьер-министром соседней страны.
В середине танца она слегка напряглась, завидев идущего прямо к ним Рахима.
– Надеюсь, вы не возражаете, если я потанцую с женой.
– Конечно нет, – ответил пожилой премьер, уступая Аллегру.
– Как хорошо тебе удается всех дурачить, – пробормотала Аллегра, стараясь не прислоняться к мужчине, о котором грезила ночи напролет.
Она уловила его вздох, а затем ощутила теплое дыхание на шее, когда Рахим ближе притянул ее к себе. Несмотря на прилагаемые усилия, от его прикосновений сердце Аллегры забилось от радости.
– Я знаю, ты думаешь, я избегаю тебя, чтобы заставить страдать. Но это не так. Я делаю это исключительно ради тебя и ребенка. Просто верь мне.
– Мне трудно так поступить, потому что ты совсем не разговариваешь со мной, Рахим. Что-то произошло в Женеве, когда ты увидел снимок УЗИ на мониторе.
Я не ожидал, что стану отцом так рано. Считай, что я был потрясен новостью.
Музыка закончилась, и она выскользнула из его объятий почти насильно, чувствуя душевную боль и гнев одновременно.
– Обманывайся сам, если хочешь, но мне лгать не нужно. – Она говорила тихо, чтобы не привлекать внимание окружающих. – Когда будешь готов впустить меня, я приду в наш дом, из которого ты сейчас убегаешь как черт от ладана.
С этими словами Аллегра покинула танцпол. Как только прозвучали прощальные слова устроителей бала, Аллегра взяла сумочку, шаль и направилась к выходу.
Рахим помог ей сесть в лимузин и проскользнул внутрь следом за ней. Ехали молча. Всю дорогу Аллегра боролась с подступающими рыданиями и не заметила, как они прибыли в частный аэропорт.
На взлетной полосе Рахима дожидался вертолет. Она приказала себе не смотреть на него и не реагировать на его отъезд.
Не удержавшись, она все-таки кинула взгляд из-под длинных ресниц, едва сдерживаясь, чтобы не молить его остаться, когда увидела, как его золотисто-карие глаза смотрят на ее губы.
– Береги себя и нашего ребенка, любовь моя. Я скоро с тобой свяжусь.
Рахим уже собирался подняться в вертолет, когда услышал:
– Если ты ждешь от меня благословения на дорогу, то напрасно. Я не хочу, чтобы ты уезжал. Ты добиваешься, чтобы я возненавидела тебя за то, как ты с нами поступаешь? Ты этого хочешь?
Он побледнел, его губы сжались в тонкую линию, но Аллегре было уже все равно.
– Мне не требуется твое разрешение, чтобы заниматься работой. Отправляйся домой, Аллегра. Мы все обсудим, когда я вернусь, – сказал он, сажая ее в лимузин.
Она не могла больше обманываться, что Рахим ей безразличен. Совсем наоборот. А вот он ее, похоже, не любит.
Аллегра решила бороться до конца.
Мысль о том, что он снова покидает ее, разрывала ей сердце. Она выскочила из машины, громко хлопнув дверцей.
Рахим резко обернулся, его глаза расширились от удивления.
– Что ты делаешь? – прокричал он сквозь шум лопастей вертолета.
– Если ты не можешь остаться и поговорить, я поеду с тобой! – выкрикнула она в ответ.
Он ринулся ей навстречу, а она ускорила шаг. Ветер от крутящихся лопастей развевал подол ее вечернего платья, и она нечаянно наступила каблуком на подол. Она споткнулась и едва не упала, выставив руку вперед. Ладонь больно обожгло, когда она, пытаясь затормозить падение, проехалась ей по асфальту.
– Ради бога, ты сошла с ума? – воскликнул Рахим, подхватив ее.
– Да, из-за тебя я потеряла разум, – выпалила она. Взяв ее на руки, он быстро пошел к лимузину.
– Я знаю, что кругом виноват, но ты не должна рисковать собой и ребенком, – несчастным голосом сказал он. Его лицо приобрело пепельный оттенок, а глаза почернели. Было видно, как он страдает.
– Со мной все в порядке, Рахим, – пробормотала она.
Он сел рядом и пристегнул ее ремнем безопасности. Затем, не ответив ей, что-то жестко и коротко сказал по интеркому водителю.
– Не согласен с тобой, Аллегра, что в борьбе все средства хороши, – произнес он, растягивая слова. Достав из кармана платок, он приложил его к мелким ранкам на ее ладони. – Но ты выиграла.
Аллегра ахнула.
– Ты думаешь, что я сделала это нарочно?
Он равнодушно пожал плечами.
– Ты хотела моего внимания. Ты его получила.
Аллегра чуть не расплакалась от отчаяния. Но, черт побери, она слишком часто плачет последнее время. И все из-за него. Не дождется. Она выдернула у него свою руку, несмотря на пульсирующую боль в ладони.
– Думай, что хочешь. Ясно одно: я веду напрасную борьбу.
В этот момент лимузин подъехал к клинике, которая располагалась во дворце.
– Зачем мы здесь?
– Ты только что чуть не упала. Нужно удостовериться, что ты и ребенок в порядке.
В его взгляде и словах сквозила незащищенность, граничащая с уязвимостью. Раньше она такого за ним не замечала.
У Аллегры екнуло сердце, но она тут же напомнила себе, что это лишь ради ребенка. Она не успела ничего ответить, как распахнулись двери и появились врачи и медсестры.
Ее тут же проводили в кабинет, где сестра обработала ей ладонь, а врачи что-то обсуждали в полголоса. Рахим равнодушно стоял в стороне с непроницаемым выражением лица, пока ее готовили к УЗИ.
Аллегра с отчаянием осознала, что не смогла достучаться до Рахима. Она знала, что сразу после исследования он уедет. И она снова превратится в жалкое, сломленное существо, умолявшее его остаться.
Нет. Ни за что на свете. Ей все равно, какой ценой, но она вернет себе самоуважение и гордость.
Пройдя за перегородку, чтобы переодеться в халат, она небрежно посмотрела на него через плечо.
– Ну и куда ты теперь? Во Вьетнам или в дебри Шотландии?
Рахим упрямо смотрел на монитор, скрестив на груди руки.
– В порт Дар-Амана. Контракты на разгрузку судов были проданы иностранным компаниям, я выкупаю их обратно.
– И тебе необходимо для этого находиться за триста километров от дома?
– Да. – Просто. Кратко. Безапелляционно.
Она поняла намек. Но злилась все больше. На себя. На него за невозможность унять накатывающие на нее волны безысходности и отчаяния.
Глубоко вздохнув, чтобы хоть немного успокоиться, она решилась задать давно мучающий ее вопрос:
– Почему ты не рассказал мне, что твоя мать умерла в родах?
Рахим вздрогнул и уставился на нее свирепым взглядом.
– Потому что это не предмет обсуждения с беременной женщиной.
– А как насчет жены?
Рахим упрямо сжал губы.
– Ты все-таки на ссору нарываешься, дорогая?
– С каких это пор невинное желание узнать факты биографии мужа ведет к ссоре?
Он вздохнул и провел по лицу руками.
– Тебе достаточно известно о моих родителях. К чему эти расспросы?
– К тому, что мы договорились обсуждать вопросы, прежде чем делать выводы, помнишь? Конечно, любое обсуждение требует твоего присутствия.