– Но я иногда получал больше… – Виктор запнулся.
– Вы хотите сказать, что получали деньги и не платили налоги? – вдруг оскалился старичок. Но это было мгновение. Его лицо тут же приобрело добродушное выражение.
– Протестую! К делу не относится! При чем тут налоги?! – по-настоящему взорвался Николай Анатольевич. Он чувствовал себя обманутым. Во-первых, ему обещали, что судья будет лояльна. А тут, словно по волшебству, выходит, что этот старый пень рулит на заседании. Во-вторых, он, по наущению Зениной, приготовил разные хитрые ходы, а тут старикашка каким-то безыскусными, банальными вопросами выруливает прямо к финишу.
– Налоги должен платить каждый гражданин, – с постной физиономией изрек Семен Семенович.
Судья очередной раз призвала к порядку.
– По существу, – устало сказала она.
– Конечно, – согласился старик.
– Да ничего я не хочу сказать… При чем тут моя зарплата и налоги! – возмутился Виктор. Он чувствовал западню.
– Должен отметить, что ответчик – исправный и ответственный налогоплательщик. Это важный факт, если мы говорим о воспитании подрастающего ребенка, – почти прошамкал старичок и сел на место. Но тут же вскочил с места.
– Разрешите еще один вопрос к истцу?
– Только коротко, – сквозь зубы разрешила судья. Она хотела объявить перерыв или даже перенести заседание. Нужно было позвонить Зениной и рассказать о происшедшем.
Тем временем Семен Семенович копался в бумажках. Вскоре он поднял глаза на истца:
– Вы находитесь в разводе с гражданкой Стрельцовой?
– Нет, – пожал плечами Виктор.
– Вы муж и жена? – ласково улыбнулся старик.
– Да.
– Но почему вы проживаете в доме гражданки Зениной?
– Это к делу не относится, – тут уже подала голос судья. Она так растерялась, услышав это, что даже не поинтересовалась, на каком основании задается этот вопрос и вообще откуда такая информация.
– А как же? – искренне изумился Семен Семенович. – Моральный облик отца, имеющего на руках малолетнего ребенка, имеет огромное значение!
– Объявляю пятнадцатиминутный перерыв, – проговорила судья. Дело принимало неожиданный необычный поворот. Простой, не лукавый подход Семена Семеновича и такая формальная, но совершенно справедливая постановка вопроса заставили судью напрячься. Кто мог ожидать, что вслух озвучат то, что все знали? То, к чему относились как к житейскому делу: муж ушел от жены и живет у любовницы. Против наивности и простодушия, с которыми Семен Семенович заострил внимание на поведении истца, выставить было нечего. И отдавать ребенка в такой ситуации отцу было немыслимо. Судья, обещавшая поддержку Зениной, рассчитывала, что сама Кира, то есть мать, никогда не озвучит этот факт в силу стыда и боязни пересудов.
После перерыва заседание открылось, чтобы закрыться и продолжиться через два дня.
– Всего хорошего, увидимся на следующем заседании… А сейчас, простите, мне надо идти. – Семен Семенович оглянулся по сторонам, и Кира смущенно попрощалась с ним. «Подожду его у входа, чтобы все разузнать и поблагодарить», – подумала Кира. Но старик исчез, словно Хоттабыч.
Впервые за долгое время вечер не был таким тревожным. Во всяком случае, пока они ужинали, смотрели мультики, пока Кира укладывала дочь, настроение у нее было прекрасным. Она шутила с дочерью, а в голове крутились эпизоды заседания, простые, но ловкие вопросы старика, легкая паника в стане врага и растерянность судьи. «Есть надежда. Все не так плохо, осталось понять, откуда взялся этот дедуля. И куда он делся?» – думала она, уложив дочку и наводя порядок в доме. От этой истории с появлением Семена Семеновича веяло загадкой, а Кира, человек практичный, чудес и необъяснимых вещей не любила. Кира закончила дела и облегченно вздохнула. Дом был ее родным местом, это были ее истоки, корни. Этот дуб она помнила с малолетства. Он придает ей сил. Кира выглянула в окно. Там осенний ветер шумел и гнал листья, с реки доносился плеск, где-то вдалеке прошел поезд. Кира поежилась: осенний вечер был тревожным, она уже приготовилась задернуть занавески, как ей показалось, что во дворе промелькнула тень. Кира всмотрелась в темноту, а потом сообразила, что она хорошо видна на фоне освещенного окна. Кира кинулась к выключателю, и комната погрузилась во тьму. Теперь хорошо была видна улица. Кира бесшумно подкралась к окну и внимательно осмотрела двор. Ей стало страшно – они были вдвоем с Леной и никого больше. «Я дверь закрыла?» – в панике подумала она и отругала себя за деревенскую привычку держать распахнутыми двери, ворота, калитку. «Мне показалось! Померещилось! Я просто переволновалась. А тень – это ветки, луна», – уговаривала она себя, но родной дом вдруг перестал быть крепостью. Он стал уязвим, стали уязвимы они с Леной. Не было защитника, сильного человека рядом. «Заведу собаку», – решила она. Кира в темноте пробралась в комнату Лены и теперь, прислушиваясь к ее сонному дыханию, охраняла ее покой. Чувствуя, как усталость смешивается со страхом, Кира, подогнув ноги, легла рядом с дочкой и прикрыла глаза. Вдруг послышался стук. «Показалось», – подумала Кира, но стук повторился.
Глава 14
– Извините, но сейчас только половина двенадцатого, я думал, не так поздно приеду, но задержался… Так получилось. Добрался до вас, когда уже стемнело… И телефон – телефон остался в офисе! Представляете?!
– Это вы?!
– Я, – произнес виновато Крылов, – хотел вас окликнуть, вы у окна стояли, но подумал, что испугаю…
– Вам это удалось! – произнесла Кира, кутаясь в плед. – Вы проходите, а то дует. И тише, Лена спит.
– Извините, по-дурацки вышло.
– Ладно, – Кира прошла в гостиную, положила на место плед, – как вы оказались здесь?
– Я же знал, что у вас тревожное время – суд, заседания. Хотел поддержать.
– Спасибо, – Кира потихоньку приходила в себя, – вы действительно меня напугали! Это вы там бродили вокруг дуба, как кот ученый?!
Крылов рассмеялся:
– Я. Ехал – не сомневался. А как увидел свет в окне, подумал, что вы ужинаете… Дела домашние… Потом, может, не одни… Одним словом, решил, что не вовремя…
Кира посмотрела на Крылова.
– Андрей Александрович, и что же вы, все это время в саду прятались?
– Ну да.
Кира расхохоталась.
– Ну, вы даете! Холод, темень, а вы ходите вокруг да около! Хорошо, что зашли. Я ведь испугалась ужасно. Мы одни в доме, – Кира смутилась, – муж… бывший муж съехал… Я как тень увидела, черт знает что подумала…
– Извините!
– Хорошо, что это вы оказались. Думала, что Виктор… Мало ли, что ему в голову взбредет. Тем более после сегодняшнего заседания…
– Кстати, как там дела? Что-то решилось?
– О, сегодня был мой день! – рассмеялась Кира. Она вдруг почувствовала себя счастливой. Из чего это счастье складывалось, она не знала. Но это было точно оно. Ей хотелось улыбаться, она совершенно не сердилась на недотепу Крылова, который и телефон забыл, появился на ночь глядя, разбудив ее.
– Рассказывайте, только сначала дайте ваш телефон, я такси вызову. У меня даже номер вашей местной компании есть…
– Телефон я вам дам, но вы никуда не поедете.
– Что вы?!
– У меня есть свободная комната.
– Неудобно.
– Ну конечно, не так удобно, как на вашей замечательной барже, – рассмеялась Кира, намекая на вечер, проведенный в Берлине, – но тоже неплохо.
– Я не об этом. Я вас могу подвести – молва, разговоры…
– Перестаньте, я как-то об этом и не думаю сейчас. Я вас не выгоню в ночь. Меня сейчас ничего не волнует! Мне бы покончить с этим процессом, поехать на практику, открыть свое дело.
– Да, совсем ничего. Пустяки, – с доброй иронией сказал Крылов, – кстати, вы так и не рассказали о заседании. Что там случилось?
– О, у меня появился адвокат. Такой милый, но совершенно дряхлый старичок. Он плохо слышит, плохо видит, шепеляво говорит, но отлично думает и хитер как лис.
Крылов расхохотался:
– Хорошо вы его описали!
– Кстати, – Кира зачем-то понизила голос, – я думаю, что все это устроили Вороновы. У Люды муж такой молчаливый, сдержанный, довольно жесткий. Он не оставит это так. Он должен восстановить доброе имя семьи. А начать можно только с меня, с моего дела. Тогда и виновников этой затеи можно привлечь к ответственности.
– Это как? Ну, иск Виктора отклонен. А затем Вороновы подают на него за клевету.
– Да.
– Вы кровожадны? Мстительны? Вам бы этого хотелось?
– Я не кровожадна, но мне бы этого хотелось.
– Наверное, – задумчиво произнес Крылов, – но у меня самого никогда не получалось ответить достойно. Я как-то все больше отступал.
– Как? Совсем?
– Представьте, да. Вообще не возвращался. Я не вижу смысла бороться с человеком, который меня предал. В такой ситуации уже есть невозвратность. Неужели вы думаете, что человека можно проучить и он изменится? Или изменит свое отношение к вам? Самое плохое уже случилось! Все. А дальше надо уходить, так уходить, чтобы никогда не пересекаться с этим человеком.
– Никакого второго шанса? – Кира внимательно посмотрела на Крылова. Она помнила историю его развода с Инессой Владимировной.
– Никакого, – твердо ответил Крылов.
– На ошибку нет права?
– Помилуйте, ошибка ошибке рознь.
Кира задумалась. По своей природе она была милосердна. Впрочем, попроси ее сейчас простить Виктора, она бы отказалась.
– Каждый сам должен решать, – миролюбиво заметила она. – Давайте вам еще бутербродов сделаю и чаю налью. А потом постелю. Завтра договорим.
– Нет, спасибо, бутербродов не хочется больше. За чай спасибо, но, может, я поеду?
– Ерунда, даже не заговаривайте об этом. – Кира помялась. – Андрей… можно я вас так буду называть?
– Да, конечно, сам хотел предложить.
– Андрей, как у Майи дела? Боялась спрашивать… Но…
Крылов вздохнул:
– Устроила она, конечно, тогда концерт. Никого не пускала, на телефонные звонки не отвечала. Потом немного успокоилась. Я приехал к ней и обо всем рассказал. Как нашел вас, как уговорил приехать, как волновался за нее.