— У одного из этих призраков нет лица, — мрачно ответил Гар. — Возможно, он подыскивает себе его. Пошли.
— Погоди. — Алеа подняла руку к его груди. — Прислушайся — ушами!
И он и она на минуту умолкли. А затем Гар определил:
— Цокот копыт.
— Меняем план, — бросила Алеа, — правда, у нас его и не было. Подходим втихую.
Майру охватила паника; она резко развернулась и побежала от призрака — и от собак далеко позади.
Стенания призрака сделались громче, переходя в пронзительный визг, и в ответ на них выросли из–под земли, вырвались из деревьев, сконденсировались из самого воздуха новые призраки. Они все как один налетели на неё со всех сторон, сходясь и гоня её. Девушка визжала и кружилась, думая бросить вызов одному первому призраку вместо шести слетевшихся к ней, но тот фантом исчез. В душе у неё вспыхнула надежда, и она бросилась в открывшуюся прореху в строю призраков и рванулась к лесу.
Земля перед ней внезапно занялась огнём. Она с пронзительным криком попятилась, снова резко развернулась, готовая бежать, но призраки расступились, пропуская трёх всадников, по одному с каждой стороны. Всадники неслись к ней, вытянув руки, каждый хотел схватить её первым. Окружённая солдатами и, вдобавок, пламенем у неё за спиной, Майра со стоном опустилась на колени, с плачем сетуя на несправедливость нападения стольких на одну женщину.
И тут ночь разорвал гневный крик. Майра сперва принимала его за свой, пока перед ней не очутилась одним прыжком незнакомая женщина. Эта невероятно высокая женщина шагнула вперёд, замахнувшись посохом на первого из всадников. Удар пришёлся ему сбоку по голове, и всадник с криком упал. Двое его товарищей заорали и развернули лошадей, мчась в атаку на неё, но когда на женщину ринулся тот, что справа, из травы поднялась огромная тёмная тень и взмахнула ручищей, обхватив всадника за талию. Всадник гневно закричал, но крик его быстро захлебнулся от давления на живот; лошадь же между тем рвалась дальше, ноги всадника выскочили из стремян. Какой–то миг он брыкался и молотил в воздухе руками; а затем великан выпустил его, и теперь он лежал на земле, хватая воздух открытым ртом — падение отшибло ему дыхание.
Майра уставилась, не веря своим глазам — изумлённая то ли габаритами незнакомцев, то ли их ловкостью, но больше всего тем, что они крутились, пинали и разили противников в самой гуще полудюжины воющих призраков, не обращая на них ни малейшего внимания.
Третий всадник проревел проклятье и взмахнул длинной Дубинкой, но посох женщины оказался подлиннее, и она ткнула им вперёд словно копьём, посторонившись ровно настолько, чтобы лошадь промчалась мимо неё. Конец посоха угодил всаднику в живот; тот так и слетел с коня, замахнувшись на лету дубинкой. Та попала женщине по предплечью, чуть не выбив у неё из руки посох.
— Получай! — процедила она сквозь зубы, когда сшибленный всадник с трудом поднялся на ноги, и высоко подняла посох, вращая им, словно, крыльями ветряной мельницы.
Всадник оценил мощь этого вращающегося оружия и попятился, подымая для защиты дубинку. Посох шарахнул с бешеной силой, отшибая дубинку в сторону, а затем взметнулся ввысь — нанести новый удар. Стражник закричал от страха и отскочил в сторону — но тут за спиной у него вырос великан, схватил за шкирку и рванул к себе. Он боролся и брыкался, и тогда великан посоветовал ему глухим, густым голосом:
— А ну потише. Незачем доводить дело до убийства.
— А нужно ли мне вообще бить? — Подошедшая женщина прожгла взглядом стражника, ловко уворачиваясь от его удара наотмашь. — Верно, придурок?
— Ящур на вас! — прорычал стражник и попытался ударить её ногой.
Женщина отскочила в сторону.
— Как я понимаю, это означает "да".
Посох с размаху опустился, и глаза у стражника закатились. Великан выпустил его и поднял ношу, которую волок. Поверх брошенного упали ещё два стражника.
— Гнусно содеяно! — произнёс нараспев бесформенный призрак. — Страшись, несчастный, страшись!
— Страшиться? — Великан упёрся невидящим взором в пространство, казалось, рассматривая что–то, а затем покачал головой. — Нет, думаю, мне это ни к чему.
— Страшись, глупец! — крикнул ещё один призрак, похожий с виду на старуху с суровым лицом и в старинном платье. Она вонзила пальцы в голову великана. — Трепещи от страха! Пади на колени в ужа… айййй! — Она отдёрнула руки; те пылали вишнёво–красным. — Это духовод!
— В отличие от тебя, которой разве только обезьян водить в аду, — отрезала высокая женщина.
— Что за обезьян? — не понял один из призраков–мужчин.
Призрак–женщина повернулась и нырнула в голову одной из лошадей. Было удивительно видеть как её фигура сжалась в клин, а затем ещё больше уменьшилась, погружаясь в лошадиную голову.
Голова лошади вскинулась, глаза её расширились от ужаса, а затем сузились от ярости. Её ржание больше походило на вопль, пронзительный и дикий, когда лошадь развернулась и грянула на великана.
4
Великан отпрыгнул в сторону, но не достаточно далеко; лошадь задела его плечом, и он упал, перекувырнувшись через голову.
— Гар! — закричала женщина и бросилась к нему, но три призрака метнулись преградить ей путь, стеная в скорбной гармонии.
Одержимая лошадь развернулась, встала на дыбы, подкованные копыта вскинулись поразить великана, когда тот попытался подняться на ноги.
Женщина в страхе шарахнулась было от призраков; затем её губы сжались в тонкую строчку, и она рванулась вперёд прямо сквозь ближайшего призрака.
Дрожа всем телом, взмахнула посохом словно косой, врезав лошади с тыла по задней ноге. Пронзительно заржав, лошадь упала. Но даже с одной ослабленной ногой она повернулась к новому противнику, подняв передние ноги для удара, и оттянула назад губы, показав зубы, которые, казалось, так и пылали в ночи.
Женщина ударила по одной из передних ног. Лошадь снова пронзительно заржала, и женщина ткнула ей посохом в рот. Лошадь в ярости укусила его, её глаза встретили взгляд женщины. Голос той завибрировал от странной энергии, когда она нараспев прочла заклинание:
Я молода, сильна, и в этом мощь моя.
А ты стара, дряхла и сил давно лишилась,
Вся мощь твоя украдена у тех,
Кого ты запугала.
Сдавайся, ведьма старая,
С которой я сражалась!
Изыдь из бедной лошади без воя!
Прочь уберись, и нас оставь в покое!
Лошадь вперила в неё пылающий взор, сцепившись с ней взглядом, в котором горела злоба, но за спиной у женщины возник подошедший великан и присоединил свой горящий взгляд к взгляду женщины. Тут на них налетели, визжа и вереща, другие призраки, но высокие незнакомцы, не обращая на них внимания, ждали, пока лошадь не ощерила зубы и не распахнула рот в пронзительном вопле — и тень старой ведьмы стремительно вылетела вон. Увеличившись, она нависла над ними, воя от ярости и боли, взор же лошади потерял выражение безумия.
— Только то, чего заслуживаешь! — процедила Алеа тени старухи. — Не шевелись, а то хуже будет.
Вопль оборвался.
— Она ничуть не лучше безумцев в городах! — воскликнула тень, в страхе уставясь на Алеа.
— Хуже? — разбушевался призрак мужчины, но в его голосе слышался страх. — Чего ты можешь сделать худшего?
— Тебе лучше не знать. — Высокая женщина снова повернулась к лошади, которая моргнула, сбитая с толку, удивлённо огляделась, а затем попыталась подняться и с горестным ржанием упала обратно на пострадавшую ногу.
Великан подошёл сзади к лошади и положил ладонь ей на голову. Та вскинула морду, собираясь укусить, но замерла и странно успокоилась. Через минуту–другую она расслабилась и подобрала ноги.
Высокая женщина повернулась и обнаружила, что Майра опять окружена. Над ней высились три призрака, их стенания становились все громче, диссонанс бил по нервам; девушка зажала уши ладонями. Высокая женщина поморщилась, но осведомилась:
— Мне что, придётся поучить вас петь? Вон, глупцы, ибо даже я могу причинить вам боль!
Один из призраков — тот, который в облике стражника, в старинной ливрее с длинным рваным шрамом, показывавшим, как именно он умер — прижал к голове ладони и завизжал. Двое других потрясённо уставились на него, а затем исчезли столь внезапно, словно их и вовсе не было.
— Вон, — велела женщина призраку–стражнику, и сузила глаза. Тот завизжал ещё пронзительней; и тоже внезапно пропал.
— Этого не может быть! — задрожал призрак старика. Его полупрозрачный балахон заколыхался. — Смертные могут лишь водить, убеждать — но приказывать они не могут, ибо не способны принуждать!
— Ну, "принуждать", возможно, слишком сильно сказано, — признал великан. — Однако мы вполне способны причинить вам боль.
Тут призрак–старик с воплем согнулся пополам, словно продырявленный.
— Вон! — приказала женщина.
Старик пропал. Последние двое призраков осторожно подались назад.
— Что же это за призрак без кандалов? — спросила женщина.
— Неприкованная болезнь, — ответил великан, и в воздухе появилась пылающая ярким светом цепь с кандалами на обеих концах.
Тут с воем исчезли и эти.
Майра стояла на коленях, дрожа и расширив глаза. Когда высокая женщина подошла к ней, она отшатнулась — но та опустилась рядом с ней на колени:
— Не бойся, милая, они больше не причинят тебе вреда, и нас не бойся. Нам просто невыносимо было видеть, как одной приходится отбиваться от десяти, да, особенно когда трое из них вооружены и верхом, а она — одинокая женщина. — Незнакомка взяла Майру за руки. — Ни мой Гар, ни я ничем тебе не угрожаем. С нами ты в безопасности.
— Но — но… — Майра заставила себя не шарахаться, но проявленное этой парой могущество, да и просто их рост и сила настолько напугали её, что она боялась разрешить себе поверить, боялась доверять.
— Выходит, мы настолько страшны? — спросила с грустной улыбкой женщина. — Жаль, мы не должны были бы страшить, во всяком случае бедную одинокую девушку, убегающую ночью от громил и призраков. Полно! Меня зовут Алеа, а моего спутника — Гар. Нам обоим известно, что значит бежать от преследователей, и нам и во сне не привидится причинить вред той, кто пострадала так же, как и мы когда–то.