— Но это не причина позволять ей это делать, — резко произнесла Алеа.
— Да, конечно. Что ты скажешь об этих призраках,
Алеа? Помимо бранных слов, конечно.
— Спать при одной из этих тварей надо мной! Спасибо, не надо! — содрогнулась Алеа. А затем более задумчивым тоном: — Не думаю, что они и в самом деле духи умерших.
— Я б предположил, что некоторые из здешних жителей телепаты, но не знают об этом, — высказал своё мнение Гар, — и проецируют свои грёзы и суеверия в головы других — ничуть не сознавая, что делают это.
— Но у этих призраков есть собственный рассудок, — возразила Алеа.
— Общая грёза, которую легче запустить, чем остановить, — предположил Гар.
— Слишком просто, — сказала Алеа. — Грезящим понадобилось бы по–прежнему грезить, чтобы заставить призраков реагировать на встреченных ими живых людей.
— Довод, — признал Гар. Он задумчиво уставился на пламя костра, а затем спросил — А не могут ли они быть местной формой жизни, у которой сложился симбиоз с колонистами?
— Симбиоз? — нахмурясь, подняла взгляд Алеа. — Такое происходит, когда обе формы жизни что–то приобретают друг у друга. А что, спрашивается, приобретают колонисты оттого, что фантомы перенимают их облик и черты личности?
— Своего рода бессмертие, — ответил Гар, — хотя уверен что местные фантомы на самом деле не способны поглотить души. Если душа существует, то она обладает совершенно иной реальностью, отличной от нашей вселенской материи и энергии.
— Верно, но она оставляет кое–какие очень заметные следы, такие, как жизнь и личность, — привела контрдовод Алеа.
— Строго говоря, душа — это жизненная сила, — задумчиво проговорил Гар, — и когда она уходит из нашего тела, то возможно, это высвобождает все электроэнергетические схемы, которые она выстроила за годы жизни — высвобождает, то есть, ту часть, которая принадлежит к нашему миру; она должна забрать с собой духовную энергию, воспоминания и личность.
— Значит, местные призраки не могут приобрести схемы воспоминаний и мыслей, пока человек не умрёт, — задумчиво произнесла Алеа, — а это означает, что они на самом–то деле не духи.
— Да, всего лишь какая–то диффузная форма материи, — согласился Гар, — или очень сконцентрированная форма энергии; я знаком с одним физиком который утверждает, что решение о том, является что–либо материей или энергией, зависит от точки зрения.
— Только не от моей, — возразила Алеа. — Разве тут не должна бы иметь значение точка зрения призрака?
— Из чего именно они созданы, на самом–то деле не имеет значения, — пожал плечами Гар. — Важно иное: что они присваивают облик, черты личности и воспоминания умерших людей. Нипочём не поверил бы в такое, если бы не видел их и не слышал их мыслей, но…
— Ну, они не были плодом твоего воображения, — уведомила его Алеа. — я тоже видела и слышала их. С любой точки зрения они самые что ни на есть духи умерших людей.
— Да, и похоже, местные маги умеют убедить этих призраков делать для них грязную работу. Что приводит нас к Майре.
— Местная сервка в бегах, как раз то, что ты надеялся найти. Но мысль того первого призрака о страхе была не единственной, какую мы услышали. Я почувствовала волну чистого ужаса, и проецировал её отнюдь не призрак, она возникла в ответ на него в душе Майры.
— Да, и мы в то время не особенно пытались читать мысли, — промолвил Гар. — Она направила эту мысль совершенно самостоятельно, настолько сильно, что мы не смогли игнорировать её — и по–моему, она не знала, что делает это.
— Значит, она телепатка, — сделала вывод Алеа.
— Я бы не стал заходить так далеко, — проявил осторожность Гар. — В конце концов, наших мыслей она, похоже, не читала. Но она определённо эмпатка — способна ощущать чужие эмоции и проецировать свои.
Алеа нахмурясь посмотрела на него.
— Не говори об этом таким потрясённым тоном. Ладно, допустим, это изумительно, но если ты нашёл меня, тебе не следует удивляться, найдя и других, умеющих читать мысли.
— Полагаю так, — согласился Гар, — но я с детства считал, что большинство телепатов галактики проживает на моей родной планете, и даже там они редки.
— Может и так, — ответила Алеа, — но кто бы ни внушил тебе такое представление, он явно не знал о Мидгарде — равно как и об Олдейре, как оказалось.
— Да, — согласился Гар, — полагаю, о них не знали. Интересно, нет ли телепатов на всех Потерянных Колониях.
— Уж точно не на всех, — возразила Алеа. — Ты ведь побывал на некоторых из них.
— Да, на нескольких. — К Гару вернулась уверенность. — А ПОИСК наведался на немало других; они б наверняка доложили, если бы обнаружили телепатов. И все же, похоже Грамарий — не единственный мир, где обитают эсперы. Надо впредь подходить к другим планетам с открытым умом, без мысленных шор.
— Не слишком открытым, — предостерегла Алеа. — Возможно, лучше будет оставлять эти шоры на месте.
— Да, возможно, — улыбнулся позабавленный Гар. — Хотя это и не столь важно, как могло бы быть, поскольку твой щит прикрывает мне спину.
— Так вот, значит, кто я для тебя — всего лишь спутник–щитоносец? — в голосе Алеа прорвалась горечь.
— Всего лишь? — уставился на неё Гар. — Более близкими людьми можно стать только одним способом! Что значит "всего лишь"?
Но Алеа зацепилась уже за первую фразу.
— Только одним способом? И что же это за способ номер один?
На лицо Гара набежала тень и он отвернулся.
— Тот, который для меня закрыт. — Он опять повернулся к ней, заставив себя вновь принять бесстрастный вид. — Я радуюсь той дружбе, какую могу знать, и в восторге от присутствия в качестве моей спутницы такой превосходной женщины.
Алеа уставилась на него, ошарашенная подобным комплиментом, но всё–таки ощущая пустоту внутри. Было конечно лестно, что его привлекал в ней ум, или скорее её телепатические способности. И тем не менее она с удивлением осознала, что чувствует себя довольно–таки разочарованной. Это удивление породило страх, из–за которого её тон сделался резче:
— Но у Майры такого щита нет и она ещё не знает, как такой создать. Думаешь, призраков привлекла к ней её способность к эмпатии?
— Нет, — медленно произнёс Гар, — думаю, их науськал маг–лорд манора. Но согласен: её псионический талант вероятно помог им нацелиться на неё. — Он вдруг усмехнулся ей. — Незачем спрашивать, как ты сумела изгнать их. Полагаю, они не привыкли к той силе гнева, какую ты направила на них.
Алеа повернула голову чуть в сторону, следя за ним уголком глаза.
— Ты уверен, что моя способность к гневу — повод для радости?
— А это уж, — степенно ответил Гар, — целиком зависит от того, кого ты выбираешь в качестве мишени… и почему, — добавил он, словно запоздало вспомнив.
— Ну, к этому примешивалась и немалая доля возмущения. В конце концов, они ведь не имели никакого права набрасываться на эту бедную девушку.
— Определённо не имели, — согласился Гар, — но откуда ты узнала, что телепатия их изгонит?
Алеа воззрилась на него, на мгновение растерявшись.
А затем сказала:
— Просто это казалось разумным. Если они с помощью телепатии вселяли страх в свои жертвы, то должны быть и сами уязвимы для неё. — желая быть честной, она добавила: — Конечно, я не продумывала всего этого, прежде чем начала действовать.
— Нет, продумывала, — не согласился Гар. — Просто не выражала этого словами, а поняла все в одно мгновенье. — Улыбался он самую малость, но глаза его так и горели, когда он смотрел на неё.
Алеа, смутившись, отвела взгляд.
— Я не знаю, откуда у меня такая уверенность, что нацеливание на них моего гнева сработает — просто чувствовала, что будет именно так.
— Как в самом деле и вышло, — указал Гар. — Как я подозреваю, именно твоя уверенность в себе и напугала их ничуть не меньше твоей ярости.
— Ты хочешь сказать что они — голый блеф? — нахмурилась Алеа.
— Нет, голая мысль, даже если и состоят из чего–то прозрачного, как паутинка. Их сущность — мысленная энергия; это создания идеи — ментальные конструкции.
— И если облик им придают людские мысли, то они уязвимы для них, — кивнула Алеа.
— Значит, нападать на них следует телепатически. Теперь я вижу, как ты это вычислила. Давай–ка проведём эксперимент.
— Какой эксперимент? — в тревоге спросила Алеа.
Но Гар уже упёрся невидящим взором в ночную темень. Алеа почувствовала давление его мыслей, услышала его непроизнесенные слова: "Вот он я, здесь, видимый для всех. Идите найдите меня, если охота, и потягайтесь со мной мыслью против мысли", — Ты спятил! — вскочила на ноги Алеа. — Ты же понятия не имеешь, что может откликнуться на такой призыв! Гар, прекрати!
Но тот не прекратил; он уже вошёл в транс, в котором мир мысли казался более реальным, чем мир тела. Ей требовалось как–то отвлечь его, заставить Гара выключить этот ментальный прожектор. В панике она подалась вперёд и прижалась губами прямо к его губам. И застыла, стоя на коленях, потрясённая собственным бесстыдством, а затем изумилась тому, какими приятными оказались его губы, какими удивительно мягкими; они, казалось, чуть ли не набухли, округляясь, готовые стать чувственными вместо той тонкой строчки, которую Гар являл миру. Его руки сомкнулись вокруг неё в объятиях; поцелуй стал глубже, и Алеа поняла, что он больше не испускает свой мысленный вызов. Благодаря поцелую, она добилась своей цели. Этого было достаточно.
Беда в том, что ей не хотелось прекращать.
5
Из ночи приплыл, нарастая, горестный стон и окутал их своей скорбью. Поражённые, они расцепились, и Алеа дрожа на коленях от страха подняла взгляд. Над ними высился призрак, аморфное существо с поднятыми кверху овалами в качестве глаз и большим овалом вместо рта, с широко разведёнными в горестном жесте руками, и Алеа сказала себе, что это призрак заставил её дрожать. Да, именно он. Наверняка.
Призрак подплыл ближе, воздев руки — в мольбе, потрясённо поняла Алеа, а затем гадала, откуда ей это известно.