— Однако если вы действительно намерены помочь сервам, — указал Ранульф, — то хотя бы обратите на них внимание. Вон двое прячутся за тем тисом, и ещё трое наблюдают из–за груды камней у скалы.
Удивлённый Блейз начал было оборачиваться к тису, но Алеа тихо посоветовала:
— Не смотри.
Блейз замер — и оказался глядящим на Майру, которая тоже поворачивалась посмотреть на груду камней. Какой–то миг он видел только её лицо, её глаза…
А затем голос Гара разбил чары:
— Если пробуешь заняться работой главного плотника, надо быть осторожным.
— Да, — согласилась Алеа. — А то ведь так можно и палец себе оттяпать.
Гар кивнул.
— Значит, предлагать человеку выполнить работу мастера–плотника это все равно, что приглашать черепаху на обед.
— Неудачная мысль, — отозвалась Алеа, — если на обед подают черепаховый суп.
Блейз оцепенело уставился на собеседников, а затем наклонился к Майре и спросил уголком рта:
— О чем это они толкуют?
— Загадки Пути, — ответила она, понизив голос. — Мы оба слышали, как они разговаривали в подобном духе, но раньше они всегда все объясняли.
— Ты хочешь мне сказать, что на самом деле они пытаются привести в замешательство всех крепостных?
— Привести в замешательство или вызвать у них любопытство, — ответила Майра.
— И получается, — медленно кивнул Блейз. — Меня они определённо привели в замешательство, и мне любопытно, что же они имеют в виду.
— Вероятно, ничего, — выразила мнение Майра.
— Наивысшая добродетель низка как долина, — изрёк между тем Гар.
— Да, — согласилась Алеа, — а наичистейшее кажется испачканным.
— Огромной добродетели кажется всегда недостаточно, — пожалел Гар.
— Добродетель силы кажется слабой, — изрекла Алеа.
— Когда дойдёшь до сути, — вздохнул Гар, — то действительность проста, но она продолжает казаться меняющейся.
— Все добродетели сосредоточены в Пути, — ответила Алеа.
— Конечно, — согласился Гар, — поскольку Путь включает все сущее.
— Включая людей, — добавила Алеа. — Неотёсанный деревянный чурбан лучше всего.
— Да, — молвил Гар, — но кто–то ведь вытесал сам чурбан.
Они все продолжали и продолжали в том же духе. В конечном итоге Блейз, которому наскучило слушать уже воспринятое им в виде загадок, поднялся и пошёл рубить не чурбаки, а вполне прозаические дрова. Майра явно сочла это удачной мыслью, так как тоже встала и отправилась принести воды и повесить котелок над костром — без всяких черепах.
Наконец, ошарашенные, но вдохновлённые, сервы тихо ускользнули прочь. Алеа с Гаром продолжали говорить загадками, пока те не скрылись из виду; а потом Алеа заметила:
— Думаю, мы произвели на них впечатление.
Глаза Гара на мгновение утратили фокус. А затем он улыбнулся ей.
— Произвели. Завтра они вернутся, хотя и не имеют ни малейшего представления, о чем это мы разговаривали.
— Не уверена, что сама это представляю, — призналась Алеа.
— Так же как и я, — согласился Гар, — но мы сумели добраться до основной концепции Дао и надлежащего места в ней людей.
— Значит, завтра поработаем над тем, как они приобретают и теряют это место? — с усмешкой спросила Алеа.
— Хорошая стратегия, — кивнул Гар. — Мы можем упомянуть, почему им следует хотеть занять своё место.
— Все это очень интересно, — крикнула хлопочущая у костра Майра, — но мясо уже готово.
Гар с Алеа уставились друг на друга, а затем расхохотались.
Крепостные вернулись на следующий день, по–прежнему прячась, — только теперь их стало восемь. Гар с Алеа перебрасывались парадоксами, словно теннисными мячами, в то время как Блейз с Майрой демонстрировали, как привести себя в гармонию с Путём, занимаясь трудами по лагерю. К четвёртому дню крестьян набралось уже пятнадцать, и самые молодые постепенно подкрадывались все ближе и ближе к зарослям вокруг тиса и груды камней, опасно близко к положению ясно видимых.
— Дадим им последний толчок? — спросил Гар.
— Давай, — поддержала с озорной усмешкой Алеа.
10
Алеа взяла мешочки с собранным как раз для такого случая разноцветным песком.
Гар связал ремешком два колышка и вбил один в землю, обозначая центр, а затем начертил другим на земле круг. Алеа насыпала жёлтый песок в виде головастика, занимающего одну половину круга, разрастающегося из ничего у него на хвосте до луковицевидной головы. Затем она насыпала красного песка на другую половину, так что у неё образовалось два головастика, угнездившиеся голова к хвосту, создавая завершённый круг. После чего она сыпанула немного красного в виде крошечного кружка для глаза жёлтого головастика и жёлтым песком изобразила глаз красного головастика.
— Жёлтый — мужское начало, красный — женское начало, — произнёс нараспев Гар.
— Каждое содержит в себе семя другого, — ответила Алеа.
— Мужская стихия — горячая, сухая, механическая и активная.
— Женская стихия, — подхватила Алеа, — прохладная, влажная, органическая и пассивная.
Гар приложил палец к краю круга на середине жёлтого головастика, которая также была и серединой красного.
— Когда обе в равновесии, в мире царят мир и процветание.
Самые молодые сервы начали потихоньку высовываться из укрытия, вытягивая шеи в попытке лучше рассмотреть рисунок.
Гар провёл пальцем вдоль края головы жёлтого головастика.
— Но когда мужская стихия растёт, занимая большую часть круга, правительства делаются деспотичными. Никто не может самостоятельно думать; все делают, что велит царь. Всегда есть еда, но крепостные остаются бедными из–за высоких налогов.
Молодые ребята подкрались ещё ближе. А те, которые постарше, принялись потихоньку высовываться из укрытия.
Алеа обвела пальцем красного головастика до его головы.
— Когда же большую часть круга занимает женская стихия, нет вообще никакого правительства. Лорды постоянно сражаются друг с другом, убивают крепостных и вытаптывают посевы, отчего народ всегда беден.
Молодые подкрались ещё ближе, настолько внимательно рассматривая Великую Монаду, что не видели того, как на неё падают их тени.
— Только когда царит равновесие, народ свободен, и имеет возможность обрести счастье, — негромко сказал Гар.
— Только когда царит гармония, народ может добиться процветания и безопасности, — сказала Алеа.
Майра подошла сзади к одному из гостей постарше и произнесла заговорщицким шёпотом:
— Вы, знаете, могли бы и присесть. Они любят отвечать на вопросы.
Крепостной подпрыгнул, словно только что наступил на оголённый провод.
— Вы все здесь желанные гости, — заверил Блейз народ у груды камней, — если действительно хотите чему–то научиться. Да, и когда закончите обучаться, можете помочь с уборкой.
Сервы уставились на него. А затем, один за другим, вышли из своего укрытия.
— Ты… ты уверен? — переспросила его женщина среднего возраста.
— Конечно, — заявил Блейз, — они уже знают о вашем присутствии.
Она в страхе вытаращила глаза.
— Выходит это… это маги?
— Не такие, каких мы обычно себе представляем, — уточнил Блейз. — Это мудрецы.
— Присаживайся, — пригласила Алеа одну из крепостных помоложе, — и задавай свои вопросы.
Девушка осторожно, колеблясь, уселась рядом с кругом. Стоявший рядом с ней парень тоже медленно уселся.
— Как находят гармонию? — спросила девушка.
— Приводя себя в равновесие, — ответила Алеа. Один юноша уселся по другую сторону круга, вид у него был, как у зайца, готового задать стрекача.
— А как находят равновесие?
— Ища гармонии с Путём, — ответил Гар. Рядом с юношей присела, хмурясь, девушка.
— А что такое этот Путь, о котором вы постоянно толкуете?
Подошёл народ постарше, насторожённый и внимательный.
— Путь включает в себя все сущее, — объяснила Алеа. — Из него все исходит; все к нему возвращается, как реки текут к морю.
— Но море никогда не наполняется, — указал Гар, — и Путь пуст.
— Но он никогда не нуждается в наполнении, — добавила Алеа, — так как в нем все.
— Как же он может быть одновременно и пустым и полным? — нахмурился мужчина постарше.
— Это парадокс, — сказал Гар, — явное противоречие.
— Но только явное, внешнее, — напомнила им Алеа. — Это как загадка, и всегда есть способ решить её.
— Как? — спросил совершенно сбитый с толку мужчина постарше.
— Испытав Путь, — сообщила ему Алеа. — О нем нельзя по–настоящему говорить, поскольку, как только скажешь, как только хотя бы дашь ему название, то ограничишь его, и он больше не будет действительно Путём — потому что Путь безграничен.
— Да, — подхватил Гар, — но мы должны ведь как–то его назвать, и "Путь" — как раз настолько туманное имя, насколько вообще возможно сыскать, чтобы иметь название.
— Но как только его называешь, он перестаёт быть тем, чем назван? — спросила женщина постарше.
— Совершенно верно, — просиял, глядя на неё, Гар. — Любое название, которое ему можно дать, подойдёт ему ненадолго, потому что он всегда меняется.
— Но он также всегда одинаков, — вставила Алеа, — потому что он источник всего.
— Но я хочу выяснить, что он такое! — возразил парень.
— Тогда ты найдёшь, что ожидаешь найти, — уведомил его Гар, — но это не будет настоящим Путём.
— Значит найти его можно только не ища его? — нахмурился мужчина постарше.
— Именно! — радостно захлопала в ладоши Алеа. — Требуется подождать, пока он не найдёт тебя.
— Но как, — спросила совершенно сбитая с толку девушка, — мы узнаем, когда он найдёт?
— Поверь мне, — сказала Алеа, — ты узнаешь.
Крепостные отбыли час спустя, сбитые с толку, но радостные.
— Они не вернутся, не так ли? — скорбно спросила Майра.
— Шутишь? — переспросил Гар. — Это же самое волнующее, что случилось с ними за долгие годы!
— Познание всегда волнует, — просиял Блейз, который, казалось, вот–вот запрыгает на месте. — Я едва могу дождаться завтрашнего дня!