Алуэн лениво прикрыла глаза и улыбнулась.
— Да, и это было чудесно… Любая женщина чувствует, когда она желанна… Я была польщена, правда!
— Благодарю тебя! — Магнус с серьезным выражением лица склонил голову.
— Неужели ты не можешь хоть на миг отказаться от своей защиты и посмотреть на меня как на женщину? Поговорить просто как мужчина? — рассердилась девушка.
— Неужели ты не можешь говорить со мной, не думая о том, какую пользу я принесу в будущем? Можешь не думать о той ценности, которую я представляю для организации, и о пользе, которую могу принести? Ты можешь обращаться к Гару Щуке, а не к Магнусу Д'Арманду?
— Да нет же! — фыркнула девушка. — А ты сможешь забыть о моем теле, лице, волосах? То, что ты сможешь быть столь же успешен, как и твой отец, такая же часть тебя, как красота — часть меня! Разве ты можешь, разговаривая со мной, не думать о том, что я могу дать тебе?
— Могу, — тут же откликнулся Магнус, — кроме, конечно, непосредственного и личного.
— Значит, секс, это не то, что я могу тебе дать?
— Знаешь, я был бы рад, если бы ты хотела от меня только секса! — возразил Магнус.
— Это совсем не одно и то же!
— Я думаю иначе! Даже если это и не совсем так, аналогия все равно есть…
— Неужели тебе обязательно быть таким чопорным? — вскрикнула Алуэн.
— Да! Я должен, и ты знаешь об этом!
Девушка рассерженно смотрела на него. Потом, опустив взгляд и увидев свои побелевшие кулаки, опомнилась, заставила себя успокоиться и, разжав руки, улыбнулась с отсветом прежнего соблазна.
— Хорошо, скажи, сделаешь ли ты для меня то же, что и я, если я поступлю так, как ты хочешь?
— Нет, — смутился юноша, — это будет не правильно.
— Но почему?
Магнус молча смотрел на Алуэн и раздумывал: сказать ей или не стоит. Ведь ей будет больно… Но потом решил, что лучше все-таки сказать, больно будет сейчас, но потом поможет.
— Потому, что для этого нужна любовь.
Девушка смотрела на него, бледнея, потом опустила взгляд.
По тому, как были напряжены ее плечи, Магнус понял, насколько она рассержена.
— Ну тогда по крайней мере не мешай. Ладно? — проговорила Алуэн не гладя на него.
— С удовольствием! — сказал Магнус и поклонился. — Я улетаю!
Она подняла глаза, ошеломленная легкостью победы.
— Улетаешь? Куда?
Магнус пожал плечами.
— Куда глаза глядят…
— Конечно, — прошептала она, — ты богат и можешь себе это позволить…
Магнус не стал ее разуверять, ведь по большому счету он в любой момент мог сотворить себе и золото и бриллианты. И по-своему он действительно был богат.
— Я распоряжусь, за тобой присмотрят, — негромко, но чтобы он слышал, пробормотала Алуэн.
— Тем лучше, я точно буду знать, куда мне не улетать.
Девушка на миг развеселилась, утешенная маленькой победой.
— Я не верю тебе.
Магнус широко улыбнулся.
— Ты очень умна.
Они немного постояли молча. Разгорался рассвет, окрашивая небо в пурпур. Она прошептала:
— Ты вернешься?
Магнус с сомнением пожал плечами.
— Сомневаюсь… и ничего не обещаю…
— Без сомнений, ты не вернешься! — заметила девушка с иронией, но взяла себя в руки, вздохнула и сделала последнюю попытку. — Я ведь могла бы и полюбить тебя, Магнус… и мне больно… так больно, что ты… отворачиваешься от меня!
Магнус оценил ее игру, ее театральную напыщенность и дал ей утешение, которого она ждала от него.
— Прости…
— Быть может, — она посмотрела на него из-под длинных ресниц, — я бы смогла полюбить тебя даже сейчас, если бы ты присоединился ко мне и помог исправить тот ущерб, который причинил…
Магнусу стало нестерпимо больно.
— А люди? Как же страдания тех, кто живет сегодня?
Страдания детей…
Алуэн потрясение смотрела на него, она не ожидала такого, но все ж сказала:
— Мы должны научиться понимать, что кому-то можно помочь, а кому-то нет. Мы должны научиться довольствоваться немногим и радоваться тому, что есть возможность помочь хоть кому-то. И надеяться на будущее…
Магнус покачал головой и печально улыбнулся.
— Я не могу смотреть на страдания людей, не хватает внутренней дисциплины… Я мог бы очень любить тебя, но увы, между нами встало счастье других людей.
Она замерла и смотрела на Магнуса широко раскрытыми глазами, пока наконец не смогла проговорить хриплым от волнения голосом:
— Обещай, что никогда не вернешься!
Он склонил голову.
— Если ты хочешь… Я могу тебе это пообещать.
Едва он это сказал, как с неба упал золотой корабль.
Магнус зашел на борт и сразу же отправил ждущему на Кастлроке Сифлоту приемопередатчик, закрыл за собой люк и, устроившись в противоперегрузочной сетке, на несколько минут замер, переживая мрачное отчаяние.
И оно пришло, не заставляя себя долго ждать, затопило половодьем тоски и боли, но отступило…. Магнус снова с отчаянием понял, что он опять встретил женщину, больше желавшую его использовать, чем любить. Похоже, Истинная Любовь так и останется для него мифом. Интересно, за что его так невзлюбил Амур?
Наконец Магнус встал во весь рост, вытянулся, выпрямился и приказал Геркаймеру:
— Приготовься к уходу с орбиты.
— Все готово, Магнус, куда бы вы хотели отправиться?
Юный чародей махнул рукой.
— А, пусть это будет что-нибудь интересное, поищи сам в своей памяти.
— Чем прикажете руководствоваться в выборе? Какие ограничивающие параметры? Основные направления?
— Угнетенные крестьяне, распутные тираны, нечестные воины, нечистые на руку торговцы. Я ищу такое место, где бы я мог принести пользу и добро.
— Ищу, Магнус…
Магнус тоже искал…
Волшебник не в своем уме
ПРОЛОГ
Шпион не может бросить работу и остаться невредим — это всякий знает. На самом деле шпион не может бросить работу и остаться жив, а вот Магнус д’Арманд все еще был жив, здоров и невредим, хотя ушел в отставку из Ассоциации БОрцов с Ростками Тоталитаризма шесть с лишним месяцев назад — да, он был жив и здоров и не очень переживал по этому поводу.
Ну, по правде говоря, АБОРТ не была тайной спецслужбой карательного характера — она была (официально) частной организацией, предназначенной для предотвращения диктаторских режимов и постановки планет на путь демократического развития до окончания средневекового строя. Поэтому, строго говоря, назвать Магнуса шпионом было нельзя, хотя он и был тайным агентом. Еще он был тайным чародеем. Порой это ему помогало. Порой — очень помогало.
В данный момент он сидел в отсеке управления своего звездолета и разговаривал по душам с его кибермозгом.
— Ну, Геркаймер, за какую планету мы возьмемся на этот раз?
— Выбор весьма обширен, — отозвался Геркаймер и, театрально вздохнув, изобразил звук перебирания карточек в картотеке. — Насколько я понимаю, мне нет смысла убеждать тебя выбрать планету, для которой демократия является идеальной формой правления?
— Ты мог бы убедить меня в выборе планеты, но не демократии — по крайней мере этого бы тебе не удалось сделать без неопровержимых доказательств. В конце концов именно из-за этого я и ушел из АБОРТа — потому, что не желал навязывать демократию тем обществам, которым она совершенно не годилась.
— И еще потому, что ты не одобрял некоторых методов АБОРТа — да, я помню.
Геркаймер не стал упоминать о другой причине, по которой Магнус осуждал "навязывание" демократии. Дело в том, что отец молодого человека, Род Гэллоуглас, был одним из самых знаменитых агентов АБОРТа (вот только сам Род об этом не догадывался) и большую часть своей жизни употребил на закладывание основ демократии на родной планете Магнуса, Грамарие. Потребность молодого человека в том, чтобы отделить свое имя от имени отца и завоевать собственную репутацию, несомненно, во многом повлияла и на его решение покинуть АБОРТ, и объясняла его нежелание заниматься установлением демократических режимов.
— Я не могу согласиться с тем, что нужно жертвовать невинными людьми только для того, чтобы пробить дорогу для вашей обожаемой формы правления, — проворчал Магнус. — Общество принимает множество самых разнообразных форм, Геркаймер, и потому здравый смысл подсказывает, что и форм правления должно быть множество. Если мне попадется планета, которой требуется диктатура, то я стану трудиться на благо установления диктатуры!
— Безусловно, Магнус, если ты найдешь такую планету и такое общество, — отозвался Геркаймер. Он уже закончил сканирование базы данных АБОРТа параллельно с семейным архивом д’Армандов, который достался ему в наследство от Векса, кибермозга звездолета отца Магнуса. Располагая таким объемом информации, Геркаймер мог легко определить, что, хотя диктатура могла быть хороша для общества в целом, она уж никак не могла быть хороша для отдельных людей — если бы, конечно, не нашлось бы какого-то способа гарантировать их гражданские права. Но в таком случае речь бы уже не шла о полной диктатуре. Это означало бы, что общество движется к какой-то иной форме правления.
— Пожалуй, планета Канарк близка к тому, о чем ты думаешь, — сообщил Геркаймер и вывел на экран изображение.
Магнус нахмурился, разглядывая крестьян в поношенных шляпах и полинялых синих рубахах. Они брели по желтому полю и пели, в такт размахивая серпами.
— Диаметр планеты на восемь процентов больше диаметра Терры, — оповестил хозяина Геркаймер, — но гравитация составляет девяносто восемь процентов от терранской. Вероятно, это связано с меньшим процентным содержанием тяжелых металлов в ее ядре. Период обращения вокруг оси составляет двадцать два часа и сорок минут по терранскому стандарту. Наклон оси — девять градусов, расстояние от солнца — одна целая, пять сотых астрономических единиц.
— Значит, там немного холоднее, чем на Терре?
— Да, и полярные шапки больше, как и площадь материков. Тем не менее недостатка в воде не ощущается, и такие растения, как кукуруза, овес, ячмень и пшеница, произрастают весьма успешно.