— Я не телепат, Род; хотя я и могу мысленно связываться с тобой и твоим потомством, проникнуть в чьи–либо мысли для меня невозможно. Нет, я просто слушал каждое произнесённое слово и запоминал их все.
— И складывал их в картины, которые эти двое думали, будто скрывают? Не могу за это порицать. — Род устремил невидящий взгляд на лес. — Я знаю, что именно покалечило Магнуса — но мне хотелось бы знать, какая травма заставила Алеа так бояться романтических отношений.
— Что бы это ни было, Род, она научилась не доверять мужчинам, хотя Магнус, кажется, доказал ей, что ему — можно.
— Исключение, которое подтверждает правило — но большего ей и не нужно, — кивнул Род. — Конечно, она по–прежнему отрицает, что красива — но Магнуса никто и никогда не обвинял в том, что он красавец. По крайней мере после того, как он вырос.
— Некрасивые мужчины склонны влюбляться в прекрасных женщин ничуть не меньше красавцев.
— Равно как и некрасивые женщины в красавцев–мужчин, — согласился Род, — правда, это не имеет никакого отношения к этой паре. Что бы там ни притягивало их друг к другу, это не физическая красота.
— Да, Род, думаю, Магнус восхищается характером Алеа — её смелостью и стойкостью, а возможно, даже способностью сочувствовать.
— Верно, но знает это девушка или нет, она обладает своеобразной классической красотой, и не думаю, что Магнус не восприимчив к ней.
— Прошу не путать, Род. Не думаю, что твой сын признает физическое влечение, которое он столь явно испытывает.
— Для тебя может быть и явно, — возразил Род, — но для некоторых из нас, не замечающих тех мелких указателей, которые, кажется, находишь ты, это далеко не очевидно. Ладно, пусть между ними есть некоторое физическое влечение, но думаю этих двоих больше всего связывают опасности, которые они пережили сообща.
— И по ходу дела усвоили, что могут полностью положиться друг на друга, — согласился Векс.
— Они нисколько не сомневаются, что могут рассчитывать друг на друга в критический момент, — кивнул Род. — Вот когда момент не критический, у них могут возникнуть трудности.
— Возможно, Род, но это больше не твоя забота.
— Ты шутишь? Дети всегда будут моей заботой. Однако признаю, в данный момент я ничего не могу с этим поделать. — Род попытался стряхнуть с плеч невидимый груз и принялся щипать струны арфы. — Думаю, я сумею сыграть ещё один припев из "Моей единственной и дорогой".
— Почему бы и нет? — спросил Векс. — Вокруг только дикие звери.
— Слушай, я пытаюсь не думать о Магнусе и Алеа. По крайней мере птицы–то критиковать не станут. — И Род принялся громко бренчать аккомпанемент к словам и запел, очень тихо и почти не фальшивя:
"Щеки твои словно розы в цвету, О, моя единственная и дорогая…"
И верно, птицы критиковать не стали. Однако некоторые из них вспомнили о срочных делах где подальше и разлетелись в разные стороны.
Завтрак начался довольно мрачно, и Алеа заметила, что Магнус подчёркнуто не занял кресла во главе стола. Его братья и сестра тоже должно быть поняли это, так как они казались очень насторожёнными, ко всему готовыми и ждущими, не попытается ли он ими командовать. Ей представилось, как они примутся спорить, стараясь перекричать друг друга, и она вся подобралась, готовясь к этому.
Но Магнус говорил очень мало, только нарезал мясо, быстро переводя взгляд с одного лица на другое, намазывал на булочку варенье, выглядя расслабленным и подтянутым. Алеа дивилась, как это его братья с сестрой не догадываются, насколько он напряжён под этой маской внешнего спокойствия — но они явно не догадывались; в этой семье телепатов, безусловно, действовало правило ни в малейшей мере не читать мыслей друг друга без приглашения или жёсткой необходимости.
Грегори повернулся к Магнусу, но его кроткий тон не смог скрыть его крайней напряжённости:
— Как я понимаю, Магнус, ты неодобрительно отнёсся к тому, как мы с Корделией ухаживали за мамой.
Алеа почувствовала, как в Магнусе поднялся гнев на Грегори за дерзость и напоминание о смерти их матери, но почувствовала также последовавший затем огромный прилив чувства вины. Однако на лице его ничего этого не отразилось. И он оставался спокоен и вежлив, когда ответил:
— Вы сделали все что могли, разве только не уговорили её отправиться в госпиталь на иной планете, и, уверен, не потому, что плохо старались.
Грегори медленно кивнул.
— Мама могла быть до крайности упрямой, когда желала.
Джефри следил за разговором, словно готовый к прыжку кот.
— И кроме того, — резко добавила Корделия, — чем мог помочь инопланетный госпиталь? Там же ничего не знают о ведьмином мхе.
Магнус кивнул.
— Даже если б там и уловили, что происходит разрушение её генов, то не представляли бы себе, что тут можно поделать — а после её смерти приложили бы все силы, чтобы оставить её тело у себя в качестве образца для исследований.
Корделия содрогнулась, а её братья скривились.
— Нет, — произнёс Магнус, — я ни в малейшей мере не могу винить вас ни в плохом лечении, ни в её кончине.
Брат и сестра в удивлении подняли головы.
— Зачем же тогда этот обвиняющий вид? — нахмурилась затем Корделия. — Кого ты осуждаешь?
— Себя, — ответил Магнус, — за то, что меня не было здесь.
— Ты одним своим присутствием вызвал бы раздор, брат, — тут же смягчился Грегори. — В конце концов, ты ведь не мог принять власть от папы столь же легко, как остальные из нас.
Магнус нахмурился, не совсем понимая, что именно имел в виду брат, но совершенно уверенный, что сказанное вызывает у него негодование.
— Ты смог бы сделать не больше нашего, — тихо проговорила Корделия — но кричал бы на папу, требуя что–то сделать, хоть что–нибудь, и заставил бы маму растратить последние силы своими мольбами.
Магнус сидел не шевелясь.
Молчание в комнате стало крайне напряжённым. Джефри сжал край стола, словно собираясь перемахнуть через него — но Магнус наконец кивнул:
— Наверно так.
Корделия накрыла его руку своей ладонью.
— Нам очень не хватало тебя, брат — но мы все понимали, как тебе необходимо найти свою судьбу.
Магнус устало улыбнулся:
— Какой же иронией будет, если эта судьба окажется здесь!
Корделия бросила взгляд на Алеа, но быстро отвела его и сказала:
— Возможно и не будет, если ты привёз её домой с собой.
Магнус непонимающе нахмурился, но Джефри негромко рассмеялся.
— Наверно папа прав — много лет помогая народам избавиться от тиранов и уча как править самим, ты сделался способным отлично опекать народ своей родины — даже когда эта опека состоит в том, чтобы только присматривать и ничего не делать.
На сей раз взгляд на Алеа бросил Магнус, та сумела робко улыбнуться ему. Он перенял эту улыбку и ответил ею братьям и сестре, когда сказал:
— Да. Скитаясь меж звёзд я по крайней мере немного научился терпению.
Тут все рассмеялись и принялись обсуждать за едой последние сплетни. По мере того как продолжался завтрак, они, казалось, расслаблялись все больше и больше, и даже начали обмениваться колкими замечаниями.
— Придётся нам расставить по всему королевству эльфов–часовых, — сказал Грегори.
— Они и так уже расставлены, брат, — рассмеялась лёгким непринуждённым смехом Корделия. — Нам надо только сказать им, за чем следить.
Джефри повернулся к Магнусу, и в его голосе послышались резкие нотки, когда он спросил:
— Как, по–твоему, переживать ли нам по поводу папиных скитаний, брат?
Алеа почувствовала порыв Магнуса отдать приказ и усилие не дать ему сорваться с языка.
— Думаю, он не представляет опасности ни для себя самого, ни для кого–либо иного, Джефри, и достаточно взрослый, чтобы самому позаботиться о себе. Если я ошибаюсь, то эльфы несомненно способны разобраться с любыми трудностями, пока мы не подоспеем.
— Они наверняка уже знают, что надо постоянно присматривать за лордом–чародеем, — согласился Грегори.
— Да, присматривать и сообщать о его злоключениях Паку, — поддержала его Корделия.
Алеа нахмурилась. Неужели они так мало верили в отца?
А затем вспомнила, что говорил Магнус о предыдущем приступе психического заболевания у Рода, о единодушном мнении его детей, что во время похорон он соскочил с резьбы, и подумала, что их озабоченность возможно не имеет ничего общего с неуважением.
А затем она нашла другой повод теряться в догадках — что ещё за Пак такой?
Джефри заметил молчание Магнуса и спросил с вызовом в голосе:
— А ты что думаешь, брат?
Снова порыв скомандовать и усилие, которое потребовалось для гашения этого порыва. Алеа гадала, разделяет ли она чувства Магнуса или просто считывает их по микроскопической дрожи мускулов его лица, которое она так хорошо знала, наверное получше, чем его братья или сестра.
Неважно как именно — она знала, какие он испытывает чувства, в то время как его родные видели только спокойное лицо, которое он являл публике — и её душа возопила о том, насколько это неправильно. Вынужденно отгораживаться от родных! Будь у неё брат или сестра, она очень дорожила бы ими, поверяла бы им свои самые сокровенные тайны, она всегда жаждала этого! Именно для того и предназначались братья и сестры!
Не так ли?
Магнус встретился взглядом с Джефри, а затем медленно покачал головой.
— Думаю я долго был в отъезде, брат, и в моё отсутствие многое изменилось.
— Наверняка не столь уж многое, — ответила Корделия. — Если ты не имеешь в виду, что я постарела!
— Скорей уж повзрослела, — негромко рассмеялся Магнус. — Когда я улетал, ты была ещё подростком.
Корделия удивлённо поглядела на него, а затем рассмеялась вместе с ним. Джефри покачал головой:
— И о чем только думали мама с папой, позволяя тебе самостоятельно отправиться в путь в таком юном возрасте?
— Не припомню, чтобы я предоставил им широкий выбор, — медленно произнёс Магнус.