Конечно, работавшие в доме и наведывающиеся туда агенты приняли сложные меры безопасности, гарантирующие, что никто из лордов никогда не обнаружит усадьбу.
Одна из резидентов постучалась в дверь солара, а затем открыла её. За столом в конусе солнечного света, идущего из расположенных позади него окон, сидел старик. Когда вошла резидент, он поднял голову.
— Новости, Диэдри?
— Да, шеф. — Диэдри вручила старику бумажный свиток.
Шеф–агент взял его, сломал печать и раскатал на столе. И вытаращил глаза.
— Что это, шеф?
— Письмо от моего старого врага Пересмешника. — Шеф–агент поднял глаза. — Он предлагает временный союз.
11
— Союз? С тоталитаристами? Шеф, они же поддерживают все самое худшее, что мы ненавидим!
— Верно — но они могут быть полезны. — Шеф–агент положил свиток и выглянул за окно в сад. — И похоже, они поступили точно так же, как и наш будущий Центральный Комитет — отправили назад по времени того шефа группы, который допустил провал после первого появления здесь Гэллоугласа.
— Если б не его вмешательство, то вам бы удалось совершить дворцовый переворот. — Молодая женщина знала официальную историю БИТА. — И тогда было б лишь делом времени, чтобы аристократы принялись воевать друг с другом.
— Равно как и ликвидация Пересмешника и его банды. — Шеф–агент кивнул, снова поворачиваясь к ней. — Мы тогда не понимали, что лорд–чародей больший враг для каждого из нас, чем мы — друг для друга.
— Он засадил вас в тюрьму, шеф Дюрер.
— Да, а Пересмешника — в соседнюю камеру. — Взгляд Дюрера обратился к воспоминаниям — для него всего лишь трехмесячной давности. — Первую неделю мы конечно провели переругиваясь сквозь прутья решёток, но на вторую неделю начали обмениваться впечатлениями. К тому времени, когда у нас было все готово к побегу оттуда, мы оба поняли, кто наш настоящий враг.
— В смысле лорд–чародей.
— В то время он не был ни лордом, ни чародеем, — уведомил её Дюрер, — по крайней мере, насколько знал любой из нас — включая его самого.
— Вы хотите сказать, — уставилась на шефа молодая женщина, — что он не знал о своих ЭСП-силах?
— Знай он про них, то воспользовался бы ими. — Дюрер пододвинул к себе том и указал на открытую страницу. — Согласно журналам моих преемников, к нему нанёс довольно продолжительный визит один монах, после которого он проявил широкий диапазон талантов.
— Брат Алоизий Юэлл, — кивнула Диэдри, вновь демонстрируя знакомство с недавней историей.
— Я отправил в штаб–квартиру просьбу разузнать о нем побольше, — сказал Дюрер. — Как я подозреваю, он–то как раз и научил лорда–чародея, как быть достойным своего титула. — Он вздохнул, перелистывая книгу. — После меня сменилось трое шеф–агентов, и всем повезло ничуть не больше, чем мне — но теперь я располагаю их нелегко добытыми знаниями, помогающими мне, и лучше представляю себе, на что способны Гэллоугласы.
— Сейчас, когда лорд–чародей бродит сам по себе, он возможно более уязвим.
— Дети его могут мигом телепортироваться к нему, — покачал головой Дюрер. — Нет, сперва нам надо устранить их. Вот тогда мы сможем позаботиться и о моем старом враге. — Глаза его блеснули.
Этот блеск вызвал у Диэдри холодок — и удивил се; старик обычно казался таким милым.
Дюрер снова обратился к книге, перелистывая страницы и хмурясь.
— От предательницы здесь не многое.
Он имел в виду Финистер, последнего шеф–агента перед тем, которого сменил.
— Она не очень долго была шеф–агентом, прежде чем сменила имя и переметнулась на другую сторону, выйдя замуж за самого младшего Гэллоугласа. — Тон Диэдри сделался резким от злости.
— Не понимаю, что такое нашло на Льюиса, заставившее его назначить перед самой смертью своей преемницей эту ведьму.
На Грамарии термин "ведьма" мог быть всего лишь описательным, означающим особу с экстрасенсорными та–лантами — но Дюрер предпочитал интерпретировать его как оскорбление.
— Думаю, у него тут не было большого выбора, — сказала резидент. — Мы все знали, что Финистер — сильная телепатка, но и не представляли, насколько сильная.
Дюрер нахмурясь повернулся к ней.
— Ты хочешь сказать, что она околдовала Льюиса?
— Более чем в одном смысле, — подтвердила резидент. — Признаться, он использовал её для собственных… развлечений… и поэтому она возможно сочла себя вправе в свою очередь использовать его.
— В каком смысле использовать его?
— Она всегда проецировала очень прекрасный и чувственный образ, и как мы порядком уверены, Финистер также и телепатически манипулировала его эмоциями. Отчего ж ещё ему отдавать подобный приказ, делать её своей преемницей? А учитывая, что на следующий же день он умер…
— Вскрытие?
— Не показало никакой причины для смерти — у него просто остановилось сердце.
Даже Дюрер ощутил зловещий холодок.
— Как я понимаю, эта Финистер владела также и телекинезом?
— Она обладала всеми ЭСП-талантами, за исключением левитации и телепортации, — подтвердила резидент.
— Надо будет встретить её — с самым передовым оружием, какое у меня найдётся, — с улыбкой промолвил Дюрер.
— Возможно, вам желательно перед тем подумать о небольшом тихом убийстве этой предательницы.
— О нет! На первом месте у нас стоит месть наследникам Гэллоугласа, — отказался Дюрер. — А уж потом я займусь своей личной местью этой молодой женщине, которая узурпировала власть и предала наше Дело. — Его взгляд затуманился в мечтах о будущем, а глаза вспыхнули. — Моя месть этой Финистер—Алуэтте будет приятной и продолжительной.
Диэдри уставилась на лицо старика и содрогнулась, увидев его выражение. И как она только могла считать этого человека добряком?
Быстрым жестом Дюрер прогнал плававшее у него перед глазами приятное видение.
— А когда я насыщусь, то проявлю щедрость и подарю ей быструю смерть. — Он повернулся обратно к Диэдри, снова сделавшись чисто деловым. — В конце концов, она ведь одно время была шеф–агентом, неважно, сколь недолго, и к какому мошенничеству прибегла, добиваясь этого поста. Мы обязаны проявить к ней некоторое уважение.
Солнце уже восходило, когда Корделия поднялась на стену, где по словам слуг она могла найти Магнуса. И верно, он оказался там, прогуливался по восточной стене останавливаясь немного поболтать с каждым из караульных, а затем стоя неподвижно в центре парапета, наблюдая за тем, как подымается большой оранжевый диск.
Корделия подошла и остановилась позади него.
— Это как, брат — ты сделался зороастрийцем, раз должен молиться свету, когда он возвращается?
— Вовсе нет, сестричка, — посмотрел на неё с нежной улыбкой Магнус. — Просто оно прекрасно, и служит обещанием, что по крайней мере какая–то часть мира не загажена более грязными деяниями человечества.
Корделия гадала, что же случилось с весёлым, оптимистичным старшим братом её детства, а затем напомнила себе, что среди взрослых двухлетняя разница в возрасте не так уж много значит.
— Ты так рано встаёшь только ради этого мига созерцания?
— Он бы стоил того. — Магнус повернулся снова посмотреть на солнце. — Но я сейчас просыпаюсь рано без цели. В своих путешествиях я привык подыматься с солнцем, и моё тело продолжает это делать независимо от моего желания.
— Ты так себе насчёт поспать подольше, да? — Корделия тоже обратила взгляд к большому пылающему шару. Она подождала несколько минут, набираясь решимости для предстоящей конфронтации, а затем спросила: — И ты намерен стать для нас, домоседов, солнцем, ожидая, что все мы будем вращаться вокруг тебя?
— Едва ли, — пожал плечами Магнус, подавляя смех.
— Я серьёзно, брат. — В голосе Корделии зазвенела сталь. — Ты мало знаком с тем, что произошло в этом мире за эти последние десять лет. И твоё положение не позволяет тебе приказывать, чего бы там ни сказал папа — и ни Ален, ни я не подчинимся тебе, если ты прикажешь!
— Папа не говорил приказывать. Корделия в удивлении расширила глаза.
— Он велел мне позаботиться о стране и народе Грамария, — продолжал Магнус. — И не говорил, что занимаясь этим, я должен командовать офицерским составом.
— Ты ведь наверняка не думаешь, будто способен справиться с любым вызовом в одиночку!
— Если возникнет чрезвычайная ситуация, на которую я должен буду откликнуться, то со мной возможно решит отправиться и Алеа.
— Ну… и я тоже, если дойдёт до этого. — Корделия снова обратила взгляд к солнцу. — Но это будет по выбору, Магнус, а не по приказу.
— Это будет твой выбор, Корделия, а не мой, — кивнул Магнус.
Корделия нахмурясь метнула на него острый взгляд.
— Тут звучат обертоны эмоционального шантажа, или мне послышалось?
— Если ты их слышишь, то они только в твоём воображении, — улыбнулся сестре позабавленный её словами Магнус. — Может ты и находишь их, но я их не вкладывал.
Корделия с миг пристально глядела на него сведя брови. А затем сказала:
— Значит ты будешь без подготовки срываться с места в ответ на какой–то воображаемый вызов и ожидать, что Алеа и все остальные бросятся следом за тобой.
— Этого ожидать я не буду. — Магнус сцепился с ней взглядом. — Я вообще ничего не буду ожидать.
Корделия нахмурилась, пытаясь разгадать эту загадку.
— Думаешь, ты в силах противостоять всем угрозам в одиночку?
— Да вообще–то нет. Но я не имею права командовать никем, кто не избрал меня для этого. Я обладаю властью только над самим собой, и поэтому буду отправляться навстречу всякому вызову сам по себе.
— Вот так ты и свергал правительства, когда носился среди звёзд?
— Нет, — ответил Магнус. — Начинал я в одиночку, все верно — на Меланже, а потом вновь на Мидгарде. А на всех других планетах меня сопровождал товарищ, Дирк Дюлен, а потом Алеа. И уверяю тебя, это были грозные бойцы.
— И вы вдвоём оказывались неодолимыми для всего, с чем ни столкнётесь? — Корделия и не пыталась скрыть звучавшего в её голосе откровенного скептицизма.