— Да, конечно их нельзя есть. — Джорди наморщил лоб, усиленно соображая.
— Что же мы будем есть, милорд? — спросил тихим и тяжёлым голосом один из крестьян.
— Через несколько недель поспеет первая морковь и репа, — ответил Джорди. — А до той поры нам придётся протянуть на том, чего сможем добыть в лесу.
Народ зашептался, так как их лес был как и все леса — собственностью короны и охотничьим заповедником знати.
— Никакой закон не запрещает нам собирать орехи и ягоды, — крикнул перекрывая ропот толпы Джорди, — равно как и все прочее, растущее там из земли.
— Но лесничие сочтут нас браконьерами, мой л… сквайр, — указал Хобин.
— Мы отправимся собирать вместе, и я поговорю с лесничими, — пообещал им Джорди.
На лицах собравшихся появилось облегчение, но те, кто постарше и поопытней, выглядели по–прежнему мрачными.
— Овсюга[34] и беличьих запасов нам может не хватить до урожая, сквайр.
— Ты прав, — согласился Джорди. — Нам придётся протянуть на овсянке и рагу.
— Для рагу нужно мясо, сквайр, — указал старый Адам.
— Также как и вам, всем вам, хотя бы по унции–другой в неделю — и да, знаю, убить даже и барсука все равно браконьерство. Однако, если звери выходят из леса, то они наши.
Крестьяне зашептались, охваченные дурными предчувствиями, и Хобин выразил их:
— Не знаю, что–то скажут на сие лесничие, сквайр.
— Насчёт лесничих предоставьте беспокоиться мне, — отмахнулся Джорди. — Возьмите детей и отправляйтесь сперва искать у живых изгородей — там мы определённо найдём достаточно еды на день. — И повернувшись, зашагал прочь.
Крестьяне смотрели ему вслед, и лица отражали беспокойство.
— Что он станет делать, Адам? — спросил Корин.
— Да что сделал бы любой хороший лорд, если его люди голодают, — мрачно отозвался Адам, — кормить их.
— Тогда его схватят лесничие!
— Обязательно, — согласился Адам, — а он больше не из знатных. Надо нам будет постоянно присматривать за мальчиком.
— Да, и не давать ему сделать какую–нибудь глупость, — поддержал Хобин.
Но все знали, насколько Джорди чувствовал себя в лесу как рыба в воде и гадали, а смогут ли они найти и уберечь его, если он не захочет быть найденным.
Проезжая через надвратную башню, Джефри все ещё так и кипел. Спешившись во дворе замка, он бросил поводья подбежавшему к нему конюху, а затем широким шагом поднялся по лестнице к двустворчатой двери донжона. Пора раз и навсегда выяснить отношения с Магнусом.
Он двинулся тем же широким шагом к лестнице, и к нему подбежал лакей.
— Чего–нибудь желаете, сэр Джефри?
— Нет, если ты не знаешь, где сэр Магнус.
— Как где — у себя в покоях, надо думать. Джефри начал было отвечать: "Да, тебе — надо", но вовремя спохватился. Он был не из тех, кто срывает дурное настроение на подчинённых. И бросив вместо этого лакею короткий кивок и "спасибо" он разве только не взбежал по лестнице.
Ему не понадобилось стучаться в дверь к Магнусу; та стояла распахнутая настежь, а его брат работал пером и чернилами за столом перед широким окном.
— Что у тебя там? — требовательно спросил Джефри, заходя в комнату.
Магнус с удивлением поднял взгляд.
— Кое–какие замётки о родине Алеа, брат. — Он отложил перо и откинулся на спинку стула. — Ты, кажется, взволнован.
— Можно сказать и так. — Джефри закрыл дверь, приложив чуть больше силы, чем требовалось.
Магнус поднял брови при виде явного гнева Джефри — и очевидного требования конфиденциальности.
— Присаживайся, чего стоишь, и расскажи, что тебя так завело нынче утром.
Джефри не собирался подчиняться даже такому приказу.
— Ты знаешь, что по всему городу ходит слух, что ты будешь всем нам господин, теперь, когда папа отправился скитаться? — потребовал он ответа, подойдя к столу Магнуса.
— Да неужто! — воскликнул Магнус. — Нет, не знаю.
— Так это неверно, брат, — отрезал Джефри. — Он может и вырвал у тебя обещание заботиться о народе нашей страны, но не давал тебе права командовать мной!
12
— Даже если б он дал мне такие полномочия, я бы все равно не стал, — заявил ему Магнус. — Я не имею никакого права командовать кем–либо из вас.
Это заставило Джефри резко притормозить. Он уставился на брата, а затем недоверчиво сузил глаза.
— У меня хватает и своих трудностей с попытками вновь привыкнуть к родине, — уведомил его Магнус. — И я вполне готов предоставить командовать армией тебе.
Джефри чуть повернул голову, искоса глядя на Магнуса.
— Ты, который командовал легионами? Разве ты не желаешь снова командовать ими?
— Я никогда по–настоящему не командовал никакой армией, — поправил его Магнус. — Я мог что–то советовать тем, кого возглавлял, но сам я командовал не более чем ротой.
— О, да, и они не следовали неукоснительно твоим советам!
— Чаще следовали, — признал Магнус.
— От меня такого не жди, брат!
— Я и не жду, — развёл руками Магнус. — Может у меня и есть дар к военным действиям, Джефри, но у тебя–то положительно талант по этой части. Я знаю свои ограничения.
— Но папа заставил тебя пообещать заботиться о народе, — возразил Джефри. — Ты дал ему слово оберегать Грамарий от всяких врагов.
— Я и буду оберегать — но нашим старым противникам из БИТА и ВЕТО не часто приходится противодействовать силой оружия.
Джефри медленно поднял голову, когда до него постепенно дошло, поднял, пока его взгляд не упёрся в нос брата.
— Значит ты будешь главнокомандующим; будешь сохранять гражданское командование! Думаешь указывать генералам, куда и когда направлять войска!
— Нет, — отверг такое Магнус. — Такая власть принадлежит королеве Катарине и когда–нибудь будет принадлежать Алену.
— Но король Туан хитростью подталкивает королеву к разумному развёртыванию войск, как ты думаешь подталкивать своего зятя Алена.
— Корделия мне голову оторвёт, если я хотя бы попытаюсь, — хмыкнул Магнус. — На самом–то деле, Алену вообще не нужно никаких других советчиков, кроме неё.
Джефри наморщил лоб, глядя на него, пытаясь разгадать сказанное им.
— А если Ален поинтересуется твоим мнением?
— Я откровенно выскажу его, — ответил Магнус, — но не стану лезть с ним пока не спросят.
— И не будешь хитростью подталкивать его поинтересоваться им? — кисло спросил Джефри, а затем сам ответил на свой вопрос. — Корделия мигом поймёт, если ты это сделаешь!
— Обязательно поймёт, — согласился Магнус, — и будет самым действенным образом препятствовать мне. Нет, Алену придётся самому решить, спрашивать ли у меня совета.
— С одобрения Корделии. — Джефри нахмурился. — Ты ведь не думаешь, что он будет спрашивать у тебя совета, не правда ли?
— О, думаю, может и спросить, — сказал Магнус, — но решения он будет принимать сам. По части здравых суждений у Алена такой же талант, как у тебя к войне.
Джефри в удивлении воззрился на него; а затем задумчиво наморщил лоб, изучая взглядом подчёркнуто нейтральное лицо брата.
— Я не думал об этом в таком плане, — признался он, — но давно понял, сколь присущ ему здравый смысл, и дал слово внимать его приказам, когда он станет королём.
— Так же как и я, — кивнул Магнус.
Они помолчали, покуда Джефри переваривал выводы, следующие из этого простого заявления.
Затем он сел, скрестив ноги, и снова сузил глаза.
— Значит ты не намерен ни командовать родными, ни манипулировать короной. Что же ты тогда собираешься делать в нашей стране? Сидеть здесь и пописывать мемуары, и гнить до конца своих дней?
— Ну, не всю жизнь, — сказал Магнус, — и, как я подозреваю, будет возникать достаточно проблем, к разрешению которых я смогу приложить руку — но на данный момент, наверно даже на год, долгий отдых кажется очень привлекательным.
— Я думал, при перелётах между звёздами у тебя в избытке хватало времени на отдых.
— Я тоже так думал, — честно ответил Магнус, — но теперь, оказавшись здесь где вырос, и внезапно без всякой лежащей на мне ответственности, я обнаружил, что меня одолела изумительная усталость.
— Депрессия? — Тон Джефри сделался резче от озабоченности состоянием брата.
— Нет, она на самом–то деле приятная, — уточнил Магнус, — вроде хождения во сне.
— Тогда берегись сновидений.
— Хорошее предостережение, — кивнул Магнус. — Я ловлю себя на прокручивании в голове событий последних десяти лет, пытаясь найти в них какой–то смысл.
Джефри нахмурился ещё сильнее; он не понял.
— Есть ли какая–то цель в моей жизни? — спросил Магнус. — Возможно, даже только система? Тебе ни к чему задаваться этим вопросом — у тебя ведь в конце концов есть Ртуть, и даже слепому видно, что тебе не нужно никакой цели кроме неё, по крайней мере в настоящее время.
Джефри пришлось неохотно признать это.
— Было б приятно ещё иной раз вступить в битву.
— И я видел, как ты муштруешь солдат, готовясь к ней, — кивнул Магнус. — В конце концов, ты ведь должен быть всегда готов отбить нападение, не так ли?
— Враги обычно не шлют предупреждений, — улыбнулся наконец Джефри.
— Да, почтённый обычай объявлять войну, кажется, вышел из употребления, — согласился Магнус. — Я почему–то испытываю уверенность, что у тебя будет предостаточно случаев попрактиковаться в своей профессии.
— Ну, для всех было б лучше, если бы мне не представилось такого случая, — со вздохом промолвил Джефри, — поэтому я приглядываю за строительством арены для турниров, которая поможет ратникам сохранять боевую форму даже если будет преобладать мир — и возможно выбьет из них потребность в войне.
— На что мы оба от души надеемся, — закончил за него Магнус, — но это определённо удовлетворяет твою потребность в цели.
— Ну, папа поставил перед тобой одну цель, нравится тебе это или нет. — Джефри удивился, поняв, насколько верно сказанное им.