Векс тенью следовал за ним, углубившись подальше в лес, а Род тем временем смешался с массой народа, двигавшегося по лесной тропе. Он не задавал никаких вопросов, только держал ушки на макушке. Остальные не обращали на него внимания; они явно привыкли, что по ходу дела к ним присоединялись незнакомые люди. Мало кто из них знал друг друга до того, как они присоединились к этой толпе.
Шагая по лесу, они разговаривали между собой.
— Не знаю — по–моему лорды совсем не так уж и плохи. По крайней мере наш сквайр таков.
— Коль ты так думаешь, — проворчал шедший рядом с ним, — то почему же ты здесь?
— Да показалось, будто все другие лорды сущая дрянь, когда о них говорил тот бродячий торговец, — ответил ему первый. — Однако как только мы отправились в поход, он убрался продавать свой товар ещё где–то, и такая мысль больше не кажется столь уж хорошей.
— Ты ведь сыт, так? — спросил ещё один из шедших. — И здесь нет ни бранящей тебя жены, ни сквайра, запрягающего тебя в работу на пахоте или прополке.
— Ну, не без того, — признал первый мужчина. — Се ж вроде праздника…
— Тогда пользуйся благом, пока оно есть, и перестань ныть, — бросил второй.
Род замедлил шаг, и, поотстав, услышал похожее ворчание других крестьян. Бредя сквозь толпу, он прислушивался, нет ли каких сведений о тех людях, которых отправился отыскать, но слышал только о дурных предчувствиях и сомнениях. Однако всякий раз, когда шедшие начинали делиться этими сомнениями, появлялся кто–то, напоминавший крестьянам о нанесённых им обидах. Род сообразил, что в толпе работала сотня, а то и больше, агентов, постоянно мотивируя её и не давая ей свернуть с намеченного пути.
Пути куда?
Он взглянул на угол, под которым просачивался сквозь листву вечерний свет, и понял, куда они движутся — на северо–восток. Они направлялись к Раннимиду — и к мятежу.
Солнце уже садилось, и Джорди шагал с луком в руках к лесу, когда услышал чей–то голос, окликнувший его по имени. Повернувшись, он увидел Старого Уилла, спешащего к нему с той быстротой, какую только позволяла больная нога.
— Добрый вечер, Уилл, — улыбнулся ему Джорди, когда Уилл догнал его.
— И вам тоже, сквайр, — пропыхтел Уилл. — И куда же вы направляетесь в столь прекрасный вечер?
Улыбка Джорди растаяла.
— На охоту, Уилл, как тебе отлично известно.
— А другие будут охотиться на вас, милорд. — Старый Уилл посмотрел ему прямо в глаза.
Губы Джорди плотно сжались.
— Я не лорд, Уилл!
— Говоря вам не идти на верную гибель, я буду называть вас истинным вашим титулом, — заявил ему старик. — Браконьеров, милорд, вешают за шею. Мы как–нибудь сумеем протянуть. Земля и речки не дадут нам пропасть.
Но Джорди знал, что из–за прошлогодней засухи рыбы в реках в этом году очень мало.
— Я не допущу, дабы мои люди умирали с голоду, Уилл! — И повернувшись, двинулся широким шагом к лесу.
Старый Уилл глядел ему вслед, качая головой и что–то бормоча. А затем повернулся и заковылял обратно к деревне.
Старая Салли подняла голову и увидела, как он подходит.
— Он ведь и слушать не стал, верно?
— Ни единого слова, — подтвердил Старый Уилл.
— Он всегда был упрямцем, — покачала головой Старая Салли.
— Да. Придётся тебе поговорить с его леди, — предложил Старый Уилл.
Эта ссора была первой, какая когда–либо происходила у Джорди с женой, и в ней не было ничего приятного.
Род нашёл обработанных Вороной жителей деревни лишь когда наступила ночь и несколько отрядов устрои–лись ужинать и спать. Они жарили заднюю ногу оленя, и Род гадал, а много ли дичи останется в этом лесу после того, как пройдёт толпа.
Один из участников похода поднял взгляд на подошедшего Рода.
— Надеюсь, у тебя есть что–то для котелка, коли желаешь тоже получить долю.
— А я как раз ищу с кем поделиться. — Род скинул заплечный мешок, откинул клапан, порылся и вытащил с десяток сухарей.
— Хлеб для размачивания в супе?
Ещё один из сидящих у костра посмотрел на предлагаемый взнос.
— Так супа–то нет.
— Тогда я сварю. — Род извлёк походный котелок, бросил в него все сухари кроме одного и подставил котелок ловить капающий с жарящегося мяса жир. После чего разломил последний сухарь, одну половину отбросил, а другую кинул к остальным. Селяне недоуменно следили за его действиями, один–другой из них поёжились и тоже бросили в ночь лакомые кусочки. Хотя все с детства знали, что следует оставлять символическую долю Маленькому Народу, но, видимо, начинали забывать.
— Пусть сухари пропитаются жиром, — сказал Род, — потом добавлю довольно воды для размягчения хлеба. Хотя если вы хотите, чтоб я ушёл…
— Как думаешь, Николь? — спросил первый мужчина. — Указать ему на дверь?
— Нет, Рубен, — решил Николь. — Хлеб дело нужное, даже сухарь. — Он повернулся к Роду. — Из какой деревни, дедуля?
Поскольку "дедуля" было уменьшительным от "дед", Род решил воспринимать такое обращение как почётный титул.
— С Максимы мы. — Что было достаточно верно, хотя технически она была также астероидом.
— Никогда не слышал ни о какой Максиме, — нахмурился Николь.
— Да она маленькая, — сказал Род, что тоже было чистой правдой. — А вы из какого села?
— Едва ль из села, — кисло отозвался Рубен. — В Рукери живёт семей с пятьдесят.
Род окинул взглядом пятьдесят человек, собравшихся вокруг десятка бивачных костров.
— Значит у вас здесь почти все отцы и братья.
— Все старше восемнадцати и моложе шестидесяти, — признал Рубен. — В то время то казалось хорошей мыслей.
— Но больше уже не кажется?
— Сейчас больше чем когда–либо, — проворчал Николь. — Само собой, выступили–то мы потребовать от сэра Этельреда, дабы он обращался с нами как с людьми, а не как со скотиной — но повстречали мужиков из деревни Луден, шедших потолковать со своим рыцарем, и потому соединились с ними. А потом повстречали мужиков из Тилбери, и из Шуна и Добры, и чем больше толковали, тем яснее видели, что ссора у нас с бароном, а не одним из его рыцарей.
Род гадал, который из них был агентом ВЕТО.
— Стало быть, вы отправились требовать лучшего обращения с собой у барона. Сколько всего?
— Полагаю с тысячу будет, — пожал плечами Николь. — Но на следующий день наша тропа соединилась с дорогой, и мы оказались идущими рядом с другим отрядом такой же величины, и чем больше толковали с ними, тем яснее становилось, что спор у нас вышел не с бароном, а с его господином, графом Домменом — и посему мы направили стопы к замку, и чем дальше шли, тем больше встречали отрядов.
Роду отчётливо представилось, как пять тысяч мужиков маршируют по зелёному лесу.
— Графство Доммен осталось далеко позади. Рубен с подозрением посмотрел на него.
— А ты разве не мог бы рассказать похожую повесть?
— А разве не у всех здесь та же история? — ответил вопросом на вопрос Род.
— Да, — пробурчал ещё один из сидящих вокруг костра мужиков, — и чем больше мы толковали, тем яснее видели, что мучает нас не граф, да и не герцог.
— Да, не он, а все они, — прорычал Николь. — Не должно быть ни герцогов, ни графов, да, и ни рыцарей, ни сквайров.
— Да, — поддержал Рубен, — только вольные люди, живущие в деревнях, и никаких замков запугивать их.
Род кивнул.
— Но где же корень всему, а? И герцоги и графы все это ветви одного дерева — но где же корень?
— Ты и сам отлично знаешь, — отрезал Николь. — Он в Раннимиде. Начать со свержения королевы и её комнатной собачки–короля, и дерево будет вырвано с корнем.
— А потом мы можем заняться и рубкой веток, — заключил Рубен.
Но должны быть и те, кто командует, знал Род — агенты тоталитаристов, которые как раз и возбудили это недовольство, и если крестьяне сумеют свергнуть лордов, то эти агенты станут правящими чиновниками, и каждый из них будет приобретать все больше и больше власти, до тех пор пока, если чему–то учит история других тоталитарных революций, народ не будет трудиться под властью хозяев ещё более суровых, так как они–то будут контролировать каждый шаг своих подданных.
Ему отчётливо представилось, как двадцать тысяч непокорных крестьян движутся на Раннимид и против короны — и догола обдирают по пути всю сельскую местность, не оставляя ни одного зёрнышка, ни одной коровы и ни одного поросёнка.
— Кто это?
Подняв голову, Род увидел лицо, которое хорошо знал, и на минуту застыл от шока.
— Да просто один дед из другой деревни, Пересмешник, — ответил Николь. — Он принёс сухари. — А затем сказал Роду: — Раз ты в замешательстве насчёт того, куда мы идём и чем заняты, то потолкуй с Пересмешником, он тебе живо все разъяснит.
Уж в этом–то Род ничуть не сомневался. Пересмешник был главным агентом ВЕТО, когда Род впервые появился на Грамарии — одним из врагов, которых Род низверг, чтобы защитить страну и её телепатов от завоевания и превращения в оружие для тоталитарного правительства.
Мысль о диктаторе, способном знать, какие тайны люди скрывают у себя в головах, вызывала у Рода сейчас такой же холодок как и тогда — но Пересмешник выглядел ни на день не старше, чем в то время, когда Род видел его в последний раз. Душу его на мгновение пронзила горькая обида на такую несправедливость — что он вон так состарился, а вот Пересмешник — нет!
С другой стороны, Пересмешник выглядел древним старцем и в то время, когда Род впервые узнал его.
Пересмешник ссутулился, приглядываясь к лицу Рода и хмуря брови:
— Я тебя знаю.
— Ты никогда раньше не видел этого лица, — заверил его Род.
Глаза у Пересмешника расширились.
— Нет видел, хотя тогда на нем было поменьше морщин, и волосы над ним были чёрными! — Он резко развернулся к селянам. — Среди нас лорд–чародей! Схватить его! Дави его! Начните рвать лордов здесь!
17
Селяне уставились на Рода, словно громом поражённые; а затем в