Но монстр снова выпустил щупальце, тянясь к Роду.
При этом холодном и липком прикосновении в Роде поднялось вдруг что–то ослиное, что–то упрямое. Его мысли, по крайней мере, всегда принадлежали ему самому — пока он сам не решил поделиться ими с Гвен. Он крепко ухватился за палку обеими руками. Щупальце из грязи нависло у него над лицом, а затем шлёпнулось на него, но Род сумел дёрнуться в сторону, и оно хлопнулось в болото, сливаясь с остальной грязью и теряя свою форму. Чудовище взревело, и щупальце начало образовываться опять — но теперь оно отодвигалось от него. Нет, это он от него отодвигался, а рычащее чудовище медленно срабатывало свою бескостную руку. Род продвигался и впрямь весьма неплохо, учитывая, что ему приходилось бороздить болотную жижу. Сначала он почувствовал под головой твёрдую почву, а потом — и под лопатками. Когда он выбрался наполовину, то перевернулся и поднялся, вытащив — с чмоканьем — ноги из засасывающего болота, и вдруг воспрял духом, мир, казалось, посветлел, жизнь снова стала представляться хорошей. Гвен по–прежнему была мечтой, той, которой он действительно мог достичь, той, которую стоило искать.
— Ты мой, смертный, — взревело раздосадованное неудачей чудовище, — и ещё вернёшься ко мне!
— Все живое рано или поздно возвращается в землю, — согласился Род, — но не сегодня. — Он свёл брови, направляя мысль на существо, представляя, как оно тает, возвращаясь обратно в жижу, из которой взялось. Чудовище ревело от ярости даже растворяясь, его последний рык получился лишь бульканьем в грязи.
— Никогда раньше не видел болота из ведьмина мха, Род.
— Так же как и я, — отозвался Род. — Надо нам будет позвать Тоби и Королевские Ведовские Силы зачистить его.
— Кстати о зачистке…
Род опустил взгляд на свой камзол и шоссы, найдя их испорченными грязью.
— Их возможно придётся выбросить. Давай–ка найдём озерко и посмотрим, что произойдёт, если я искупаюсь.
— Я бы на твоём месте, Род, остерегался погружаться в любую среду.
— Да, но если мы все поддадимся подобному порыву, то никто вовек не напишет ни одной книги. — Род повернулся вскочить на коня, а затем решил не рисковать. — Думаю, пройдусь пешком, пока не доберёмся до воды. Вперёд, Векс.
— Я не представляю куда идти, Род.
— На запад, конечно! Именно там ведь и расположен Тир—Нан-Ог, не так ли?
— Я не заметил его ни на одной карте.
— Кончай придираться. Я не знаю куда идти, любое направление ничуть не хуже любого другого, и я выбираю западное. — Род на мгновение остановился, а затем добавил: — И, Векс — спасибо тебе, что вытащил меня из ещё одного болота.
— Именно для того я и существую, Род.
Магнус подождал, пока сенешаль не объявит его. Тот вышел и с поклоном пригласил его войти в королевский солар.
Он вошёл и поклонился.
— Доброе утро, Ваши Величества. — А затем выпрямился и, с вежливой улыбкой, скрывающей его внимательный взгляд, пригляделся к друзьям отца.
Катарина прекратила расхаживать ровно настолько, сколько потребовалось для вежливого кивка, в то время как Туан поднялся с кресла и подойдя к Магнусу, с улыбкой подал ему руку.
— Доброе утро, сэр Магнус. Как вы находите свой старый дом?
— Все выглядит таким знакомым, — признался Магнус, — и это очень странно.
— Помнится такое же ощущение испытывал и я, когда вернулся из изгнания. Будь уверен, оно пройдёт.
— Вы меня успокоили, — улыбнулся в ответ Туану Магнус; было почти невозможно не улыбнуться ему. Этот человек просто заражал своим добродушием.
Он впервые увиделся с королевской четой со времени похорон, и теперь мог намного лучше изучить перемены в их внешности — но их, казалось, и не было, если не считать новых морщинок и несколько увеличившейся полноты, появившейся за годы разлуки. Для своих пятидесяти с лишним лет Туан и Катарина пребывали в превосходном состоянии.
— Нам крайне любопытно, — сказала ему Катарина, — и очень не терпится услышать о странных зрелищах и ещё более странных обычаях, коим ты стал свидетелем — но с сим мы подождём, пока ты снова не почувствуешь себя полностью дома.
— Да я вполне готов рассказать, — улыбнулся Магнус. — Трудновато только будет заставить меня остановиться.
Оба монарха рассмеялись, ни она, ни он ему не поверили.
— Мы не стали бы расстраивать твой распорядок дня ради своего удовольствия, — сказал Туан, — но мы услышали донесения, кои нас встревожили.
— В самом деле? — Магнус воспротивился искушению прочесть их мысли. — Донесения о чем?
— О крестьянах, кои собираются в отряды, направляясь походом на Раннимид. — Улыбка Туана увяла. — У них с собой только орудия труда, но я‑то знаю, как хорошо цепы и косы жнут солдат. Ты что–нибудь слышал о таких отрядах?
— Слышал, — подтвердил Магнус, — и уже поговорил с Джефри.
— Я так и думал, — кивнул довольный Туан. — Но наши шпионы сообщают нам не только сие — а что агенты, кои возбуждают недовольство и возглавляют сии отряды, подчиняются приказам нашего старого врага — Пересмешника.
— Да как он смеет! — выпалила Катарина. — Ведь сей человек наверняка не простолюдин, но лорд — как же он смеет настраивать против нас крестьян!
— Хуже того, — продолжал с тем же выражением лица Туан, — как смеет он, которому тогда определённо было по меньшей мере шестьдесят с лишним, восстать теперь вновь и выглядеть ничуть не старше, чем когда мы видели его в последний раз?
— Наверняка ведь значение имеет восстание, а не его возраст! — негодующе заявила Катарина, но тем не менее обратилась к Магнусу. — Тридцать лет ведь прошло! Ему полагалось давно уж умереть!
— По стандартам этого места и времени, да, — не стал спорить Магнус, — или уж во всяком случае ему полагалось резко ослабнуть. А раз он не умер и не ослабел, Ваше Величество, то явно нашёл способ путешествовать сквозь время.
Король с королевой уставились на него. Затем Катарина медленно произнесла:
— Твоя мать упоминала о такой возможности, когда мы пытались представить, какими мужчинами и женщинами станут наши дети. В то время сие казалось лишь сказкой. Не хочешь же ты сказать, будто сие и правда может произойти!
— Мои родители ясно дали мне понять, что это возможно, — ответил Магнус, — и что хотя Пересмешника должно быть видели применяющим лишь такое же оружие, какое есть у нас, у него может быть втайне припасено и намного худшее.
— Конечно — в будущем изобретут более смертельные орудия, чем есть у нас, не так ли? — медленно произнёс Туан. — И все же, он не может применить его в сколь — нибудь крупных масштабах, иначе крестьяне напугаются и разбегутся от него, как от колдуна.
— Не без того, — согласился Магнус, — но это не делает его менее опасным, если мы сойдёмся с ним в рукопашной.
— Мы хотели бы оградить тебя от любого слишком большого риска, — по–прежнему медленно проговорил Туан, — но мы сильно желаем узнать, много ли правды в донесениях наших разведчиков. Ты сумел бы собрать точные сведения о крестьянском походе на Раннимид?
Магнус молча воззрился на него.
— Ваши Величества, мои братья с сестрой по меньшей мерс столь же способны, как и я, и куда больше в курсе текущих дел в Грамарии. Наверняка это задание следовало доверить кому–то из них!
Король с королевой быстро переглянулись, а затем Туан снова повернулся к Магнусу:
— Верно, все вполне способны — но Грегори слишком прекраснодушен…
— Слишком наивен, — бухнула Катарина. — Он поверит в наличие зла в ком–либо, разве только когда сие уже невозможно отрицать.
— Это может послужить серьёзной помехой, когда имеешь дело с тайным агентом, — признал Магнус. — Однако Джефри…
— Твой брат–воин против того, кто будет действовать коварно, хитро и тайно? — осведомилась Катарина.
Магнус понял её довод, но все же возразил:
— Он начнёт схватку с любым преступником, коль скоро удостоверится в его враждебности.
— Если только он не выяснит сие, обнаружив нож у себя в сердце, — мрачно отозвалась Катарина.
— Но гораздо существенней, что он живо выдаст себя своим гневом, — указал Туан, — как только станет свидетелем измены.
— Вы его недооцениваете, — заявил Магнус, хотя, скорее, из преданности семье, чем из стремления к точности. — Однако вы не можете отрицать, что уж Корделия–то достаточно хитра.
— Верно, — не стала спорить Катарина, — но она сразу же расскажет обо всем Алену, а тот пойдёт на открытое столкновение — и получит нож в спину за свои старания. — В её словах сквозило материнское беспокойство.
— Кроме того, хотя твоя сестра и способна на хитрость, она также склонна взрываться гневом, если обнаружит измену, — добавил Туан, — или захочет убить изменника на месте, когда от него можно ещё многое узнать. А вот у тебя есть и изворотливость, и терпение.
Магнус не мог этого отрицать — но все же попытался увильнуть.
— Как вы можете утверждать, Ваши Величества? Ведь с тех пор как вы меня видели, прошло десять долгих лет!
— Мы достаточно хорошо знали тебя ещё мальчиком, — ответила Катарина, — и ты хорошо проявил себя в нескольких случаях, требующих весьма многого. А из рассказов хвалящегося тобой отца ясно, что те превосходные качества только возросли.
— Едва ли превосходные, — поскромничал Магнус. — Возможно, неплохие — но должен признаться, я и правда отточил своё мастерство. Отлично, Ваши Величества, я приведу в движение разведку, хотя, как вы понимаете, сам я этим заняться не могу.
— Ты был бы немного слишком заметён, — улыбнулся позабавленный этим замечанием Туан.
— Да, отрицательная сторона почти семифутового роста, — признал Магнус. — Но надеюсь, вы не будете ожидать от меня приказов моим братьям и сестре просто потому, что я самый старший. Они ясно дали понять, что не потерпят моего руководства.
— Ничего такого мы и не ожидали бы, — заверил его Туан, на этот раз с ничего не выражающим лицом.
— Конечно не ожидали бы, — поддержала мужа Катарина, — но если и впрямь затевается мятеж и скоро настанет время действовать, то ты извести о сём своего брата Джефри, — не делая сего прямым приказом.