— А это означает, что он должно быть не маленький.
— Именно. Она достаточно научилась пользоваться своими способностями, чтобы быть грозной самой по себе — и она достаточно остра на язык для отпугивания любого скота, понимающего человеческую речь.
Род быстро взглянул на сына, выискивая взглядом признаки, что Магнус сам пострадал от остроты этого языка, но лицо задумчиво глядящего на пламя костра молодого человека оставалось спокойным и ничего не выдавало.
— Не стала ли она полным инвалидом в плане эмоций?
— С тех пор как она оправилась от шока предательства и последующих двухдневных издевательств — нет, — ответил Магнус. — Она выросла в любящей и всячески поддерживающей её семье — или во всяком случае мне так кажется, судя по обронённым ею отрывочным замечаниям о своих родителях. Очевидно она любила их потому что они любили её.
— А не потому, что жаждала одобрения? Магнус покачал головой.
— Скорей напротив, родители дали ей почувствовать себя такой особенной, что она и понятия не имела, каким жестоким может быть мир.
Род гадал, не виноваты ли они с Гвен в том же, а затем с ещё большим чувством вины вспомнил собственные вспышки ярости. Возможно им всем было б лучше, если бы он покинул их — он тогда уже думал об этом, и даже попробовал на время уйти, когда его одолели галлюцинации.
— Похоже со временем ты начал ценить её ещё выше.
— О, безусловно. — Наверняка ведь глаза у Магнуса загорелись, только отражая пламя костра. — Геркаймер раскопал достаточно материала по процессу исцеления и дал мне некоторое представление о том, чего ожидать, поэтому я смог вынести месяцы гнева и оскорблений. На одной планете за другой ясно проявлялась её смелость, а потом — её преданность, и готовность понять встречавшихся нам людей, узнавать, что именно будет лучше всего для них и трудиться для этого, и наконец всплыла её склонность заботиться о других, пытаться помочь посторонним людям. Иногда мне думается, будто она даже не сознаёт, что делает это.
Род изучал взглядом бесстрастное лицо сына, надеясь обнаружить какие–то признаки испытываемых им чувств:
— Вдобавок к тому, она ещё и красивая женщина.
— Да, особенно это стало заметно после того, как она оправилась от издевательств и пережитого в скитаниях по лесу. Как только сна смогла смыть с себя грязь и снова прилично питаться. — Голос Магнуса сделался тихим. — Действительно очень красивая. — А затем, словно и так открыл слишком многое, поспешно добавил: — Но ещё важнее, она доблестный боевой товарищ и горячо преданна.
— Возможно это ещё важнее. — Боевая подруга Рода была не только прекрасной, но и свирепой и грозной. Тут только он сообразил, что у Магнуса спутница тоже такая. — Ты не можешь и в самом деле считать её только спутницей.
Магнус с миг помолчал, а затем нахмурясь повернулся к нему.
— Я б не сказал, что быть боевым товарищем такая уж мелочь.
— Согласен, — сказал Род. — Но ты должен понимать, что она волнует тебя намного глубже.
— Конечно же я сильно волнуюсь за неё, — нахмурился Магнус, — но все же только как о самом близком из друзей.
Род изучил взглядом его лицо и решил, что попал в точку убывающей отдачи.
— Значит ты собираешься отвезти её домой.
— Она не хочет возвращаться на Мидгард. Говорит, что с тех пор как умерли её родители, у неё там нет больше родного дома.
— Значит ты собираешься найти его для неё здесь? Потрясённый Магнус отвернулся, и Род понял: его сын даже не думал о том, что Алеа полюбит кого–то другого — но тем не менее Магнус храбро ответил:
— Конечно.
— Ну, тогда тебе лучше обращать внимание не только на то, что она говорит, но и на то, что она подразумевает под сказанным. — Род проигнорировал вопросительный взгляд сына. — Только не забудь об одном: нельзя обвинять друга в нежелании давать, если сам не желаешь брать.
— Ну конечно нельзя, — согласился с ним ещё более озадаченный Магнус.
— Хорошо. — Род положил себе в миску тушёного мяса. — Не хочешь добавки?
Магнус воззрился на него, а затем рассмеялся и покачал головой.
— Нет, спасибо, пап. Хватит и одной, я и с ней–то еле справился. Мне надо вернуться в замок. — Он нахмурился, глядя на отца. — Вот собирался узнать твоё мнение по поводу настойчивых утверждений моих братьев и сестры, что я им не указ.
— Они теперь подросли, — улыбнулся Род. — А ты? Магнус снова рассмеялся, да притом громко. Он встал и кивнул.
— Ты прав — я буду относиться к ним так же, как относился ко всем другим взрослым, которых встречал в своих путешествиях.
— В том смысле, что будешь манипулировать ими уважительно, — с улыбкой на лице ответил Род и поставил миску на стол. — Вместо этого, мы поговорили о чем–то, что, должно быть, имеет для тебя большее значение. Как я понимаю, сегодня вечером ты собираешься ужинать с Алеа.
— Конечно. — Тут Магнус должно быть сообразил, что его слова звучат очень уж по–семейному, так как поспешил добавить:
— Ах, да, вот ещё что, пап — Алеа уловила слухи о небольшой проблеме в Логайре.
— Да? — с интересом посмотрел на него Род. — Что за проблема?
— Один браконьер, которого вот–вот повесят, — сообщил Магнус, — и выносить ему приговор предстоит Диармиду.
21
— Конечно, — медленно произнёс Род. — Он же теперь герцог, так что любое дело о тяжком преступлении будет решать он.
— Как я понимаю он не шибко этому рад.
— Разумеется, — печально улыбнулся Род. — Да и кто б радовался? Но это часть обязанностей герцога.
— Жена браконьера едет просить судью — Диармида — пощадить её мужа, — сказал Магнус. — Видишь ли, он сквайр и у него случился неурожай, вот он и принялся приносить крестьянам оленину — коптить и запасать на зиму.
— Оленей? — посмотрел на сына Род. — Во множественном числе?
— Шестнадцать, — назвал точную цифру Магнус. Род присвистнул.
— Да, мало надежд выдать это за необдуманный поступок или пьяную выходку, не так ли? Или пообещать, что он больше не будет.
— Очень мало, — согласился Магнус, — но это ещё не самое худшее.
— Что? — воззрился на сына Род. — Сквайр–браконьер преднамеренно застрелил шестнадцать оленей, и это ещё не самое худшее?
Магнус кивнул.
— Он сын Ансельма Логайра.
— Ты хочешь сказать, что Диармид должен вынести приговор своему кузену?
— Двоюродному брату, — подтвердил с сардонической улыбкой Магнус. — Спасибо, пап, за согласие позаботиться об этом деле.
Зашуршали листья, и он исчез. Онемевший Род уставился ему вслед.
А затем вздохнул и снова повернулся к костру, но видел вместо пламени только прекрасное лицо, обрамлённое огненно–рыжими волосами. Он поднял взгляд на видимый между ветвями лоскут неба и подумал: "Извини, милая — времени потребуется немного больше, чем я ожидал. Надо, знаешь ли, позаботиться о детях".
Телу его стало тепло, словно заключённому в любящие объятия, и он почувствовал, как его окутало нежное успокаивание. Затем оно исчезло, но он знал — Гвен поняла. И даже больше, он знал, что она ждёт.
Род услышал рыдания ещё до того как что–либо увидел. Они доносились слева от него.
— Векс, насколько далеко в лесу та женщина?
Векс повернул уши вперёд, производя триангуляцию по пространству между ними.
— Приблизительно в ста ярдах, Род, но я также слышу стук копыт — я б сказал, примерно дюжина лошадей — передвигающихся с той же скоростью, что и она, и в том же направлении.
— Значит она едет с небольшим отрядом. — Род нахмурился. — Всего лишь эскорт, или она пленница?
— Могу лишь строить предположения, Род.
— Чего ты, как я знаю, терпеть не можешь, — улыбнулся Род. — Ладно, я буду полагать что она по меньшей мере дворянка и едет с почётным караулом. Будь она у них в плену, я б услышал непристойные шуточки и громкий разговор. — Род сосредоточенно нахмурился, переключая внимание на царство мыслей; ему это по–прежнему давалось не так легко, как его детям. "Или их матери…" — Все правильно, это дворянка с охраной, и с её мужем случилось что–то ужасное; она едет повидаться с ним. Ты слышишь хруст листьев и прутьев?
— Никакого, Род.
— Значит они едут по дороге, пересекающейся с нашей. Давай–ка посмотрим, не сможем ли мы попасть туда раньше них, ладно?
Векс набрал скорость, выпустив резиновые подковы, позволявшие ему двигаться почти бесшумно.
— Мне уже виден перекрёсток, Род.
— Тогда давай зайдём вон в тот угол и пошпионим сквозь листву.
— Пожалуйста, Род, понаблюдаем! Я всегда говорил тебе, шпионить нехорошо.
— Да, мамочка, — вздохнул Род. — Но только так мы сможем узнать, в чем дело.
Векс сошёл с обочины и нашёл тропу, идя по которой можно было меньше всего шуршать ветками или наступать на упавшие сучья. Сквозь завесу листвы Род разглядел молодую женщину, ехавшую сидя в седле боком, и едущих впереди неё шестерых мужчин в ливреях и кирасах и шестерых — сзади.
Он кивнул и тихо скомандовал:
— Двигайся к перекрёстку.
Они выехали туда как раз перед тем, как до перекрёстка добрался первый из охранников леди.
— Эй, малый! — рявкнул головной всадник.
Род с вежливым удивлением обернулся, а затем радостно улыбнулся.
— Отряд! Куда направляетесь, солдат? — А затем поднял голову, словно только теперь увидел молодую женщину. — А! Конный эскорт?
— Да, — проворчал другой солдат, — и говори повежливей, ибо она леди нашего сквайра.
Все прочие солдаты громко поддержали его нестройным хором, хотя, строго говоря, жена сквайра не имела права на титул "леди". Находясь теперь вблизи от путников, Род увидел, что ливреи и латы не совсем впору тем, на ком надеты. Это и их преданность леди, о которой шла речь, навели его на мысль, что он имеет дело с добровольцами — да притом усердными.
— Добрый день, леди! Куда направляетесь?
— В Логайр, сэр, на встречу с мужем. — Леди подняла вуаль и пригляделась к нему получше; у Рода захватило дух. Леди выглядела великолепно; её красота просто ослепляла, даже сквозь следы недавних слез. Похоже она сочла его относительно безвредным. — А вы?