Софи моргнула, и по ее щекам скатились огромные слезинки. Она очень смутно помнила обо всем, как будто это были обрывки сна.
— А в Оджаи я видел, как ты вызвала смерч. И сегодня… то есть вчера я видел, как ты напустила непроницаемый туман.
— Не понимаю, как у меня это получается, — прошептала девочка.
— А я понимаю, Софи, понимаю.
Джош встал и подошел к окну, за которым виднелись крыши Парижа.
— Я теперь все понимаю. Я много думал об этом. Они пробудили твою силу, но ты сможешь управлять ею, только если будешь учиться. И только так ты не навредишь себе. Сейчас эта сила так же опасна для тебя, как и для твоих врагов. Жанна д’Арк помогла тебе сегодня, правда?
— Да, очень помогла. Я больше не слышу голоса. Это большое облегчение. Но ведь есть и другая причина? — догадалась Софи.
Джош повертел в руках меч. Клинок в темноте казался почти черным, и кристаллики в камне поблескивали, точно маленькие звезды.
— Мы пока даже не понимаем, во что ввязались, — медленно произнес он. — Но мы знаем, что это опасно. Очень опасно. Нам всего пятнадцать лет. Мы не должны все время бояться, что нас убьют, съедят… или того хуже! — Он неопределенно махнул куда-то в сторону двери. — Я не доверяю им. Единственный человек, кому я могу доверять, — это ты. Настоящая ты.
— Но, Джош, — осторожно произнесла Софи, — я им доверяю. Они хорошие люди. Скетти сражалась за человечество две тысячи лет, а Жанна просто добрый и чуткий человек.
— А Фламель прятал от всех Кодекс несколько веков, — добавил Джош.
Он коснулся груди, и Софи услышала, как хрустнули страницы в мешочке.
— В этой книге есть такие рецепты, которые могли бы превратить землю в рай, излечить любую болезнь… — Он заметил искру сомнения в ее глазах и настойчиво сказал: — Ты знаешь, что это правда.
— Ведьма знает. И ее память говорит мне, что в этой книге есть рецепты, которые могут уничтожить мир.
Джош покачал головой.
— Думаю, ты видишь то, что они хотят, чтобы ты видела.
Софи указала на меч и спросила с победным видом:
— Зачем тогда Фламель дал тебе меч и страницы из Кодекса?
— Я думаю… нет, знаю, что они нас используют. Но пока не знаю зачем. — Он увидел, как сестра укоризненно покачала головой. — Так или иначе, нам нужна твоя сила, чтобы выжить.
Софи взяла брата за руку.
— Ты же знаешь, я не допущу, чтобы тебе был причинен вред.
— Я знаю, — ответил Джош. — По крайней мере, намеренно. Но что, если кто-то использует тебя, как в царстве теней?
Софи кивнула.
— Тогда я ничего не могла с собой поделать, — признала она. — Я как будто была во сне и наблюдала за собой со стороны.
— Наш тренер по футболу говорит, что, прежде чем взять на себя контроль, нужно осознать ситуацию. Сестренка, если ты научишься управлять своей аурой и овладеешь магией, то никто больше не сможет сделать это с тобой. У тебя появится могущество. И представь, что мои силы так и не проявятся. Я могу научиться владеть этим мечом… — Он повертел меч в руках, пытаясь провести прием, но тяжелый меч скользнул в сторону и оставил глубокую отметину в стене. — Ой!
— Джош!
— Да ладно! Почти незаметно.
Он потер отметину рукавом. Краска и штукатурка облупились, и под ними появились кирпичи.
— Ты сделал еще хуже. И наверняка отколол кусочек от меча.
Но когда Джош оглядел оружие, на клинке не было даже царапины.
Софи медленно кивнула.
— Я все же думаю, вернее, я уверена, что ты ошибаешься насчет Фламеля и остальных.
— Софи, ты должна мне верить.
— Я верю тебе. Но не забывай, ведьма знает этих людей, и она доверяет им.
— Софи, — разочарованно ответил Джош, — но мы и о ведьме ничего не знаем.
— Ох, Джош, уж я-то знаю о ведьме все, — с жаром ответила Софи и постучала пальцем по виску. — И хотела бы не знать, да знаю. Здесь вся ее жизнь, тысячи лет.
Джош хотел что-то сказать, но Софи остановила его жестом.
— Вот что я сделаю. Я буду учиться у Сен-Жермена и научусь всему, что знает он.
— И присматривай за ним. Постарайся узнать, что задумал Фламель.
Софи проигнорировала эту просьбу.
— Может быть, в следующий раз, когда на нас нападут, мы сможем за себя постоять. — Она окинула взглядом крыши Парижа. — По крайней мере, здесь мы в безопасности.
— Вопрос, надолго ли?
Глава 24
Доктор Джон Ди погасил свет и вышел из огромной спальни на балкон, оперся на металлические перила и обвел взглядом панораму Парижа. Прошел дождь, и в воздухе пахло сыростью, Сеной и выхлопными газами.
Он ненавидел Париж.
Так было не всегда. Когда-то Париж был его самым любимым городом в Европе, наполненным самыми удивительными воспоминаниями. Все-таки в этом городе его сделали бессмертным. В подземелье под тюремной крепостью Бастилией богиня Ворона отвела его к старейшине, который даровал ему вечную жизнь в обмен на безграничную безоглядную преданность.
Доктор Джон Ди работал на старейшин, шпионил для них, предпринимал много опасных операций в бесчисленных царствах теней. Он сражался с армиями мертвецов и зомби, гонялся за чудовищами по бесплодным землям, крал драгоценные и магические предметы, священные для многих цивилизаций. Он быстро стал воином темных старейшин. Ему все удавалось, он не провалил ни одного задания… кроме тех, которые относились к Фламелю. Английский волшебник все время терпел неудачу и никак не мог схватить Николя и Перенель Фламель, причем в этом городе такое случалось не один раз.
Это оставалось самой большой загадкой в его долгой жизни: как Фламель умудряется ускользать от него? Доктор Ди возглавлял армию людей, нелюдей и недолюдей. Он мог управлять птицами в небе, крысами, кошками и собаками. В его распоряжении имелись чудовища из самых мрачных уголков мифологии. Но более четырехсот лет Фламели ускользали от него — сначала здесь, в Париже, потом по всей Европе и в Америке. Они всегда оказывались на шаг впереди него, покидали город за несколько часов до его прибытия. Как будто их кто-то предупреждал. Но это, конечно, невозможно. Волшебник ни с кем не делился своими планами.
Дверь комнаты открылась и закрылась. Ди раздул ноздри и почувствовал слабый запах ползучего гада.
— Добрый вечер, Никколо, — не оборачиваясь, поздоровался Ди.
— Добро пожаловать в Париж, — заговорил Макиавелли на латыни с итальянским акцентом. — Полагаю, перелет был спокойным и комнатой ты доволен?
Макиавелли распорядился, чтобы Ди встретили в аэропорту и в сопровождении полицейского эскорта отвезли в его особняк у площади Канады.
— Где они? — грубо спросил Ди, игнорируя вопросы хозяина и сразу утверждая свой авторитет.
Может быть, он и младше итальянца, но здесь он главный.
Макиавелли вышел из комнаты на балкон и встал рядом. Чтобы не помять костюм о перила, он убрал руки за спину. Высокий, элегантный, гладко выбритый итальянец с коротко остриженными белокурыми волосами был совсем не похож на низенького мужчину с острыми чертами лица, козлиной бородкой и стянутыми в хвостик седыми волосами.
— Они все еще в доме Сен-Жермена. Недавно туда явился Фламель.
Доктор Ди покосился на Макиавелли.
— Удивлен, что ты удержался от соблазна схватить их, — ехидно проговорил он.
Макиавелли бросил взгляд на город, которым правил, и спокойно ответил:
— О, я подумал, что лучше оставить это право тебе.
— Точнее, тебе приказали оставить это право мне, — огрызнулся Ди.
Макиавелли промолчал.
— Дом Сен-Жермена полностью окружен?
— Полностью.
— И в доме только пять человек? Ни слуг, ни охраны?
— Алхимик и Сен-Жермен, близнецы и Тень.
— Со Скатой много хлопот, — проворчал Ди.
— Возможно, у меня есть решение, — предложил Макиавелли.
Он подождал, пока волшебник не посмотрит на него. В его серых, как камень, глазах отразился свет уличных фонарей.
— Я послал за дизирами, заклятыми врагами Скаты. Три из них только что прибыли.
Ди позволил себе улыбнуться. Потом отошел от Макиавелли и слегка поклонился.
— Валькирии? Поистине удачный выбор.
— Мы же на одной стороне, — поклонился в ответ Макиавелли. — Служим одним хозяевам.
Волшебник хотел уже вернуться в комнату, но, услышав эти слова, обернулся к Макиавелли. На секунду в воздухе едва ощутимо запахло тухлыми яйцами.
— Ты даже не представляешь, кому я служу, — сказал он.
Дагон отворил высокие двойные двери и отступил назад. Никколо Макиавелли и доктор Джон Ди прошли в богато украшенную библиотеку, чтобы поприветствовать гостей.
В комнате находились три женщины.
На первый взгляд они были так похожи, что могли бы оказаться тройняшками. Высокие и худые, с белокурыми волосами до плеч, одетые одинаково в черные майки под кожаными куртками и голубые джинсы, заправленные в сапоги до колен. Их лица состояли как будто из одних углов: острые скулы, глубоко посаженные глаза, выдающиеся подбородки. Только по глазам можно было различить, кто есть кто. Глаза были разных оттенков синего цвета, от светлого сапфирового до темного, почти фиолетового индиго. Все три выглядели лет на шестнадцать-семнадцать, но на самом деле они были старше большинства цивилизаций.
Это были дизиры.
Макиавелли вышел на середину комнаты и посмотрел по очереди на каждую женщину, пытаясь различить их. Одна сидела у рояля, другая развалилась на кушетке, а третья прислонилась к окну и смотрела на город, держа в руках нераскрытую книгу. Когда он подошел поближе, все три повернули к нему головы, и он заметил, что цвет их глаз совпадает с цветом лака на ногтях.
— Спасибо, что пришли, — заговорил он по-латыни.
Латинский, как и греческий, относился к тем немногим языкам, которые были доступны старейшинам.
Женщины продолжали молча смотреть на него.
Неожиданно в комнату вошел Дагон и затворил за собой дверь. Он снял темные очки, открыв выпуклые глаза, и негромко заговорил на языке, воспроизвести который не под силу речевому аппарату человека.