любого рода магом.
— О, у тебя, кажется, достаточно неплохо шло дело с призраками.
— Достаточно неплохо для чего? — Блейз следил, как мох загорелся, и раздувал огонь, пока маленькое пламя не поднялось повыше; и тогда подбросил несколько древесных стружек и наблюдал за тем, как пламя разрастается. Когда занялся небольшой костёр, он продолжил: — Да, я буду в состоянии позвать на помощь, если поблизости есть добрые призраки, но если наткнусь на что–то злое, то сомневаюсь, что смогу уговорить его оставить нас в покое.
— Не беспокойся, Алеа сможет. — Майра не без удовлетворения наблюдала за тем, как он скривился. — Возможно, она сумеет научить тебя, как прогонять фантомов.
— Я спрашивал, — мрачно отозвался Блейз. — И она смогла сказать лишь, что даёт им ощутить силу своего гнева.
— Ну, это сработало. В чем же дело? Рассердиться не можешь?
— Могу, конечно, — удивился Блейз. — Просто я похоже не в состоянии нацеливать свой гнев так, как это делает она.
— Ну, возможно, делу поможет, если ты будешь думать о них как о частях Дао, — обронила с ехидством Майра.
Блейз вскинул на неё взгляд.
— Вот здорово, что за чудесная мысль! Наверно, я в конце концов всё–таки смогу быть магом.
Он снова повернулся к костру, и румянец у него на лице был не просто отсветом пламени. Майра с ёкнувшим сердцем гадала, что же значат эти слова.
Она сказала себе, что ей незачем беспокоиться, что Гар и Алеа на самом–то деле не маги, или по крайней мере не такие маги, как лорды, куда как менее могущественные. Ей удавалось сохранять веру в это, пока все не поужинали, вычистили тарелки и котелок, и Гар не уселся, скрестив ноги на некотором расстоянии от костра, жёстко- выпрямив спину, хотя все его тело, казалось, расслабилось. Положив руки на колени и чуть откинув голову назад, он устремил взгляд на звезды. Те немногие деревья, которые тут высоко на горе, были невысокими и чахлыми, и поэтому небо раскинулось над ними огромной панорамой, усыпанное звёздами, словно порошком. Укладываясь спать, Майра украдкой посмотрела на Гара, — хотя он наконец закрыл глаза, в нем было что–то, заставлявшее её нервничать. Она слегка толкнула Алеа локтем в бок и спросила:
— Он что, спит сидя?
— Нет, — сообщила ей Алеа. — Он пытается прочесть мысли своего брата.
Майра подняла на неё взгляд, внезапно насторожившись.
— А где сейчас его брат?
Алеа повернулась и показала на небо на северо–западе.
— Там.
7
Майра уставилась на небо, чувствуя, как по спине у неё пробежали мурашки.
— Как же он может узнавать столь далёкие мысли, когда сидит и ничего не делает? — пробормотала непослушными губами Майра.
— Тело его может и ничего не делает, — объяснила Алеа, — но разум его очень активен. Он медитирует.
— А что это такое?
Блейз приподнялся на локте и прислушался.
— Медитировать — значит освобождать свой разум, позволяя ему исследовать с обострённым фокусом, — объяснила Алеа. — Ты видишь в мире связи, которых не видит наш бодрствующий разум. А в его случае, мир которого он не может увидеть — его родина, которую отделяет от нас полгалактики.
— А что такое «галактика»? — нахмурилась Майра.
— Все это. — Алеа обвела взмахом руки небеса. — Все звезды, которые ты видишь, и ещё великое множество других. Видишь те две, которые кажутся почти слившимися?
— Близнецов? Конечно, — ответила Майра. — О них все знают.
— Ну, на самом деле они отстоят друг от друга на световой год, — объяснила Алеа. — Это настолько далеко, что если затеешь пройти его, а потом завещаешь продолжить путь своему ребёнку, а твой ребёнок — твоему внуку, то к тому времени, когда твои потомки доберутся туда, пройдут тысячи лет, и о тебе будут помнить только твоё имя, если оно вообще сохранится в преданиях.
Майра широко раскрыла глаза, приведённая в трепет внезапно обрушившейся на неё громадностью этого мира.
— Но… но если те две столь близки, то насколько же далеко левое плечо Лесничего от правого? — Она показала на параллелограмм звёзд.
— Между ними сотни световых лет, — сказала Алеа. — Если б кто–то сейчас разжёг у него на левом плече огромный костёр, то первыми увидели бы это твои пра–пра–пра–пра-правнуки.
Блейз затрепетал при мысли об этом, лицо его когда, он взирал на звезды, выражало восторг.
Майра же внезапно почувствовала себя одинокой и крошечной, затерявшейся среди созвездий. Старые, знакомые, дружелюбные звезды внезапно показались холодными и чуждыми, и невероятно далёкими.
— Каждая из этих звёзд — солнце, — объяснила Алеа, — подобное тому яркому шару, который освещает здесь все и даёт вам тепло.
— Солнце? — расширила глаза Майра. — Но есть же только одно солнце над миром! Звезды не могут быть солнцами — они слишком маленькие!
— Они только кажутся маленькими, потому что находятся так далеко, — ответила Алеа, — и они не висят над миром, так как миры — это шары из камня и земли, пока вращаются вокруг своих солнц бесконечными кругами.
Глаза Майры отразили орду звёзд над ней.
— Ты хочешь сказать, что у каждой из этих звёзд есть свой мир?
— Нет, лишь у немногих, — объяснила Алеа, — но когда на небе столько звёзд, это «немногие» означает тысячи.
У Майры прямо голова закружилась при мысли о тысячах миров, подобных её родному, наполненных теплом, цветами, зверями и людьми, влюбляющимися, женящимися и проживающими жизнь, пытаясь вырастить детей, не умирая с голоду.
— Видишь ту реку звёзд, наискось пересекающую небеса? — спросила её Алеа.
— Водопад Богов? Конечно.
— На самом деле это — противоположная сторона галактики, — объяснила Алеа.
— Ты хочешь сказать, что Гар пытается мысленно дотянуться до тех звёзд? — побледнела Майра.
— Нет, та звезда, которую он ищет, намного ближе, до неё всего двести тридцать четыре световых года. — Алеа показала на клок тьмы между Фургоном и Мотыгой. — Она где–то в той части неба, но это солнце слишком маленькое и его не видно.
— Зачем же ему это? — прошептала Майра.
— Поговорить со своим братишкой, — объяснила Алеа. — Он способен дотянуться через эту бездну и прочесть мысли Грегори.
Теперь уж Майра задрожала.
— А его брат может мысленно дотянуться до нас?
— Мы думаем, может, — сказала Алеа. — Именно это Гар и пытается сейчас выяснить. Он мне говорит, что когда–нибудь я тоже смогу это делать, если буду постоянно упражняться. — Она наклонилась поближе к Майре и доверительно понизила голос. — Но я ему не верю. По–моему, для создания такой связи нужны двое — а у меня нет ни брата, ни сестры.
— Кроме Гара, — прошептала, не подумав, Майра — и поэтому не заметила как долго колебалась Алеа прежде, чем произнесла:
— Да. Кроме Гара.
— Он может обучить меня магии, — выдохнул Блейз, глядя на Гара как на идола. А затем перевёл такой же взгляд на Алеа. — И ты тоже, если пожелаешь.
— Усвой сперва Дао, — посоветовала Алеа. — А уж потом поговорим и о магии.
Майра ощутила внезапную решимость именно так и поступить.
Учились они достаточно неплохо в то немногое время, когда Алеа и Гар были вольны беседовать с ними; поскольку в последующие несколько дней «учителя», казалось, постоянно читали и просили Майру с Блейзом взять все связанные с лагерем хлопоты на себя. Майра согласилась, хотя и держалась настороже, словно ожидая от них превращения в драконов, стоит ей только отвернуться. Блейз же выполнял свои задачи весело — в конце концов, он ведь не один год прослужил на побегушках у Арноля. Ну а если б Гар превратился в дракона, Блейз лишь подивился бы этому чуду.
По вечерам пара искателей приключений работала поочерёдно; один (одна) медитировал(а), а другой (другая) тем временем пытался(ась) растолковать младшей паре насчёт Дао и того, как вели себя люди, если пытались следовать этим Путём.
Как объяснил Гар, древние мудрецы действительно верили, что если все будут жить в деревнях и неподалёку от каждой деревни будет жить мудрец, то люди начнут следовать примеру мудрецов, по доброму относясь друг к другу и стараясь разрешать свои разногласия без гнева и насилия.
Блейз счёл, что не может принять эту идею.
— А если другая деревня не станет верить в Путь и следовать примеру своего мудреца? Разве тогда её жители не попытаются завоевать соседние деревни и забрать все и вся, даже женщин и детей?
— Нет, если все будут верить в Дао и стараться жить как мудрец, — ответил Гар.
— Но такого никак не может случиться! — возразил Блейз — Потребуется всего–навсего один неверующий — особенно если этот человек будет могущественным магом. Тогда он попытается создать армию и применить свои способности для порабощения всех остальных.
Гар остро посмотрел на него.
— Именно так ваш мир и оказался поделённым между лордами–магами?
— Я в общем–то не знаю, — признался Блейз, — но если они и правда задумали когда–то поделить его, то что могло им помешать?
— Правительство, — ответил Гар. — Думаю, правительство рухнуло, когда мир, из которого прибыли ваши предки, перестал снабжать их продовольствием, лекарствами и оружием.
— И ты действительно думаешь, будто мудрецы могли бы этому помешать? — спросил Блейз.
— Нет, — признал Гар, — хотя было бы страшно приятно, если б им удалось. Но они могли бы стать противовесом могуществу магов. И пример мудрецов мог бы заставить лордов помягче обращаться с крепостными.
— Возможно, — с сомнением протянул Блейз, — но большинство магов, о которых я слыхивал, мало волнует, чего там о них кто–то думает. Твоим мудрецам пришлось бы найти способ собирать народ в маленькие армии, дабы смочь отбиться от стражников магов — а как они смогли бы бороться с магией лордов? Разве только если твои мудрецы сами будут магами — но по твоим словам они не верят в пользу боёв.
— Да, — подтвердил Гар, — но они также ничего не имеют против, если какой–нибудь громила сам себя покалечит, пытаясь покалечить тебя.