— Да, вы заставили нас дрожать с помощью этой лжи, — нехорошо улыбнулся крепостной, — но теперь–то мы все знаем правду об этом, не так ли?
— Я не знаю! — воскликнул Блейз. — Расскажи мне, расскажи!
— Не говори! — приказал колдун. — Тебе известно, что живым запрещено это знать.
— Кем запрещено? — презрительно фыркнул крепостной и повернулся к Блейзу. — Знай же, юноша, что вовсе не призрак пожирает душу человека, а…
Гневно зарычав, призрак колдуна накинулся на призрак крепостного. Поляна наполнилась криками и воплями, аморфная светящаяся масса, бывшая двумя сцепившимися призраками, вздымалась, крутилась и вспучивалась на уступе.
— Сейчас же прекратить это! Прекратить! — крикнул кто–то ещё, и его поддержал четвёртый — Прекратить!
С разных сторон в свалку ринулись ещё двое призраков, действительно погружаясь в само светящееся облако, удваивая его размеры. Аморфная масса сжалась в центре, две её половины растащили в стороны и они снова образовали фигуры крепостного и колдуна, прожигающие друг друга взглядами и обменивающиеся оскорблениями — но перед каждым, загораживая его от противника, торчал призрак в тунике с капюшоном и шоссах, с луком и колчаном за плечами, кинжалом на поясе, препятствуя драке.
— Ну в самом–то деле! — возмутился сдерживавший колдуна, — Ты подаёшь нашим потомкам ужасный пример!
— Не моим потомкам, глупый ты простолюдин! — прорычал колдун.
— Да брось, кузен, мы здесь все простолюдины, — ответил ему охранник. — Верно, Конн?
— В смерти все равны, — согласился Конн и поглядел на колдуна с волчьей усмешкой. — Мне пустить в тебя стрелу для доказательства?
Колдун содрогнулся, но продолжал бушевать.
— Вы, малые из простонародья, бегающие по лесам!
— Мы разбойники. — Ранульф пожал плечами. — Мне лично пришлось выбирать между зелёным лесом и разрушенным городом с его безумцами и отверженными. Я выбрал лес.
— Городской сумасшедший или лесной разбойник, все едино! — сплюнул колдун. — Вы бандиты, и вас следовало вздёрнуть на виселицу!
— Да со мной как раз так и поступили, — уведомил его Конн, — и будь ты тем самым лордом, который приказал это сделать, я б утыкал тебя стрелами как подушечку для булавок, а потом, когда оправишься и вытащишь их, всадил бы ещё больше. Вот Ранульф, он не удостоился виселицы. Какой–то лесник выскочил из засады и всадил ему в сердце меч, не так ли, Ранульф?
— Именно так, — ответил другой разбойник, — но я не держу на него зла. В конце концов, днём раньше я устроил засаду на него.
Блейз воззрился на призраков с трагическим выражением лица.
— Я думал, в могиле царит покой!
— Конечно царит, — заверил его Конн, — но мы–то ведь не совсем в могилах, не так ли?
— Уверен, наши души пребывают в покое, — сказал Ранульф, — полные счастья и восторга в вечном блаженстве, которое положено тем, кто настрадался при жизни — но мы не эти души, а только тени разумов.
— Умолкни, дурак! — крикнул колдун.
— Дурак? — переспросил Конн. — Ну, я одно время валял дурака — служил шутом, пока мой лорд–маг не приказал привести ему на ложе мою любимую. Когда он принялся разоблачаться, я как раз пришёл забавлять его, а потом выхватил из своей погремушки кинжал и всадил ему в сердце. Мы с моей девушкой сбежали в зелёный лес, но его призрак последовал за нами и случайно узнал, что именно происходит, если налетишь на меч, сделанный из холодной стали. — Конн покачал головой, вспоминая о былом. — У меня потом рука почти сутки висела как безжизненная плеть.
— Заземление электрических зарядов? — сверкнул глазами Гар. — Очень интересно.
— Электрических? — К Гару стремительно метнулся и завис над ним ещё один призрак. — Кто ты такой, раз знаешь об электричестве?
Гар окинул фантома взглядом с головы до пят. Этот был облачён в высокий островерхий колпак и мантию; даже при бледном кремовом свечении его субстанции Гару удалось разглядеть звезды, полумесяцы и знаки Зодиака.
— Понятное дело, маг.
— Если ты маг, то метни огненный шар, — бросил ему вызов призрак.
У Блейза разом засосало под ложечкой, и он мигом повернулся к Гару.
— Не говори им, что ты огнемётчик!
— А это так? — скромно поинтересовался Гар. Он на минуту упёрся взглядом в ночь, а затем небрежно поднял руку и махнул ею в сторону призрака. Когда его рука описала дугу, на ладони у него, казалось, занялся огонь, а затем сорвался с его кончиков пальцев прямо к призрачному магу. Фантом завопил и исчез. Огненный шар полетел дальше; призраки с визгом отпрыгнули в стороны. Шар врезался в скалу, вызвав сноп искр, и пропал.
— Да, полагаю, это часть того, кем я являюсь, — допустил Гар.
Потрясённый Блейз посмотрел на него.
— Есть ли что–нибудь, чего ты не можешь сделать?
— Очень даже много чего, — хмыкнул Гар. — Можешь спросить у Алеа.
— Нет, мы спросим не у неё, а у тебя. — Конн бросил охраняемого им крепостного и гневно посмотрел на Гара. — Этот парнишка говорит, что позвал нас сюда по твоей просьбе. Чего ты от нас хочешь?
— Да, чего? — подплыл к нему и Ранульф. — Спрашивай!
— Ну хорошо, — отозвался ничуточки не взволнованный Гар. — Из чего вы созданы?
Несколько призраков были шокированы, а ещё несколько забормотали что–то о хамстве, но Конн только усмехнулся.
— А из чего создан ты, смертный? Если ты сможешь нам это сказать, то может и мы сумеем растолковать тебе, из чего мы состоим.
— Договорились, — бросил Гар. — Я создан из протоплазмы, по большей части в виде мускулов, крови, костей и жил. А вы?
Конн мигом лишился усмешки.
— Вот так, да? Ну, а мы, мой мальчик, созданы из эктоплазмы — из эктоплазмы, и это отличный материал.
— И впрямь отличный, — согласился Гар. — Что она такое?
Все призраки с минуту молчали, переглядываясь, явно в замешательстве. А потом колдун проревел:
— Простому смертному не положено знать, что такое эктоплазма!
Его слова подзадорили Конна.
— И нам тоже того знать не дано, — осклабился он. — Это слово смертных, разве ты не знаешь — его привезли со звёзд наши предки, если верны древние легенды, и я встречал некоторых призраков, клявшихся, что те правдивы, так как они по их словам прибыли с самой старушки Террор — так во всяком случае они говорили. Если она сколь–нибудь похожа на рассказанное ими, она и впрямь была террором, и не удивительно, что они захотели её покинуть.
— Она называется Терра, и на свой лад удивительна, — ответил Гар. — И все же, думаю, вы вполне способны кое–что рассказать мне о том, как ведёт себя ваша субстанция.
Призраки переглянулись.
— Ну, — протянул крепостной, — а с какой стати нам рассказывать об этом духоводу вроде вот этого твоего паренька?
— А почему бы и нет? — возразил Гар. — Если он уже способен водить вас, то ничуть не опасно разрешить узнать о вас побольше. Кстати, я узнал, как изгонять вас Холодным Железом, и, видимо, любым иным металлом.
Блейз глянул на него с острым интересом. Надо будет после поинтересоваться. Это может очень даже пригодиться — возможность чем–то угрожать призраку.
— В этом есть некоторая доля правды, — признал Конн.
— Да, некоторая, — согласился Ранульф.
— Не смейте! — взревел старый колдун. — Вы же не ведаете, для чего он применит это знание!
Усмешка Конна посуровела, когда он поглядел на тень былого мучителя.
— Твоё время приказывать вышло, старик. — И снова повернулся к Гару. — Нам известно лишь, что если погода становится очень, очень холодной, то мы, мой мальчик, превращаемся в воду — в воду, но мы по–прежнему сохраняем свой облик и мысли, когда в ней находимся.
— Глупец! — взбеленился колдун. — Разве ты не представляешь, как он может применить это против тебя?
— Честно говоря, нет, — отозвался Конн, — но отлично представляю, как он утонет, если попытается.
— Или замёрзнет, — поддакнул Ранульф. — Ты как предпочёл бы умереть, смертный? Утонув или замёрзнув?
— И тот и другой способ на самом–то деле не принадлежат к моей излюбленной манере покидать сии места, — ответил Гар. — Значит, вы осознаете себя самими собой даже если становитесь жидкими призраками, так? И по–прежнему способны думать?
— Лучше и яснее, чем когда–либо, — отрезал старик, — поэтому не думай, будто мы бедные призраки, не способные сотворить магию, и не приближайся к нам и тогда!
— В этой фазе–состоянии Холодное Железо вероятно не причинит вам особого вреда, — согласился Гар, — хотя, возможно, не все так просто. А как насчёт нормальных температур? Как я замечаю, вы все раза в полтора выше нас.
— Ну, это не главное, — признался усмехаясь крепостной, — нам просто нравится смотреть на своих потомков сверху вниз.
— А днём вы выходить не можете?
— Попробуй уйти от нас после восхода, и узнаешь, — похвастался старый колдун. — Нас нельзя видеть днём, потому что солнце ярче, чем мы, вот и все.
— Но вы по–прежнему присутствуете, — кивнул Гар. — А так как вы фосфоресцирующие, то светитесь, как только стемнеет — и чем темнее ночь, тем ярче призрак.
— Мы лишь так выглядим, — доверительно сообщил Конн. — На самом деле мы все время сохраняем одинаковую яркость.
— Конечно, некоторые из нас ярче других, — злобно бросил колдун.
— Не надо завидовать, старикан, — легковесно отмахнулся Ранульф.
— Тебя теперь даже крестьянин затмить может, если он хотя бы в чем–то был добродетелен, — съязвил старый серв.
Колдун раздулся от злобы, брызжа слюной.
— Как же тогда вам удаётся возникать из разрежённого воздуха? — спросил Гар.
— О, мы способны растягивать свою субстанцию до очень тонкого состояния, такого, что смертным её даже ночью не увидеть, и наоборот, — ответил Ранульф.
— Ты хочешь сказать, — уставился на него Блейз, — что вы всегда тут как тут, но нам вас не видно?
— Правильно, паренёк, — подтвердил Конн. — Всегда тут как тут. Сотни нас, тысячи нас повсюду вокруг, все время. Вам никогда не узнать, наблюдаем ли мы.