Блейз взглянул на Майру, а затем отвёл взгляд.
— Ну, не все время, — уточнил Ранульф. — Иногда на много миль вокруг нет ни одного призрака.
— Не рассказывай ему этого! — резко проговорил маг помоложе.
— Захочу и скажу, — непринуждённо бросил Ранульф. — Но суть в том, паренёк, что тебе нельзя знать, так ведь?
— Вездесущая угроза, — произнесла дрожащим голосом Майра.
— На самом–то деле это не так. — Алеа сузила глаза и пристально посмотрела на старого колдуна. — Во всяком случае, насчёт угрозы. В конце концов некоторым из нас требуется свести старые счёты, я сомневаюсь, что даже старый развратник вроде этого может потягаться с нашим гневом.
— Не будь столь уж уверена, — огрызнулся колдун.
— Старый дурень, фурия в аду — ничто в сравнении с женщиной, коей пренебрегли. — Согбенная огрубелая старуха рассекла плечом колдуна.
Тот вскрикнул от боли.
— Не делай этого! Ты же знаешь, каково мне от такого!
— Да, и знаю, каково мне приходилось от тебя, пока я была жива, — отрезала старуха, — или от сильно похожего на тебя. — Она повернулась к Алеа и Майре. — Колдуны, маги — какая разница? Все они одинаковы. Живые или мёртвые, интересно лишь одно: насколько сильно они могут тебе повредить.
— Ты возможно удивишься, узнав это! — пригрозил старый колдун.
— Будь так, ты б давным–давно уже удивил меня, — огрызнулась старуха. — Нет, я могу причинить тебе столько же боли и позора, сколько и ты мне — и это будет длиться очень долго!
— Просто долго? — переспросил Блейз. — Ты хочешь сказать, что вы не протянете целую вечность?
Призраки умолкли, переглядываясь между собой. Затем старуха снова повернулась к Блейзу.
— Среди нас, юноша, нет никого, кто просто бы распался и растаял, хотя с одним–двумя произошли очень скверные несчастные случаи.
— Не рассказывай ему об этом! — резко бросил маг.
— Слишком поздно, — мягко указал Гар. — Мы уже знаем про Холодное Железо — и я вполне могу себе представить, что с вами сделает молния.
Маг бросил на него взгляд, который, казалось, должен был тут же на месте превратить его в призрака.
Глаза Алеа метнули молнию, и старый маг завопил и вцепился себе в голову от боли.
— Прекрати! Заставьте её прекратить!
— Этого пока не нужно, щит мой, — тихо сказал ей Гар. — В конце концов, он ведь не многое сможет рассказать нам при терзающей его головной боли, не так ли?
Алеа умерила гнев до слабого кипения.
— Я никогда вам ничего не скажу! — завопил колдун.
— Ты уже сказал, — напомнил ему Гар. — Хотя не собирался этого делать.
— В самом деле? И что же, к примеру?
— Что живёте вы крайне долго, — ответил ему Гар. — Полагаю, это благодаря возможности ограничиваться очень небольшой массой — хотя я пока не вычислил, как же вы пополняете свои ряды.
— Из духов людей, — предположила дрожащим голосом Майра.
— Будь так, они не были бы вполне самими собой, — ответил Гар. — Думаю, никто из них не хочет заполучить гостя себе в голову.
— Продолжай думать в том же духе, юнец, — усмехнулся маг.
— Черпать жизненную энергию у людей вы тоже, думаю, не можете, — размышлял вслух Гар, — поскольку мы земляне, а вы созданы из субстанции этой планеты.
— Ты возможно удивишься, узнав подробности.
— Я всегда готов к неожиданностям, — уведомил его Гар. — Конечно, притягательность человеческой жизненной силы может служить причиной вашего появления, если Блейз или любой другой духовод вызывает вас.
— Не правда ли? — откровенно злорадствовал колдун.
— С другой стороны, может и не служить, — сказал Конн, бросив угрюмый взгляд на колдуна.
— Конечно, — вставила старуха, — дело может быть в том, что нам нравится чувствовать человеческие мысли — но мы ведь сейчас говорим не об этом, не так ли?
— Ну так и не говори, — отрезал колдун.
— А почему бы и нет? — усмехнулась Алеа. Гар кивнул.
— Вы большей частью создания мысли, и поэтому живой человеческий разум может пробуждать у вас приятные ощущения.
— Они греются у наших очагов! — воскликнула Алеа. — Вы слетаетесь толпой почувствовать наши эмоции, не так ли?
— Гнев, любовь, ненависть, сочувствие, горе, благодарность — не удивительно, что вы слетаетесь к каждому смертному одру, — задумчиво произнёс Гар. — Скажите–ка, а на что похожа для призрака похоть?
— На полный восторг, — осклабился старый колдун.
— Не притворяйся, будто по–прежнему испытываешь её, старый дурень, — презрительно фыркнула старуха. И повернулась к Алеа: — Она столь же разнообразна, как для вас вкус еды, детка. Часто любовь ощущается непохожей на ту любовь, которую я помню, но она будит во мне приятное ощущение, для которого я не могу подыскать слов. Точно так же и жалость, и желание, и удовлетворение…
— И страх, — усмехаясь, перебил колдун. — Страх чувствуется лучше всего, вызывает возбуждение, пыл и ликование.
— Так вот почему вы пытаетесь нас напугать! — закричал Блейз. — Именно потому–то вы и донимаете людей!
Старуха с отвращением глянула на колдуна:
— Те, кто донимает без веской причины, такой, как борьба за справедливость или предупреждение об опасности — вроде него — упиваются человеческим страхом и болью.
— Эти эмоции становятся чересчур притягательными, не так ли? — спросил с каким–то клиническим интересом Гар.
— Я жажду их, — ухмыльнулся колдун, и некоторые другие призраки хором выразили согласие: маги, бандиты, старые развратники и коварные, злобного вида придворные.
— Да, притягательными, — задумчиво ответил себе Гар. — Можно даже сказать, создающими привыкание. И поэтому, если читающий мысли направляет на тебя свой гнев, это ощущение слишком сильно. Что же случится, если не бежать, куда глаза глядят? Оно сотрясёт тебя до полного распада?
— Это тебе незачем знать, глупый смертный, — взревел колдун.
— Ты конечно прав, — сказал Гару Блейз, хотя и по–прежнему не отрывая взгляда от призраков. — Сегодня я и впрямь изрядно обучусь магии.
— Из усвоенного тобой не на последнем месте факт, что ты явно проецирующий телепат, и очень сильный, — сказал Гар. — Это означает, что ты чувствуешь ощущаемое другими и направляешь на них собственные ощущения. Именно потому–то призраки и слетаются целыми стаями всякий раз, когда ты вызываешь их — потому что ты отсылаешь им эмоцию, ту эмоцию, какую ты в тот миг испытываешь, будь то страх, любопытство или радость. Они слетаются вкусить.
— Вы действительно сбежите, если я почувствую гнев на вас? — спросил Блейз.
— Вряд ли, — презрительно бросил колдун.
— Это вопрос силы, парень, — объяснил Конн. — Вон та девушка с тобой, на каком–то отрезке жизни её обидели, и сильно обидели, и это оставило её с целым потоком ярости, готовым при малейшем новом оскорблении выйти из берегов. И её гнев, он сечёт словно кнут. А ты, паренёк… если тебе нужны ощущения, способные причинить нам какой–то вред, подумай о тех, кто несправедливо обошёлся с тобой или несправедливо обошёлся с теми, кого ты любишь, а потом нацелься на призрака, которого хочешь затрясти, и жди, пока он распадётся.
— Предатель, — прошипел колдун.
— Я никогда не присягал тебе на верность, — парировал разбойник, — и не просился в призраки..
— Но что–то в тебе просило, — отрезал колдун, — иначе ты никогда бы не попортил дикого призрака, превратив в своё подобие.
— Ты хочешь сказать, что если я сделаю свой гнев достаточно сильным, то смогу отпугнуть вас? — спросил Блейз.
— Ну, мы на самом–то деле уходим не очень далеко, — проговорил Конн, — просто делаемся тонкими и отдалёнными, чтобы вы нас не увидали.
— Да, — подтвердил Ранульф. — А потом мы спокойно следуем за тобой, как охотник, скрадывающий оленя, и дожидаемся, когда ты влюбишься, или попробуешь что–нибудь вкусное, или залюбуешься прекрасным восходом.
— Или возжаждешь прекрасную женщину, — резко бросила старуха, так и прожигая мага взглядом.
— Потому–то призраки и приходят ко мне так быстро? — спросил Блейз. — Вы знаете, что я буду испытывать глубокие чувства?
Призраки умолкли, переглядываясь.
— Ты правильно догадался, — сказала Алеа. — Чем больше ментальной энергии выдаёт человек, тем больше этих созданий притягивает к такому человеку — и как сказал Гар, ты эмпат, и необычайно талантливый.
— И наверно также одарённый необычайной чувствительностью. То, что ты чувствуешь, ты чувствуешь очень остро и глубоко.
Взгляд Майры метнулся к Блейзу, который усомнился:
— Правда?
— Ты производил изрядный шум, когда звал на помощь или просто пообщаться, — признался Ранульф.
— Больше ни слова! Ни одного! — прогремел колдун, уперев кулаки в бока. — Это он наша дичь, а не мы его!
— Поздравляю, — обратился к Блейзу Гар. — Ты естественный, или природный ресурс.
— Ты хотел сказать, сверхъестественный ресурс? — презрительно фыркнул маг.
— Нет, это уже относится к тебе — или во всяком случае к материалу, из которого ты создан. — Гар поднял на высящегося над ним призрака впечатляюще дерзкий взгляд. — Вы, конечно, знаете, что люди с его талантом редки.
— Конечно знаем! — пренебрежительно бросил маг.
— Если б не знали, — обронил с уничтожающим презрением колдун, — то как бы приобрели власть над такими же людьми, как сами?
— Обычными способами, — непринуждённо ответствовал Гар. — Сила есть сила, и злоупотребление ею — давняя история.
Колдун запыхтел, а маг сузил глаза, старуха захехекала.
— Однако ещё более редок такой талант среди людей Терры, от которых произошли ваши предки, — продолжил свою мысль Гар, — настолько редок, что мало кто верит в существование такой штуки. Как же эти дарования развились среди вашего народа?
Среди призраков воцарилось молчание; они переглядывались — такая мысль никому из них прежде не приходила в голову.
9
Наконец Конн повернулся к Гару. — Никто не знает, смертный.
Гар какой–то миг пристально глядел на него. Алеа, нахмурясь, гадала, о чем он думает, а затем сообразила: призраки явно совещались друг с дру