астающегося из ничего у него на хвосте до луковицевидной головы. Затем она насыпала красного песка на другую половину, так что у неё образовалось два головастика, угнездившиеся голова к хвосту, создавая завершённый круг. После чего она сыпанула немного красного в виде крошечного кружка для глаза жёлтого головастика и жёлтым песком изобразила глаз красного головастика.
— Жёлтый — мужское начало, красный — женское начало, — произнёс нараспев Гар.
— Каждое содержит в себе семя другого, — ответила Алеа.
— Мужская стихия — горячая, сухая, механическая и активная.
— Женская стихия, — подхватила Алеа, — прохладная, влажная, органическая и пассивная.
Гар приложил палец к краю круга на середине жёлтого головастика, которая также была и серединой красного.
— Когда обе в равновесии, в мире царят мир и процветание.
Самые молодые сервы начали потихоньку высовываться из укрытия, вытягивая шеи в попытке лучше рассмотреть рисунок.
Гар провёл пальцем вдоль края головы жёлтого головастика.
— Но когда мужская стихия растёт, занимая большую часть круга, правительства делаются деспотичными. Никто не может самостоятельно думать; все делают, что велит царь. Всегда есть еда, но крепостные остаются бедными из–за высоких налогов.
Молодые ребята подкрались ещё ближе. А те, которые постарше, принялись потихоньку высовываться из укрытия.
Алеа обвела пальцем красного головастика до его головы.
— Когда же большую часть круга занимает женская стихия, нет вообще никакого правительства. Лорды постоянно сражаются друг с другом, убивают крепостных и вытаптывают посевы, отчего народ всегда беден.
Молодые подкрались ещё ближе, настолько внимательно рассматривая Великую Монаду, что не видели того, как на неё падают их тени.
— Только когда царит равновесие, народ свободен, и имеет возможность обрести счастье, — негромко сказал Гар.
— Только когда царит гармония, народ может добиться процветания и безопасности, — сказала Алеа.
Майра подошла сзади к одному из гостей постарше и произнесла заговорщицким шёпотом:
— Вы, знаете, могли бы и присесть. Они любят отвечать на вопросы.
Крепостной подпрыгнул, словно только что наступил на оголённый провод.
— Вы все здесь желанные гости, — заверил Блейз народ у груды камней, — если действительно хотите чему–то научиться. Да, и когда закончите обучаться, можете помочь с уборкой.
Сервы уставились на него. А затем, один за другим, вышли из своего укрытия.
— Ты… ты уверен? — переспросила его женщина среднего возраста.
— Конечно, — заявил Блейз, — они уже знают о вашем присутствии.
Она в страхе вытаращила глаза.
— Выходит это… это маги?
— Не такие, каких мы обычно себе представляем, — уточнил Блейз. — Это мудрецы.
— Присаживайся, — пригласила Алеа одну из крепостных помоложе, — и задавай свои вопросы.
Девушка осторожно, колеблясь, уселась рядом с кругом. Стоявший рядом с ней парень тоже медленно уселся.
— Как находят гармонию? — спросила девушка.
— Приводя себя в равновесие, — ответила Алеа. Один юноша уселся по другую сторону круга, вид у него был, как у зайца, готового задать стрекача.
— А как находят равновесие?
— Ища гармонии с Путём, — ответил Гар. Рядом с юношей присела, хмурясь, девушка.
— А что такое этот Путь, о котором вы постоянно толкуете?
Подошёл народ постарше, насторожённый и внимательный.
— Путь включает в себя все сущее, — объяснила Алеа. — Из него все исходит; все к нему возвращается, как реки текут к морю.
— Но море никогда не наполняется, — указал Гар, — и Путь пуст.
— Но он никогда не нуждается в наполнении, — добавила Алеа, — так как в нем все.
— Как же он может быть одновременно и пустым и полным? — нахмурился мужчина постарше.
— Это парадокс, — сказал Гар, — явное противоречие.
— Но только явное, внешнее, — напомнила им Алеа. — Это как загадка, и всегда есть способ решить её.
— Как? — спросил совершенно сбитый с толку мужчина постарше.
— Испытав Путь, — сообщила ему Алеа. — О нем нельзя по–настоящему говорить, поскольку, как только скажешь, как только хотя бы дашь ему название, то ограничишь его, и он больше не будет действительно Путём — потому что Путь безграничен.
— Да, — подхватил Гар, — но мы должны ведь как–то его назвать, и «Путь» — как раз настолько туманное имя, насколько вообще возможно сыскать, чтобы иметь название.
— Но как только его называешь, он перестаёт быть тем, чем назван? — спросила женщина постарше.
— Совершенно верно, — просиял, глядя на неё, Гар. — Любое название, которое ему можно дать, подойдёт ему ненадолго, потому что он всегда меняется.
— Но он также всегда одинаков, — вставила Алеа, — потому что он источник всего.
— Но я хочу выяснить, что он такое! — возразил парень.
— Тогда ты найдёшь, что ожидаешь найти, — уведомил его Гар, — но это не будет настоящим Путём.
— Значит найти его можно только не ища его? — нахмурился мужчина постарше.
— Именно! — радостно захлопала в ладоши Алеа. — Требуется подождать, пока он не найдёт тебя.
— Но как, — спросила совершенно сбитая с толку девушка, — мы узнаем, когда он найдёт?
— Поверь мне, — сказала Алеа, — ты узнаешь.
Крепостные отбыли час спустя, сбитые с толку, но радостные.
— Они не вернутся, не так ли? — скорбно спросила Майра.
— Шутишь? — переспросил Гар. — Это же самое волнующее, что случилось с ними за долгие годы!
— Познание всегда волнует, — просиял Блейз, который, казалось, вот–вот запрыгает на месте. — Я едва могу дождаться завтрашнего дня!
Майра насторожённо посмотрела на него.
Гар решил построить навес для укрытия учеников от солнца и дождя, и отправился с Блейзом вниз по склону подыскать какой–нибудь сухостойной древесины мало–мальски приличных размеров. Явно чем–то опечаленная Майра принялась готовить обед.
— Что случилось, девушка? — мягко спросила её Алеа.
Майра подняла глаза, а затем снова опустила:
— Да, так… ничего, Алеа.
— Ничего по имени Блейз? — улыбнулась Алеа. Майра неохотно кивнула.
— Снова сомнения из–за того, что он маг?
— Нет, из–за его слов, что он хочет быть хорошим человеком так же, как хорошим магом! — Майра подняла горящий взгляд. — Возможно ли, чтобы он искренне это говорил, Алеа? Или он просто разыгрывает спектакль?
— О, говорит он искренне, — сказала Алеа. — Ты же чувствуешь его эмоции. Он говорит правду.
— Возможно он притворяется…
— Если так, то он большой мастер по этой части, но даже самому лучшему притворщику не обмануть умеющего читать мысли.
— Магам это под силу.
— Возможно опытному магу, тому кто собаку съел на чтении мыслей — есть тут такие?
Майра кивнула.
— Но у Блейза иная магия, — указала Алеа, — и вообще он ещё только ученик. Эмпат научился проецировать свои эмоции, но не научился удерживать их.
— Вот потому–то я и чувствую себя так, словно меня подхватывает его увлечённость? — спросила Майра. — Подхватывает его… — тут она оборвала фразу и покраснела.
— Да, он переживает романтические настроения, не правда ли? — спросила позабавленная Алеа. — Он ещё молод, так что они кажутся довольно глупыми, не так ли?
— Нет! — воскликнула Майра. — Возможно безнадёжными и неуместными, а его рвение, похоже, всегда проявляется в самое неподходящее время, но я б не назвала его глупым!
Алеа задумчиво поглядела на неё, а затем сказала:
— Выходит, все это настоящее, девушка.
— Что? — в замешательстве спросила Майра. — Его романтические представления или желание быть добрым и все же стать магом?
— И то, и другое, — ответила Алеа, — но ему понадобится большая помощь. Трудно приобрести власть, но не дать ей испортить себя.
Майра гадала, о чем она говорит, о магии или о любви. А затем принялась размышлять, а есть ли между ними какая–либо разница.
Крестьяне вернулись на следующий день, но не все, зато с несколькими новыми, и это сделалось системой — всегда не больше дюжины, но каждый редко приходил больше двух дней кряду. За месяц Гар с Алеа, похоже, перевидали все взрослое население деревни.
— Это из–за их лордов, — объяснила Майра, — и стражников, которые стоят дозорами на полях, надзирая за ними. Их пятьдесят человек, и поэтому если в какой–то день нескольких не окажется, стражник этого не заметит, а если и заметит, то решит, что они занимаются другой работой, собиранием хвороста или починкой стен. Но если те же люди будут пропадать много дней, у него возникнут подозрения.
— Поэтому они приходят сюда по очереди, — кивнула Алеа. Она не спросила, откуда Майра знает; можно было без труда догадаться, что данный порядок ничем не отличался от царившего в её родной деревне.
— Мы могли бы позволить им приходить по вечерам, — предложил Блейз.
— Не говори глупостей, — сказала Майра. — Им же вставать с рассветом.
— Кроме того, призраки могут отпугнуть их, — добавил Гар.
Это определённо было так. Блейз знал, что Конн и Ранульф подслушивали их каждый день. Он чувствовал их присутствие, и очень часто также и присутствие других призраков, которых не знал. Призраки являлись по вечерам и с энтузиазмом обсуждали разные вопросы с Гаром и Алеа. Несколько раз между призраками вспыхивали споры, и живые начали понимать, что некоторые из призраков были мудрецами. Наконец Майра спросила одного из них, старуху в мантии с капюшоном.
— Ты маг?
— Не смей называть меня так! — резко ответила старуха. — Да, я видела, как наши потомки принимают этот титул и начинают применять эти способности для запугивания людей, но мы так не поступали! Ну, во всяком случае большинство из нас, — поправилась она. — Мы были шаманами, девочка, и не забудь этого!
— Не забуду, — пообещала глядя на неё широко раскрытыми глазами Майра. — А что такое шаман?