Он вздохнул и потащился дальше в гору, пытаясь найти убежище для решения новой проблемы, союза вивернов с призраками, но не сумел. Как он ни старался, ему никак не удавалось изгнать постоянно стоящее у него перед глазами лицо Майры — губы презрительно кривятся, глаза сверкают гневом. Она была самым замечательным созданием, какое он когда–либо встречал, но ему придётся оставить всякие мечты о ней… Он ей явно даже не нравился, не говоря уж о том, чтобы полюбить его.
Определённо лучше посвятить жизнь своему искусству. Сделав огромное усилие, он принялся размышлять о природе призраков и вивернов. Совершенно очевидно одно: и те и другие пребывали в этом мире ещё до того как появились со звёзд его предки.
Он почувствовал, как увлечённость задачей смыкается вокруг него словно щит, и двинулся широким шагом вслед за своими наставниками.
В тот вечер эта тема всплыла вновь, когда крестьяне отправились домой готовить ужин.
— Знаешь, — сказала Алеа, — мы ведь могли проиграть бой, не окажись Майра способной развернуть вивернов.
— В самом деле. — Гар, казалось, был не вполне уверен в собственной способности разобраться с рептилиями. Он повернулся к Майре. — Ты должна развивать этот талант.
— Стать магом? — в ужасе воскликнула Майра.
— Ради собственной защиты и ограждения этих селян! Думаю следует, — высказала своё мнение Алеа.
— Но я не хочу никого мучить!
— Тогда не мучай, — просто ответил Гар. — В конце концов обладание силой не означает, что ты обязательно должна злоупотреблять ею.
— Полагаю в этом есть доля правды. — Майра попыталась игнорировать блеск в глазах Блейза. — Но как я смогу обучаться?
— Я б сказал, путём проб и ошибок, — предложил Гар, — но ошибки могут оказаться очень болезненными. Зубы у тех вивернов выглядели очень острыми, а когтистые лапы — довольно сильными.
— Говорят, их стая способна разорвать на части солдата в доспехах, — вспомнила Майра и содрогнулась.
Блейз серьёзно кивнул.
— Я раз видел, как такое случилось, прежде чем призраки Арноля обратили тех тварей в бегство.
Майра в удивлении обернулась к нему:
— Призраки способны изгнать вивернов?
— Должно быть, дело обстоит именно так, — развёл руками Блейз, — и те и другие — коренные жители этого мира, а подобный слышит подобного, даже если у призраков человеческое обличье.
— Призраки… — задумчиво произнесла Алеа. — Что если нам удастся привести сюда призрака из виверничих? — Она повернулась к Майре. — Ты согласишься поучиться у него?
Майра попятилась, а затем собрала в кулак всю свою смелость, вскинула подбородок и ответила:
— Да, если вы сможете найти призрака, у которого была бы добрая душа.
— Попробовать стоит, — медленно и чётко произнёс Гар. — Блейз, посмотри, не болтается ли поблизости кто–нибудь из наших дружелюбных здешних призраков, ладно?
Глаза Блейза утратили фокус, когда он мысленно позвал: — «Конн — Ранульф — если вы неподалёку, появитесь, пожалуйста».
— Следовало ли нам давать им знать, что мы подслушиваем? — спросил из сумрака голос Конна.
— Нет. Пусть бы думали, будто мы являемся только по их просьбе. — На фоне тёмной скалы начала сгущаться фигура Ранульфа.
— Дайте–ка я угадаю. — Конн появился у костра. — Вы хотели бы знать, не знакомы ли мы с какими–нибудь веверничими, которые по воле случая приятно умерли.
— Не думаю, что смерть может быть приятной, — отозвался Гар, — но в остальном, да. Вы отлично умеете подслушивать.
— Когда можно быть невидимым, это даётся естественно, — легкомысленно заметил Конн. И повернулся к своему другу. — Что если — Гойделик? Тот маленький старый разбойник, постоянно являющийся у скалы в горах Брогенштерн?
— Он малый грубый, но добрый, — задумчиво кивнул Ранульф. — Его конечно никто никогда не называл магом. Таков обычай, если речь идёт о разбойнике, обнаружившем, что он способен творить магию.
— Да, но был ведь и лорд Старчум, — напомнил ему Конн. — Он подчинил своей власти целый лес, а потом сверг с помощью армии разбойников лорда Имброльо.
— Ну, да, — уступил Ранульф, — но он был огнемётчиком. Разбойники в зелёном лесу не оставляют такое без внимания. И все же, ты уверен, что Гойделик самый наилучший учитель для этой девушки? Призрак той женщины среднего возраста у реки Рипар — разве она не лучше подойдёт в учителя?
— Она женщина честная и не тиран, — задумчиво прикинул Конн, — но не очень–то приятная особа. И к тому же резка. Не думаю, что она будет очень терпелива с первыми неловкими шагами начинающей. Нет, я сгоняю найду Гойделика. — И начал таять.
— Пожалуйста, не надо! — поднял руку Гар. — Просто свяжись с другим призраком, который сможет связаться с третьим, которому передаст сообщение. Тогда третий сможет попросить четвёртого и так далее, пока не услышит и не ответит Гойделик.
— А! Твоя сеть связи призрак–с–призраком! — догадался Конн. — Да, почему бы не испытать её? — Он на мгновение уставился в пространство, а затем улыбнулся. — Ройгел ответил. Сообщение пошло.
Внезапно костёр изрыгнул массивную тучу дыма, которая сгустилась, отплыла в сторону и приняла очертания человеческой фигуры.
— Зачем вы желаете связаться с Гойделиком? — спросил гулкий голос.
12
— Я говорю с призраком–ирландцем? — моргнул Гар.
— Без понятия. А что? — Туча завращалась, разворачиваясь к нему, быстро загустевая в виде лица и фигуры воина среднего возраста с огромной прорехой на груди туники. Нос картошкой, волосы каймой окружали плешь, а подбородок выпирал подобно шишке. Его округлое лицо казалось созданным для улыбки. Однако в данный момент его черты выражали строгость.
— Я б сказал, что да, — ответил Гар, — по твоему акценту.
— Акцент? И какой же это будет акцент? В моем приходе все так говорят! — заявил призрак. — Клянусь, это у тебя у самого акцент!
— У него и всего остального мира, — хмыкнул Конн, а Ранульф рассмеялся. Призрак–ирландец повернулся к ним, подняв суковатую палку.
— Проявляйте немного уважения, а не то отведаете моей шилейлы[12]!
— Она похожа на лакрицу, — съехидничал Ранульф.
— Нет, на шоколад, — усмехнулся Конн. — Да брось, старина! Ты ж знаешь, что мы не можем причинить друг другу вреда после того, как умерли. Кто ты такой и почему ответил на зов вместо Гойделика? И если уж на то пошло, что ты — разбойник или солдат?
— В моё время мы все были воинами, — ответил ирландец. — Тогда не существовало никаких таких разбойников или солдат, так как мы все были свободными! И если какой маг пытался утвердиться в качестве лорда, мы живо учили его уму–разуму, и к тому же крепко!
Конн и Ранульф мигом перестали улыбаться.
— Насколько же древний ты предок?
— Четыре века, вот сколько я пробыл умершим, — поведал ирландец, — или в том, что сходит здесь за смерть. Что же до моего имени, то меня зовут Корли, и Гойделик — мой праправнук! Ныне наступило время вырождения, когда народ позволяет магам запугать его и принудить к повиновению! Но Гойделик дрался с ними до последнего, вместе со своими вивернами, и я не дам вам нарушать его покой!
— По–моему, связь призрака–с–призраком не сработала, — сделала вывод Алеа.
— Всегда бывают помехи, — пожал плечами Гар.
— Как ты меня назвал? — навёл на него угрожающий взгляд Корли.
— Никак — мы вызывали Гойделика, — ответил Гар.
— Но теперь, когда у нас призрак из столь давних времён, — вмешалась Алеа, — возможно ты сумеешь объяснить кое–что, не дававшее мне покоя.
— И с какой же это стати я буду этим заниматься?
— Только из доброты к девице.
Корли смерил её сверкающим взглядом. Губы его изогнулись в оценивающей улыбке.
— Ну, ради такой милашки как ты, я мог бы это сделать.
— Ну, спасибо, — поблагодарила краснея Алеа. Гар нахмурясь перевёл взгляд с неё на Корли.
Не мог же он ревновать к призраку! Но мысль о ревности чуточку согрела Алеа, когда она начала задавать свой вопрос.
— У мира Олдейры, похоже, было очень многообещающее начало…
— Да, но во времена моего деда обещание это нарушили.
— Я все гадала, как же это случилось, — сказала Алеа. — Все ваши люди, казалось, рождались с одинаковыми, возможностями или настолько близкими к одинаковым какие только под силу устроить любому обществу. Даже повзрослев они относились друг к другу как к равным и собратьям. Все, казалось, терпимо относились ко взглядам друг друга и уважали религии друг друга.
— Что за религия такая? — спросил ирландец. Алеа округлила глаза, но затем оправилась.
— Это… поклонение высшему Существу, и жизнь в соответствии с принципами, изложенными тем Существом в виде откровения.
— О. — Корли закатил глаза к небу, потирая подбородок. — Нет, нельзя сказать, что у нас были религии как таковые. Вот философии, это другое дело, понимание того, как все состыкуется в великое целое, которое может быть, а может и не быть Существом. Само собой, были некоторые, поклонявшиеся своим предкам — но это вполне можно понять, когда предки способны в любую ночь явиться на зов.
— Э, да, полагаю так, — согласилась Алеа, чувствуя себя ошеломлённой. — Но как же могло такое свободное и серьёзное общество развалиться на это лоскутное одеяло из мелких деспотий, подкреплённых «магией» фокусничества и немногих пси–сил?
— Как там гласит пословица? — подумал вслух Корли — «На свет ежеминутно рождается простак».
— «И двое — обобрать его до нитки»[13], — хором подхватили Конн с Ранульфом.
— Вы ведь не те самые двое, не правда ли? Призрачная парочка только ухмыльнулась в ответ.
— Не зарывайтесь, ребята, — предупредил Корли. — Эта поговорка намного старше любого из вас, и вам надо быть ещё теми мошенниками, чтоб заслужить её. — Он снова повернулся к Алеа. — Мне известно лишь то, что рассказал дед — что народ утратил привычку к скептицизму. Когда перестаёшь проверять утверждения с помощью разума и доказательств, то будешь способен поверить во что угодно, кажущееся впечатляющим, а если к тому же и нечто видимое, ну! Тут уж точно в это поверишь, в плохое или хорошее.