— Однако когда не станет вашего отца, его зять наверняка присвоит сей титул одному из вас — и столь же наверняка им будет самый старший.
— Сие тоже не обязательно. — Джефри нахмурился ещё сильнее. — И нет никаких оснований ожидать сего.
— Ведь не хотите же вы сказать, что в лорды могут возвести вас! — притворно удивился конюх.
Честно говоря, Джефри никогда не задумывался над этим вопросом, но вежливое предположение конюха, высказанное им как нечто само собой разумеющееся, уязвило его.
— Возможно. Если случится война, я вполне могу заслужить такую честь в битве.
— Полноте, милорд! — усмехнулся конюх, показав жёлтые зубы, с одним сломанным. — Вся страна знает, что командовать будет ваш брат, раз он теперь вернулся домой!
— Значит вся страна знает не то! — Джефри вырвал узду обратно и снова вскочил на коня. — Мой брат мне не указ, и я ему не подчиняюсь!
— Разумеется, сэр рыцарь. — Но улыбка конюха говорила, что уж кто–кто, а он не такой дурак и не поверит столь очевидной неправде.
Теперь уж действительно рассердившись, Джефри повернул коня к дороге обратно в замок.
— Но как же таверна, милорд! Ваша пинта эля!
— Выпей её сам! — Джефри выудил из кошеля монету и не оглядываясь бросил её через плечо.
Конюх оставил её валяться в пыли, с усмешкой глядя вслед скачущему обратно к замку Джефри.
Джорди вышел на утреннее солнышко, наслаждаясь прохладой и ощущением чистоты, которое всегда приходило вместе с рассветом. Землю исполосовывали длинные тени, роса ещё не сошла с травы, а арендаторы уже повсюду работали. Джорди сделал глубокий вдох и порадовался. Он был молод, лет так двадцати пяти, управлял половиной отцовского имения и, самое важное, имел прекрасную, умную, пылкую жену, и они очень сильно любили друг друга. И неважно, чего там неладно в мире, — когда он придёт домой, к ней, все будет ладно. Жизнь была хороша.
И для его арендаторов похоже тоже хороша. Земля зеленела от ростков нового урожая, а дети гнали коров на пастбище.
Но их родители спешили из домов к амбару, когда им следовало отправляться на поля. Джорди нахмурясь ускорил шаг; что там ещё стряслось?
Через каких–то несколько минут он уже проскальзывал через толпу крестьян к теням амбара, освещаемым сквозь неплотно пригнанные доски полосками солнечного света; тень Джорди прошла, намного опережая его, когда он сказал:
— Подвинься, Уилликин, вот молодец… Доброе утро, Корин, и пропусти меня…
Крестьяне расступились, открыв ему проход в прохладу амбара — но аромат в нем стоял не тот; вместо сочного запаха хранимого зёрна он уловил аромат чего–то кислого, острого.
— То запасённое зерно, милорд, — молвил старый Адам. И поднял руку давая зёрнышкам сыпаться сквозь пальцы — но посыпалась только пыль, и она была намного темнее, чем ей полагалось быть.
— Что за гниль поразила зерно? — уставился на труху Джорди.
— Я такой никогда не видывал, милорд… — пожал плечами старый Адам.
— Не называй меня так, — попросил его Джорди усталым тоном человека, знающего, что подобные просьбы все равно бесполезны. — Мой отец был лишён права на титул.
— Все равно вы лорд по тому, как ходите и держитесь с другими, — вздохнул старик, — и никакие слова и действия короля этого не изменят.
Толпа крестьян наверное уж в пятидесятый раз забормотала, выражая согласие, и одобрительно закивала.
— Но если вам так больше нравится, я буду называть вас сквайром[33], — сказал старый Адам, — ибо вы именно таковы, по тому вниманию, кое уделяете вашим землям и заботам о ваших людях.
— И я как раз озабочен, — нахмурился Джорди, — так как прежде чем поспеет новый урожай, нам ещё надо как–то прожить лето. Все запасённое зерно такое же?
— Все, милорд, — доложил коренастый поседелый Тавус, — окромя последнего слоя зёрен, покрытых им — а их я не смею есть.
— Да, конечно их нельзя есть. — Джорди наморщил лоб, усиленно соображая.
— Что же мы будем есть, милорд? — спросил тихим и тяжёлым голосом один из крестьян.
— Через несколько недель поспеет первая морковь и репа, — ответил Джорди. — А до той поры нам придётся протянуть на том, чего сможем добыть в лесу.
Народ зашептался, так как их лес был как и все леса — собственностью короны и охотничьим заповедником знати.
— Никакой закон не запрещает нам собирать орехи и ягоды, — крикнул перекрывая ропот толпы Джорди, — равно как и все прочее, растущее там из земли.
— Но лесничие сочтут нас браконьерами, мой л… сквайр, — указал Хобин.
— Мы отправимся собирать вместе, и я поговорю с лесничими, — пообещал им Джорди.
На лицах собравшихся появилось облегчение, но те, кто постарше и поопытней, выглядели по–прежнему мрачными.
— Овсюга[34] и беличьих запасов нам может не хватить до урожая, сквайр.
— Ты прав, — согласился Джорди. — Нам придётся протянуть на овсянке и рагу.
— Для рагу нужно мясо, сквайр, — указал старый Адам.
— Также как и вам, всем вам, хотя бы по унции–другой в неделю — и да, знаю, убить даже и барсука все равно браконьерство. Однако, если звери выходят из леса, то они наши.
Крестьяне зашептались, охваченные дурными предчувствиями, и Хобин выразил их:
— Не знаю, что–то скажут на сие лесничие, сквайр.
— Насчёт лесничих предоставьте беспокоиться мне, — отмахнулся Джорди. — Возьмите детей и отправляйтесь сперва искать у живых изгородей — там мы определённо найдём достаточно еды на день. — И повернувшись, зашагал прочь.
Крестьяне смотрели ему вслед, и лица отражали беспокойство.
— Что он станет делать, Адам? — спросил Корин.
— Да что сделал бы любой хороший лорд, если его люди голодают, — мрачно отозвался Адам, — кормить их.
— Тогда его схватят лесничие!
— Обязательно, — согласился Адам, — а он больше не из знатных. Надо нам будет постоянно присматривать за мальчиком.
— Да, и не давать ему сделать какую–нибудь глупость, — поддержал Хобин.
Но все знали, насколько Джорди чувствовал себя в лесу как рыба в воде и гадали, а смогут ли они найти и уберечь его, если он не захочет быть найденным.
Проезжая через надвратную башню, Джефри все ещё так и кипел. Спешившись во дворе замка, он бросил поводья подбежавшему к нему конюху, а затем широким шагом поднялся по лестнице к двустворчатой двери донжона. Пора раз и навсегда выяснить отношения с Магнусом.
Он двинулся тем же широким шагом к лестнице, и к нему подбежал лакей.
— Чего–нибудь желаете, сэр Джефри?
— Нет, если ты не знаешь, где сэр Магнус.
— Как где — у себя в покоях, надо думать. Джефри начал было отвечать: «Да, тебе — надо», но вовремя спохватился. Он был не из тех, кто срывает дурное настроение на подчинённых. И бросив вместо этого лакею короткий кивок и «спасибо» он разве только не взбежал по лестнице.
Ему не понадобилось стучаться в дверь к Магнусу; та стояла распахнутая настежь, а его брат работал пером и чернилами за столом перед широким окном.
— Что у тебя там? — требовательно спросил Джефри, заходя в комнату.
Магнус с удивлением поднял взгляд.
— Кое–какие замётки о родине Алеа, брат. — Он отложил перо и откинулся на спинку стула. — Ты, кажется, взволнован.
— Можно сказать и так. — Джефри закрыл дверь, приложив чуть больше силы, чем требовалось.
Магнус поднял брови при виде явного гнева Джефри — и очевидного требования конфиденциальности.
— Присаживайся, чего стоишь, и расскажи, что тебя так завело нынче утром.
Джефри не собирался подчиняться даже такому приказу.
— Ты знаешь, что по всему городу ходит слух, что ты будешь всем нам господин, теперь, когда папа отправился скитаться? — потребовал он ответа, подойдя к столу Магнуса.
— Да неужто! — воскликнул Магнус. — Нет, не знаю.
— Так это неверно, брат, — отрезал Джефри. — Он может и вырвал у тебя обещание заботиться о народе нашей страны, но не давал тебе права командовать мной!
12
— Даже если б он дал мне такие полномочия, я бы все равно не стал, — заявил ему Магнус. — Я не имею никакого права командовать кем–либо из вас.
Это заставило Джефри резко притормозить. Он уставился на брата, а затем недоверчиво сузил глаза.
— У меня хватает и своих трудностей с попытками вновь привыкнуть к родине, — уведомил его Магнус. — И я вполне готов предоставить командовать армией тебе.
Джефри чуть повернул голову, искоса глядя на Магнуса.
— Ты, который командовал легионами? Разве ты не желаешь снова командовать ими?
— Я никогда по–настоящему не командовал никакой армией, — поправил его Магнус. — Я мог что–то советовать тем, кого возглавлял, но сам я командовал не более чем ротой.
— О, да, и они не следовали неукоснительно твоим советам!
— Чаще следовали, — признал Магнус.
— От меня такого не жди, брат!
— Я и не жду, — развёл руками Магнус. — Может у меня и есть дар к военным действиям, Джефри, но у тебя–то положительно талант по этой части. Я знаю свои ограничения.
— Но папа заставил тебя пообещать заботиться о народе, — возразил Джефри. — Ты дал ему слово оберегать Грамарий от всяких врагов.
— Я и буду оберегать — но нашим старым противникам из БИТА и ВЕТО не часто приходится противодействовать силой оружия.
Джефри медленно поднял голову, когда до него постепенно дошло, поднял, пока его взгляд не упёрся в нос брата.
— Значит ты будешь главнокомандующим; будешь сохранять гражданское командование! Думаешь указывать генералам, куда и когда направлять войска!
— Нет, — отверг такое Магнус. — Такая власть принадлежит королеве Катарине и когда–нибудь будет принадлежать Алену.
— Но король Туан хитростью подталкивает королеву к разумному развёртыванию войск, как ты думаешь подталкивать своего зятя Алена.
— Корделия мне голову оторвёт, если я хотя бы попытаюсь, — хмыкнул Магнус. — На самом–то деле, Алену вообще не нужно никаких других советчиков, кроме неё.