— Нет, это потому, что сердце его заперто, а как отпереть его, он не знает, — весело поправил её старьевщик. — Не задирай нос, девушка. Не думай, будто ты больше, чем ты есть.
— Ты хочешь сказать, что он меня не любит! — вскипела Алеа.
Старьевщик перевёл взгляд на Незаметную.
— Твёрдо–натвердо решила верить в самое худшее о себе, верно?
— «Она перерастает этот взгляд», — ответила инопланетянка. — «Эти человеки цепляются за свои иллюзии, даже когда те разрушительны».
— Ладно, тогда, если ты так много знаешь, — сказала Алеа, — то как я могу освободить его сердце?
— Спроси ту, которая больше всего сделала для его заточения, — ответил старьевщик. — Спроси у хищницы.
— Никогда!
— «Никогда» может оказаться весьма долгим сроком», — предупредила её Незаметная.
— Мне невыносимо что–то спрашивать у неё! Я скорей умру!
— Ну, тогда значит умрёшь, — отозвался старьевщик, — одна.
— А тебя кто спрашивал? — в ярости набросилась на него Алеа.
— Ты, — ответил он. — Валяй, не слушай ответа. Для меня в любом случае лучше, если он всю жизнь проживёт один.
Алеа стояла сжав кулаки, вся кипящая, но безмолвная, подыскивая какой–нибудь уничтожающий ответ, но ничего не находя. Это заставляло её чувствовать себя беспомощной, бессильной, и её ярость все нарастала в царящем молчании.
— «Я очень хотела бы помочь тебе, будь это в моих силах», — сказала Незаметная, — «но у меня нет ни малейшего представления о том, как зародить чувство, которое вы называете «любовью».
Алеа недоверчиво воззрилась на неё.
— Неужели представители вашего вида не влюбляются?
— «Нет — мы сходимся в брачный сезон и вынюхиваем интерес другого», — объяснила Незаметная. — «А как только узнаем о наличии такого интереса, то сразу же что–то предпринимаем для его удовлетворения. Это очень приятно, покуда продолжается, но никогда не отвлекает нас надолго».
— А вам конечно же больше всего нужно отвлечься, — с отвращением бросила Алеа.
— «Конечно», — показала ей все зубы в улыбке Незаметная. — «Большинство из нас умирает от скуки, совершенно буквально. А вы обещаете подарить мне хорошую долгую жизнь, ты и твой самец».
— Он не мой!
— А ты можешь это изменить, — вмешался в их разговор старьевщик.
— А ты помалкивай! — набросилась на него Алеа. — А то можешь исчезнуть!
— Да неужели? — усомнился он и отвернулся, делаясь нечётким по краям, а потом и целиком, очертания его смазались, а затем растворились, когда он превратился обратно в пылинки, уносимые ветром. Последний шёпот пропитого голоса воскликнул: — Могу!
— «Этим мало чего удалось достичь, не правда ли, милочка?» — спросила Незаметная. — «Но полагаю, ты в любом случае узнала от него все, что нужно».
— Ничегошеньки! — отвергла это утверждение Алеа.
— «Ну конечно узнала», — уверенно заявила Незаметная. — «Ты узнала, что вовсе не твои недостатки не дают тому глупому самцу — «влюбиться», так вы это называете? Изъян в нем, а не в тебе».
— А пользы с того!
— «А, так тебе нужна польза, да?» — спросила инопланетянка. — «Ну, я с удовольствием сделаю все возможное. Ритуал ухаживания у вашего вида очень забавный — вы делаете его настолько более сложным, чем ему требуется быть, особенно вы с Магнусом».
В этом утверждении что–то отдавало фальшью. Алеа поглядела не инопланетянку сузив глаза.
— Я действительно влюбилась? Или ты просто манипулировала моими чувствами для собственного развлечения?
— «Да как ты могла подумать такое!» — Но зубастая улыбка выглядела менее чем убедительной. — «Чувства твои самые настоящие — хотя должна признаться, я нахожу их отличным источником развлечения. Нет, если б я собиралась манипулировать чьими–то чувствами, то только его — но ты только что видела, против чего я тут выступаю».
— Против смешного человечка и какой–то там золотой шкатулки? — непонимающе нахмурилась Алеа. — Едва ли это страшные противники.
— «Не были б ими, будь они реальными», — ответила Незаметная, — «но когда они погребены в глубине души, то это уже совсем другое дело».
Алеа тяжело вздохнула и присела на пенёк.
— Это действительно бывает? Я имею в виду не просто то, что люди влюбляются — я имею в виду, что остаются влюблёнными даже после того, как поженятся!
— «Ну, я знаю одну пару, которая вероятно сумеет оставаться влюблённой, пока смерть не разлучит их», — отозвалась Незаметная, — «хотя, как я подозреваю, они жульничают, заставляя смерть явиться раньше. Ей всего двадцать шесть, а ему двадцать восемь, но его скоро повесят за тяжкое преступление в виде усилий прокормить своих людей. Она любит его больше, чем когда–либо, и поэто–му мне думается, они пронесут свою любовь через всю жизнь — во всяком случае, его жизнь».
— Но это же ужасно! — Алеа снова поднялась на ноги. — Кто они? Где? Чем я могу им помочь?
— «Они на юге», — ответила Незаметная. — «Она направляется в замок Логайр подать последнее прошение сохранить ему жизнь. Однако дело его выглядит ясным. Он не отрицает, что убил всех тех оленей».
— Бедная женщина! — прониклась сочувствием Алеа. — Как её зовут? Скажи, как мне её найти!
— «Тебе нужно всего лишь проехать по лесной дороге, идущей с запада к замку Логайр, и следовать туда, где слышатся рыдания», — сообщила ей Незаметная. — «В конце концов бедняжка в отличие от тебя не обучалась воевать».
— Мы должны найти способ помочь ей! — Алеа повернулась кругом, беспомощно глядя на лес. — Но как? Должны же на этой планете быть адвокаты! — Она оглянулась на пустую поляну и какой–то миг недоумевала, откуда ей известно об аресте молодого человека. Ну, именно такое и происходит, когда практикуешься на других людях, пытаясь определить, насколько далеко она способна читать мысли. Она до последней капельки заслуживала всего того беспокойства, которое ощущала.
Но ей надо найти способ помочь! Она повернулась и двинулась обратно к тропе, ведущей в замок Гэллоуглас, ни на миг не думая, что узнала о плачевном положении молодой пары каким–то иным образом, кроме собственной телепатии — поскольку конечно же вообще не помнила о встрече с Незаметной, и не было даже ни единого намёка на их разговор.
По мере того как Род ехал дальше, лес все редел. К полудню Векс вывез его из последних лесных зарослей на длинный травянистый склон — но по мере того как они подымались по нему, трава росла все реже и реже и делалась все более жёлтой до тех пор, пока Род не поехал по нагорью, поросшему кустами и пучками травы.
— Мы попали на вересковую пустошь, Векс.
— Да, Род, но это наверняка самая бесплодная вересковая пустошь, какую я когда–либо видел.
— Да они в общем–то и не особо славятся как весёлые края. — Род вздрогнул, когда внезапный порыв ветра вызвал у него холодок. — Ну, если она бесплодная, то намного меньше всего может загореться, если мой бивачный костёр будет выбрасывать искры. — Род спешился. — А если тут холодно, то мне не помешает немного погреться. Пора готовить обед.
— А где ты найдёшь дрова для костра, Род?
— Хороший вопрос — но как я помню, на вересковых пустошах попадаются торфяники. — Род поразведал кругом. — Хотя возможно нам придётся проехать немного дальше, прежде чем мы… Эй!
Векс подошёл поближе.
— Грязь, Род?
— Грязь, которая не выпустит из своих когтей. — Род лихорадочно пытался вытащить увязшую ногу — И засасывает все глубже!
19
— Нет, Род — ты тонешь. — Векс двинулся к нему.
— Стой! — крикнул Род. — Я не хочу, чтобы и ты тонул со мной.
— Но я не могу позволить тебе…
— Ты и не дашь! Иди вперёд шаг за шагом, и если почва покажется мягкой, шаг назад!
Векс медленно двинулся к нему, встряхивая головой с целью заставить узду перелететь ему через голову.
— Лови узду, Род!
Род хватанул, промахнулся — и погрузился ещё на два дюйма.
— Эх, была б тут ветка… — Род оборвал фразу, уставясь на запузырившую грязь. — Нет! В этой дряни не может быть ничего живого!
Жижа вздыбилась, подымаясь все выше и выше в виде своего рода неровной колонны. На вершине её появились со всасывающим звуком углубления, два тёмных отверстия над намного большим третьим, которое зевнуло во всю ширь и бросило:
— Глупый смертный, посметь заехать в Бесплодную землю!
Какой–то миг Род безумно гадал, в трясину он угодил или в скопище ведьмина мха. А затем сообразил, что это вовсе не безумие, если болото способно обрести лицо и разговаривать с ним.
— Я дух пустоши, — произнесло нараспев чудище из грязи, — и распространяю топи для поимки неосторожных.
— Не уверен, что ты действительно можешь распространить топь. — Род опустил взгляд на болотную жижу. — Но моё положение как–то не позволяет мне спорить.
— Да, и бороться. — Из тела чудовища стремительно выросла грязевая рука и потянулась коснуться лба Рода. Тот закричал и отшатнулся, пытаясь увернуться от грязевого пальца — но жижа засосала его ноги прочно, и он упал навзничь.
Векс протестующе заржал, и Род почувствовал, как трясина затягивает его спину и бедра, утаскивая на дно — но не видел, зачем, собственно, сопротивляться. Когда он остановился на этой мысли и хорошенько подумал — а что ещё он мог сделать, лёжа на спине в болоте? — бороться было совершенно ни к чему. Разумеется, будет несколько минут неприятных ощущений… ну, боли… когда грязь забьёт ему лёгкие и он не сможет больше дышать, но если он не сходя с места тут же войдёт в транс, то ему будет совсем не так уж и противно — а зачем ему, собственно, жить? Дети больше не нуждаются в нем — у них есть свои супруги, у всех кроме Магнуса, а у того имелась Алеа, преданная спутница, способная оказать ему любую эмоциональную поддержку, какую тот готов принять. Короне Род тоже не нужен — Туан был по–прежнему изумительно предан Катарине, а она ему — равно как и стране; Магнус защитит её ничуть не хуже, чем когда–либо удавалось ему самому, особенно при п