— Не зпал, — возразил Магнус.
— Не надо мне тут заниматься казуистикой! Знал или подозревал, сводится–то все к одному. Кроме того, именно ты сообщил Джефри о походе крестьянской армии…
— В конечном итоге он бы все равно узнал…
— … именно ты позаботился о том, чтобы Грегори, Алуэтта и Корделия стояли на стене, готовые блокировать эсперов анархистов…
— Их никто б не смог удержать от этого.
— … именно ты вызнал у своей сестры о грозящей Джорди опасности…
— После того как о ней сообщила мне ты.
— … и именно ты рассказал отцу об угрозе Джорди и Ровене.
— Нужно было чем–то занять его, снова пробудить у него интерес к этому миру.
— Обманывай кого другого, если тебе так нужно. — Алеа приблизилась к нему. — Но не пытайся одурачить меня — я видела, как ты проделывал такое на трёх планетах! Ты организовал, подтолкнул, соркестрировал — ты победил!
— Мы все победили.
— Да, особенно народ этой планеты! Ты твёрже чем когда–либо поставил других людей на путь к созданию собственной формы правления.
— Скорее к форме правления, желанной для моего отца, — отозвался со своей извечной сардонической улыбкой Магнус.
— Уже нет, — возразила Алеа. — Ты защитил жителей этой планеты от врагов, которые пытались завоевать их и сбить с пути, но не пытался сам вести их своей дорогой. Ты оставил их вольными самим выбирать собственный путь.
— Да, — согласился Магнус, — и по какому–то случайному совпадению, путь этот оказался тем самым который папа выбрал для них тридцать лет назад.
— Выбрал ли? — усомнилась Алеа. — Или он тоже лишь оставил их вольными выработать собственную систему?
Магнус застыл, расширив глаза. А затем медленно кивнул.
— Наверное, — тихо произнёс он. — Наверное он так и поступил. — А затем снова сардонически улыбнулся. — Но даже и так, он знал, что делал, отлично знал.
Она услышала в его голосе горечь и подойдя ещё ближе, тихо проговорила:
— Он гордится тобой, Магнус. Ты сделал то, что обещал сделать, и ни на йоту больше.
— Да, именно это, не так ли? — Он посмотрел ей в глаза, и сардоническая улыбка превратилась в скорбную. — Хотелось мне того или нет, я показал себя истинным сыном старого агента!
Алуэтта шла по коридору к покоям, которые делила с Грегори, пока они проживали в королевском замке. Когда она положила руку на задвижку, к ней подошёл дворецкий и поклонился с заискивающей улыбкой.
— Миледи?
Алуэтта нахмурилась, её отталкивала угодливость этого слуги.
— Чего тебе, любезный?
— Хочу предупредить. — Слуга выпрямился, и заискивающая улыбка превратилась в насмешливую.
Алуэтта похолодела от страха и гнева.
— С какой стати мне нужно предупреждение? — нахмурилась она.
— С той, что ваш муж не знает правды о вас, — ответил слуга. — Я Дюрер.
Алуэтта озадаченно наморщила лоб, а затем вспомнила, что ещё до того, как она родилась, Дюрер был шефом засланной на Грамарий команды, которой так и не удалось совершить дворцовый переворот, Дюрер увидел узнавание в её расширившихся глазах и тихо рассмеялся.
— Да, когда мои командиры узнали, что Верховный Чародей… ушёл на покой и сделался небоеспособным от горя, то отправили меня в будущее, в это время, закончить то, что я когда–то начал.
— Так значит тебе не известно, что же произошло за тридцать лет с тех пор, как ты отбыл. — Алуэтта сумела скрыть нарастающий гнев.
— О, не бойся, я знаком с историей! — заверил её Дюрер. — Например, мне известно, что ты стала шеф–агентом чересчур молодой и что ты использовала свой пост только для того, чтобы заключить брак с аристократом и повернуть против собственной организации! Скажи–ка, что произойдёт, если твой муж узнает обо всем, чем ты занималась?
Алуэтта почувствовала, как у неё похолодело сердце.
— А он узнает, будь уверена в этом, — продолжал Дюрер все тем же мягким тоном, но тем не менее с насмешливой улыбкой. — Он узнает, что ты спала со всяким, кою тебе приказывали совратить — и со всяким, кто позволял тебе продвинуться в твоей неистовой жажде власти. Узнает о твоих убийствах и подрывных акциях, обо всех, кого ты соблазняла и предавала. Думаешь, он будет все ещё любить тебя после этого?
— Чего ты от меня хочешь? — спросила сквозь одеревеневшие губы Алуэтта.
— Небольшое приглашение, — едва слышно произнёс Дюрер. — Всего лишь семейное гостеприимство. Найди какой–нибудь предлог пригласить все отродье Гэллоугласа и их половины — да, и особенно наследника трона, кронпринца! Найди какой–нибудь предлог собрать их всех в большом зале замка Гэллоуглас. Вот и все, что тебе нужно сделать — ничего большего, чем ты обычно могла.
— И что тогда произойдёт? — каждое слово казалось свинцовым.
— О, это уже не должно тебя волновать! — заверил её Дюрер. — Какая же хозяйка дома думает, принимая гостей, о неприятном? Нет, просто собери своих гостей — а об остальном позабочусь я!
От угрозы в его тоне у Алуэтты пробежали по коже мурашки, но она сразу поняла, что именно надо сделать.
— Когда мне надо выполнить этот план?
— О, спешить некуда, — отмахнулся от такого вопроса Дюрер. — Как только сможешь, вот и все — и когда назначишь дату, то сообщи судомойке Мод. Хватит даже уведомления за двадцать четыре часа до события. — Голос его понизился до угрожающего тона. — Но не жди слишком долго, а не то твой муж все узнает.
— Как скажешь, — отвернулась Алуэтта. — Я это сделаю. А теперь оставь меня.
Дюрер отвесил насмешливый поклон и пятясь удалился.
Алуэтта открыла дверь, вошла, а затем с силой закрыла её и прислонилась к ней спиной, дрожа всем телом. В голове у неё крутился водоворот мыслей, но одна всплыла совершенно отчётливо — что бы она сейчас ни сделала или не сделала, браку её теперь конец.
— Итак, я ещё раз помог людям выбраться из затруднительного положения и, по ходу дела, не дал стране сойти с пути своего развития. Приятное ощущение, Векс, — говорил Род роботу–коню, когда они выехали из леса на нагорье.
— Похоже ты, Род, вывел из затруднительного положения нескольких людей, а не только Джорди и его жену.
— Да — оттащил Ансельма от края пропасти мятежа и, делая это, помог спасти несколько тысяч крестьян и солдат от гражданской войны, — кивнул Род. — Неплохо поработал для одного дня, Векс — да и для всей жизни тоже.
— Посвятить свою жизнь людям — дело определённо стоящее, Род.
Род нежно улыбнулся, глядя на затылок коня; Векс снова преднамеренно понял его не так. А затем нахмурился, когда конь остановился.
— Чего ты ждёшь? До заката мы можем проехать ещё три мили.
— Не можем, Род — солнце уже садится. И кроме того, дальше ехать некуда, земли больше нет.
— Земли больше нет? — Род вытянул шею, глядя вперёд и вниз, и увидел, что дёрн внезапно заканчивается. А внизу он увидел покрытые рябью голубые просторы — а затем сообразил, что рябь эта на самом деле волны; просто не настолько далеко внизу, что кажутся намного меньше, чем в действительности.
— Так. — Он откинулся в седле. — Мы добрались до восточного побережья Грамария.
— Добрались, Род. Мы стоим на вершине утёса.
Род посмотрел на заходящее солнце — и увидел выплывающий из его пылающего света силуэт. Он нахмурился и приставил руку козырьком над глазами, пытаясь отделить солнце от этого объекта.
— Что это там движется к нам — корабль?
— Оно чересчур большое, чтобы быть кораблём, Род.
— Да, и к тому же недостаточно высокое, особенно если учесть, какое оно широкое.
Объект казалось раздался, отделяясь от пылающего солнца, и Род уставился на него.
— Векс! Это дрейфующий в воздухе остров!
— Наверняка всего лишь иллюзия, Род.
— Если так, то очень даже убедительная! И он не просто дрейфует, а летит — и направляется прямо к нам!
Он и правда летел к ним. Остров надвигался, становясь все больше и больше, раздаваясь, пока не заполнил собой половину горизонта, потом три четверти, а затем заслонил всю западную панораму, становясь сам по себе целой страной, с утёсами, увенчанными лугами, поросшими тимьяном и лавандой. А за лугами высился лес — но леса, подобного этому, наверняка никогда не существовало, ни на какой планете из тех, какие посетил Род. Стволы его деревьев состояли из серебра, слоновой кости и золота, и их ветви украшали листья всех цветов радуги; с них свисали плоды в виде кристаллов и самоцветов. Среди их листьев били крыльями птицы, птицы с экстравагантным и крикливым оперением, похожие на райских птичек, только более разнообразные.
А среди этих деревьев передвигалась человеческая фигура, передвигалась и шла вперёд, ступая по лаванде так, словно едва касалась земли, подплывая все ближе и ближе, пока не открылось, что фигура эта принадлежит женщине.
Род зачарованно уставился на неё, сердце у него заныло.
Затем она оказалась уже всего в тридцати футах[49] от него, так как остров подплывал все ближе и ближе, пока его утёсы от грамарииских не отделял всего ярд, а женщина подошла ещё ближе, улыбаясь и протягивая руки Роду.
— Это Гвен, — выдохнул он. — Гвен, какой она была, когда я впервые её встретил, Гвен, которой нет ещё и тридцати!
— Я ничего не вижу, Род, — произнёс у него в ухе голос робота.
— Главное, что я вижу, а только это и имеет значение! Векс, я нашёл его! Я нашёл Тир—Нан-Ог, Страну Вечной Молодости — и Гвен!
— Не заблудись в лабиринте иллюзий, Род. Ты всегда неизменно боролся за это.
— Векс, это не иллюзия! Она там, она реальна! Гвен улыбалась ему лучезарной улыбкой.
— Поехали! — Тут Род вдруг умолк и нахмурился. — Нет, это неверно. Коль скоро я пересеку этот провал, то уже не смогу вернуться. Я правда и не хочу возвращаться — но я не имею никакого права забирать тебя с собой.
— Куда ты ни отправишься, Род, я отвезу тебя.
— Но ты принадлежишь не мне, ты принадлежишь семье! После моего отбытия тебя унаследует Магнус! — Сердце заболело сильнее, и Род прижал ладонь к груди. — Ты понадобишься им, всем ребятам — и их детям тоже!