И уж совсем довершал праздник тот факт, что в траве было множество семян и зерен, не говоря уже о цветах, сухих грибах, ароматных клубеньках, кусочках коры и сладких подвяленных ягодах.
Скальные трещины вели еще глубже в недра горы, и, судя по запаху из этих тоннелей, там тоже был готов мышам и стол и дом.
«Это же настоящая крепость», — подумала Янтарка, с восхищением глядя по сторонам.
Но вот хозяином тут почему-то почти не пахло, словно он оставил свое жилище с неделю назад.
Янтарка вспомнила несчастных мышей, карабкающихся по ледяному склону, и в отчаянии потрясла головой. Они ведь все еще там, бредут сквозь бурю, уже все равно что мертвые!
Остальные тоже вошли в нору вслед за ней. Бедняга Терн как упал на мягкую подстилку, так там и уснул. Бушмейстер набрел на кустик лишь чуть подсохшего водяного кресса, но от усталости не смог много съесть и теперь просто лежал с закрытыми глазами.
— Нам всем обязательно нужно поесть — для поддержания сил, — сказал Бен и занялся сухими цветами.
Янтарка подобрала несколько семечек, но до сих пор не могла выбросить из головы, чем занималась последние шесть часов, и поняла, что есть не в состоянии.
«Бен уже два раза спас мне жизнь, — думала она сквозь пелену изнеможения. — Я должна ему больше, чем когда-либо смогу заплатить».
Она поглядела на Бена, и теплая волна благодарности затопила ее.
— Ты ведь тоже слышал песню, правда?
Бен кивнул.
— Но она не взяла над тобой верх?
— Взяла, — сказал Бен. — Но думаю, дело в том, что я до сих пор больше человек, чем мышь. Я слышал песню, но она не зачаровала меня. Я просто подумал про себя, что волшебнику Подземного города не помешала бы пара уроков вокала…
Бен свернулся поближе к ней для тепла и пробормотал:
— Кому-то из нас надо остаться бодрствовать и нести стражу…
Затем голова его упала, и он провалился в сон, едва закончив фразу.
Янтарка лежала с открытыми глазами, размышляя. Они угнездились так глубоко в норе, что даже не слышали воя ветра снаружи. Можно было не бояться червиной песни. Наоборот, уютная нора, такая теплая и гостеприимная, словно бы сама убаюкивала ее. Добиравшийся сюда снаружи свет постепенно угасал, сгущавшиеся тени так и манили отдохнуть.
Но почему-то поддаваться этому соблазну Янтарка не спешила.
«В этой норе мы могли бы жить годами, — думала она. — Тут только на полу больше пищи, чем мы могли бы съесть за целую жизнь».
Но еда сама себя не собирает. Кто-то это сделал, но кто? Что за зверь? И куда он подевался потом?
На крысу запах был не похож: крысы пахнут более горько. Нет, хозяин пах мягко и сладко, как кролик, хотя на самом деле запах сена забивал тут все прочие.
Янтарка пожелала немного света, и пучок пшеничной соломы тут же вспыхнул магическим сиянием, белым и чистым, осветившим маленькое помещение.
Янтарка взяла Беново копье и осторожно отправилась исследовать загадочную нору.
Взобравшись повыше, между двумя скальными выступами, оставлявшими лишь узкий проход, она обнаружила «аварийную комнату». Встав в устье тоннеля, она внимательно обнюхала пол и стены — нос ее пошевеливался, а усы мели по поверхности. Пахло камнем и холодной землей и еще чем-то металлическим. Другой коридор, начинавшийся под нависавшим над входом булыжником, вел метров на шесть вглубь горы и открывался еще в одну уютную пещерку вроде той, из которой она вышла.
Вернувшись назад, Янтарка изучила небольшое ответвление направо, которое почти тотчас же вывело ее в обширную каверну.
Янтарка засветила еще один клочок травы и обнаружила, что тут уже определенно кто-то жил. Травы были заметно погрызены и утрамбованы в одном углу, как будто кто-то постарался устроить себе гнездо. Тот, кто здесь обитал, был длиной примерно с мышь, включая хвост, и гораздо тяжелее. Не такой, конечно, тяжелый, как кролик, скорее размером с белку.
Кто построил эту берлогу, оставалось непонятно, и Янтарка почувствовала себя неуютно.
Куда же он ушел? Тут много еды и отличное убежище. Если бы он умер от какой-то болезни, его тело лежало бы тут же, медленно разлагаясь.
Или его убили и съели хищники?
Возможно, он вышел наружу, и там его схватила сова или ястреб. Янтарка вспомнила тех койотов у склона, хотя они выглядели такими ленивыми и объевшимися, что представить их за охотой было невозможно.
Янтарка еще раз понюхала воздух. Что-то вроде дикого чеснока в районе гнезда… и медный запах крови.
Хищники. Что-то тут определенно не так.
Янтарка неожиданно перепугалась. Снаружи послышалось эхо дальнего крика, хотя это мог быть и просто ветер… или голоса мертвых.
Она кинулась через туннель обратно к друзьям.
Все мирно спали.
Оставалось исследовать последний коридор — небольшую трещину в камне слева. Янтарка сунула туда нос — и увидела пару отразивших свет ее факела глаз.
— Кто тут? — крикнула она.
Светоч вспыхнул ярче и выхватил из тьмы очертания мыши. Или чего-то, похожего на мышь. У нее были громадные глаза, сероватый мех на спинке и белые ноги.
— Т-т-т-т-тут я, — ответило создание, в ужасе отступая назад.
Оно отбежало буквально на несколько шагов и село там, дрожа и утратив от ужаса способность говорить. По запаху Янтарка решила, что это все-таки мышь, но какая-то необычная, каких ей до сих пор не приходилось встречать.
— Кто ты такой? — спросила Янтарка. Зверек не ответил. — Иди сюда, — продолжала она. — Я тебя не трону.
— Что? — Тот наклонил голову набок, чтобы лучше слышать. — Говори громче!
В зоомагазине был глухой котенок, вспомнила Янтарка. Она прислушалась к тому, как странно мышь произносила слова, и поняла, что и она тоже ничего не слышит.
Починить это было легче легкого. Маленькое заклинание — и готово.
— Кто ты такой? — спросила она еще раз.
Мышь подпрыгнула до потолка: звук оказался неожиданно громким.
— Я слышу! — закричал зверек. — Я тебя слышу! Я слышу ветер снаружи норы! — Он кинулся к Янтарке: — И тех мышей я слышу тоже! Они дышат!
— Я волшебница, — сообщила ему Янтарка. — Я навела чары, чтобы ты мог меня слышать.
— О, нет, — простонал мыш. — Теперь я тоже услышу песню, как и все остальные.
Янтарка поглядела на него: она внезапно поняла, что только глухота спасла ему жизнь, не дала устремиться на восток навстречу неминуемой гибели.
— Ты не услышишь ее, пока остаешься тут, в норе, — заверила его Янтарка. — Меня зовут Янтарка, а ты…
— Голод.
Мыш еще посидел в темноте, дрожа, а потом выбежал наконец-то на свет. Мех у него оказался короткий и блестящий, а лапы — очень большими. Он восхищенно уставился на пылающий колосок, зажженный Янтаркой: зернышки светились, как золотые лампочки.
— Ты и вправду волшебница! — воскликнул он.
Янтарка тем временем всполошилась, что вторгаться в чужую нору было не очень-то вежливо.
— Ты сам выкопал эту нору? — уважительно спросила она.
— Что ты, не я, — возразил Голод. — Ее выкопал горный кролик.
— Кролик? — не поняла Янтарка.
— Не кролик, а горный кролик. Ну, пищуха, сеноставка, они еще выглядят как большие мыши, только совсем без хвоста.
— А что с ним случилось? — поинтересовалась Янтарка.
— Не знаю, — отвечал мыш. — Я забрался сюда всего несколько дней назад. Все остальные мыши пошли за песней, ну и я с ними. Но я всегда был почти глухой, поэтому песню я не слышал. Я дошел до гор, потом нашел эту нору и застрял здесь. Я тут, наверное, с неделю.
— А ты вообще что за мышь? — не удержалась Янтарка.
— Мы из перонатов, — гордо ответил тот и, убедившись, что Янтарка все равно не понимает, пояснил: — Ну, еще мешотчатыми прыгунами зовут.
Янтарка с понимающим видом покивала. Вроде бы она что-то слышала о таких грызунах раньше.
— Ты тут надолго? — спросил Голод.
— На одну ночь вообще-то.
— Чувствуй себя как дома, — прошептал Голод. Он снова нервно задрожал. — Можешь остаться надолго. Можешь остаться даже навсегда, если хочешь. Я не возражаю. Мне даже нравится компания.
— Спасибо, — поблагодарила его Янтарка.
— Тут везде еда, — продолжал Голод. — Нора тянется до бесконечности. Тут жила дюжина горных кроликов, и все лето они делали запасы — сено, грибы, зерно. Мы можем прожить тут годы и все равно не съедим все подчистую.
— Ага, я вижу, — пробормотала Янтарка.
Голод протянул лапку и робко потрогал ее за локоть, словно умоляя:
— Я отдам тебе лучшие комнаты тут, в норе. Я так обрадовался компании. Тут довольно одиноко.
Янтарке стало его ужасно жалко. Он и вправду выглядел ужасно одиноким. Интересно, через какие кошмары ему пришлось пройти? Родные и все, кого он знал, бросили его на произвол судьбы. И ведь это, наверное, совершенно ужасно — не иметь возможности слышать и жить тут одному, не ведая, что, быть может, лиса как раз сейчас раскапывает устье норы.
— Мы останемся на ночь, — успокоила его Янтарка, — а утром, когда нам будет пора уходить, возьмем тебя с собой, если захочешь.
Голод так изумился подобному предложению, что отпрыгнул назад и споткнулся о собственный хвост.
— Правда? — Он, похоже, не поверил своим ушам. — Ты действительно возьмешь меня с собой?
— Конечно, — пообещала Янтарка.
Мыш кругами забегал вокруг спящих гостей, внимательно разглядывая их своими блестящими глазками и шевеля усами. Выглядел он совершенно счастливым.
— Получилось, получилось! — пискнул он. — Наверное, мне даже понравится. — Тут он обернулся к ней, и голос его снова стал холодным и далеким. — Если ты устала, ложись там, в пещере, где остальные. Я спать не буду. Я могу посторожить. Я буду очень хорошо сторожить.
— Отлично, — сказала Янтарка, которая уже спала стоя и не была уверена, что успеет дойти до остальных, прежде чем свалится.
Тем не менее она дошла и свернулась подле Бена, глядя сквозь подступающий сон, как Голод рыщет по комнате. Он копался в кучках соломы, выискивая цветочные семена и кусочки коры. Вот он нашел личинку какого-то жука, похожую на маленькую восковую куколку, и тут же сжевал ее. Он не столько ел, сколько пытался набить себе до отказа защечные мешки. Вскоре они уже начали перевешивать его голову вперед. И все равно он продолжал, заметно потяжелев, носиться по норе и хватать все больше и больше еды.