Пару секунд Янтарка таращилась в пространство, чувствуя, как ее постепенно затопляет облегчение, — но тут снова раздались взрывы. Фейерверки распускались, словно огненные цветы сливовых, мандариновых и лимонных оттенков. Играл бравурный марш; звуки тромбонов и барабанов неслись прямо из анютиных глазок, словно там были спрятаны большие динамики.
Это леди Чернопруд обратила блох в целое фейерверк-шоу!
— Уррра! — закричали мыши, пустившись в пляс. — Мы спасены! Мы спасены!
Обычно леди Чернопруд вела себя так, словно ненавидит всех на свете, но сейчас она с любезной улыбкой поклонилась аплодирующей аудитории.
Еще один взмах лапкой, и поливалка выключилась. Леди Чернопруд запрыгала по мокрой траве к Янтарке. Добравшись до нее, землеройка уселась, схватила свой короткий хвост обеими лапками и выжала из него воду, словно из тряпки. Приметив в траве небольшого слизняка, она сцапала его и проглотила в один присест.
— Чертовы блохи, — сказала она ворчливо, — чтоб им стало пусто! Видать, Владыка Полей и Болот был сильно не в духе, когда творил их. О чем он только думал? Мне, старой, не понять.
Вот тут-то Янтарке и пришла в голову ИДЕЯ. С тех самых пор, как они с Беном освободили мышей из застенков зоомагазина, она не переставала беспокоиться о них. Мыши так наивны! Всю жизнь им талдычили, что мир за стенами магазина — это рай. Их родители звали его Бесконечным Лугом и рассказывали, как жизнь там сытна и прекрасна. Ягоды растут на каждой травинке, а чтобы отведать спелого зерна, нужно просто потрясти ближайший пшеничный стебель… которые конечно же натыканы там на каждом шагу.
Только тот, кто все это придумал, забыл упомянуть в легендах блох и ястребов. И сов. И кошек. А между тем жизнь за стенами зоомагазина была куда страшнее и опаснее, чем Янтарке могло присниться в самом жутком кошмаре.
«Но я могу все это изменить, — думала Янтарка про себя. — Я обладаю огромной волшебной силой, а Бен прожил на свете целых десять лет! Он такой древний и мудрый, что обычным мышам и невдомек. С его помощью я могу сделать все что угодно!»
— Бен! — завопила Янтарка, вне себя от волнения. Ее голова грозила вот-вот взорваться, как те фейерверки. У нее была ИДЕЯ, и идея эта была откровением. — Бен, мне в голову пришла гениальная идея!
Бен с любопытством посмотрел на нее; мыши тут же сбились в кружок. Ибо у мышей, являющихся, как вам прекрасно известно, счастливыми обладателями сразу нескольких мозговых клеток, бодро постукивающих друг о друга в уютной темноте черепа, редко случаются идеи, тем более гениальные.
— Ну что там у тебя такое? — спросил Бен.
— Мы должны завоевать мир! — вскричала Янтарка, у которой в сердце уже трубили фанфары. — Мы должны сделать его безопасным для мышей! Мы должны уничтожить всех хорьков, и змей, и… и блох. Мы превратим его в Бесконечный Луг, прямо как в легендах!
Мыши едва не отшатнулись от нее в изумлении. Поистине это была большая идея… и какая-то немышиная.
— Ты уверена, что хочешь заняться именно этим? — осторожно спросила леди Чернопруд. — Мир — огромное место, в нем полно жутких созданий с самыми гнусными намерениями. Твой план не всем придется по нраву.
Уверена Янтарка не была. Она ждала Беновых мыслей по поводу своей идеи — это ведь он у них такой мудрый.
Бен думал долго.
— О'кей, — сказал он наконец. — Я помогу. Но только при одном условии. Когда мы завоюем мир, я стану Темным Властелином Диснейленда.
Глава втораяВРАГ ВНУТРИ
Победить глупых, ленивых и слабых — невелика заслуга. Но тот, кто победит себя, воистину крут.
Далеко-далеко оттуда, глубоко под землей, в огненной пещере два гигантских лоснящихся пурпурных червя высунули головы из напластований зловонной грязи, древних, как сам мир.
Больший из них — почти четырех метров длиной — был поистине чудовищен. Звали его Грозный Слизень.
Имя меньшего было Полоз Норный.
Вся пещера была заполнена кошмарными, гротескными тварями. Некоторые выглядели как испеченный из грязи пиллсберовский мальчик-пончик,[1] другие смахивали на пауков и червей, а третьи вообще не походили ни на одно существо, доступное человеческому воображению. «Скользкие гоблины», как ласково называл их Грозный. Он сотворил их из праха земного и слизи собственного тела, а затем вдохнул в них жизнь. Теперь они составляли ядро его армии.
Высоко в воздух вознес Грозный свою голову. То был волшебный червь, обладавший невероятным могуществом. Подобно башне, возвышался он над меньшим товарищем. Правда, он страдал астмой, еще больше усугублявшейся из-за клубившихся в пещере сернистых паров, и теперь жадно хватал ротовым отверстием воздух.
Внезапно его глубокий голос загремел под сводами каверны:
— Пребудь со мною, Полоз, ибо я есмь твой отец!
Полоз Норный в ужасе скорчился на скальном полу пещеры.
— Неееет! — возопил он, словно слова эти исторглись с самого дна его души.
— Загляни в свои сердца, Полоз, — приказал Слизень. — Все девять тебе подтвердят, что это правда.
— Неееет, — возрыдал снова Норный. — Это не может быть правдой!
— Спроси свои чувства…
— Но у червей НЕ БЫВАЕТ отцов… — запротестовал Полоз.
Он был еще совсем молод; мировоззрение его едва сформировалось, но ЭТО, по крайней мере, он знал точно.
Грозный Слизень сипло втянул воздух и обдал Полоза брызгами слюны.
— Я тебе больше чем отец! — взревел он.
Трубный этот глас заставил юнца замолчать.
Слизень же перевернулся на бок, демонстрируя кольцо страшного алого шрама, рассекавшего его тело надвое.
— Когда-то ты был всего лишь моим хвостом. Я расчленил себя, чтобы дать тебе жизнь, и теперь моя боль требует возмещения. Приди ко мне! Такова твоя судьба. Мы встанем во главе армии скользких гоблинов и покорим весь мир!
— А что, если я не хочу покорять мир? — съежившись, забормотал Полоз Норный. — Я хочу сказать — можно я просто буду хорошим сыном? Или мне теперь тоже нужно стать чокнутым тираном, как ты?
— Узри же! — ревел между тем Грозный Слизень, указуя мордой в сторону боковой пещеры. — Наши рабы уже трудятся не покладая… себя.
Полоз Норный содрогнулся от ужаса. Он робко вытянулся… потом еще немного вытянулся, чтобы, не сползая с места, заглянуть за угол, в темный коридор. От увиденного дрожь прокатилась по всей его пищеварительной системе.
За углом пещера расширялась, обрамляя громадную яму. Стены ее вздымались высоко-высоко вверх, где круглое жерло распахивалось прямо в открытое небо.
По периметру провала, словно винтовая лестница, вилась и вилась вниз тропинка.
Яма зияла глубиной в милю, если не больше, но и там не заканчивалась, а тонула в сплошной тьме.
И вдоль всей тропинки, сколько хватало глаз, теснились тени. То были мыши, крошечные бурые мыши; иногда в общей массе мелькали их белые лапки и хвостики. Все они мелкими прыжками, как одна, спускались вниз и вниз, во тьму. Глазки у некоторых были совершенно стеклянные, словно у лунатиков. Другие же… о, другие шли, несмотря на то, что плоть их уже почти сгнила и мелкие белые косточки торчали наружу. Это были зомби — мыши, что шли, повинуясь приказам, даже в смерти.
И на ходу мыши, живые вместе с мертвыми, пели:
Роем, роем и копаем,
Язвой почву изгрызаем.
Словно гномы, роем ход;
И когда он приведет,
Под суглинком, под корнями,
Под железными костями,
В глубину, где вечный пламень
Плавит в лаву даже камень,
Пепла тучи над землей
Встанут, как мушиный рой.
— Что ты делаешь? — Полоз в ужасе воззрился на Грозного Слизня. — Зачем тебе нужно, чтобы армия мышей раскопала вулкан?
Слизень снова засипел и захрюкал, а затем издал низкий, чрезвычайно флегматичный хохот.
— Грррро-хо-хо! — сказал он, словно какой-нибудь адский Санта-Клаус.
В этот самый момент на заднем дворе неподалеку от Бенова дома, на газоне, сидела стайка мышей, совещавшихся о том, как именно они будут завоевывать мир. И надо же такому случиться, что Латония Пумперникель как раз в этот самый момент выглянула из окна.
Она, собственно, искала свою кошку Домино. В ночи до нее, помнится, доносились тоскливые кошачьи вопли, после чего их источник необъяснимым образом куда-то делся.
Тут ей на глаза попалась хорошо вооруженная банда на газоне, и миссис Пумперникель поняла, что Домино никуда не делась — ее дели! Выставили, изгнали с собственной территории! И хорошо, если не съели!
— Боже милостивый! — фыркнула она. — Этого еще мне не хватало! Да там целая мышиная армия!
Миссис Пумперникель уже стукнуло восемьдесят девять, и на своем веку она перевидала немало странных вещей, но шайка кровожадных грызунов была, пожалуй, самой из ряда вон выходящей.
Окружающие считали, что у миссис Пумперникель не все дома. В бытность свою в Мексике, в городке Тако-Фео, как-то раз после полудня (была еще сильная гроза с крупным градом) она увидала, как с неба рухнул ангел с переломанным крылом. Ангел оказался тетенькой средних лет, приземистой и немалой окружности. Удар молнии сшиб ее влет, основательно подпалив перья — а они были белые и коричневые, с сине-зелеными глазками на концах, как у павлина.
Местные женщины ходили за ангелом, кормили его тортильями с орхидеевым нектаром и в конце концов поставили обратно на крыло.
Когда ангел улетел, пошли слухи, что он отправился прямиком на небеса, прихватив с собой все молитвы горожан, и, что интересно, за прошедший после этого год все старухи в Тако-Фео стали молодыми и красивыми, все лысые мужчины обзавелись дивной шевелюрой, а черные бобы дали самый большой за всю историю урожай.
Переехав в Орегон, Латония принялась активно общаться с соседями и всем рассказывать про ангела. Так что неудивительно, что теперь при виде ее люди шептались: «А, это Латония, у нее всякой дури в голове больше, чем на летней распродаже».