— Ай! — Койот вскочил на ноги, глядя на нее так, словно его только что укусил собственный хвост.
— У нас тут новые правила, — сообщила ему Янтарка. — Мышей не жрать.
Койот улыбнулся, показав длинные острые зубы.
— Ребята, тут звонят к обеду, — крикнул он остальным. — Вы слышите? Нас зовут за стол.
— Будешь есть мышей — будешь жирный, — привела убийственный аргумент Янтарка.
— Ничего не имею против приятной полноты, — возразил койот, облизываясь.
Янтарка сжала кулачок, и койот начал пухнуть на глазах. Громадный жировой пузырь начал расти у него на спине, как какой-нибудь исполинский нарыв. Шкура на брюхе и на лапах набрякла и надулась.
Койот извернулся, чтобы посмотреть, что с ним такое происходит, и, не удержавшись на ногах, под собственным увеличившимся весом рухнул наземь. Несколько раз пытался он встать, и ноги снова и снова отказывались держать разжиревшую тушу.
Он на глазах набрал с полцёнтнера, но не остановился на этом и через минуту весил еще два раза по столько.
Койот заскулил. Он заложил уши и попытался засунуть хвост между ног, но они были уже настолько раздутыми и жирными, что он туда просто не пролез.
Он испустил ужасный вопль, и все его подельники, вскочив на ноги, кинулись наутек, оставив своего предводителя погибать.
— Прошу тебя, — прохрипел несчастный койот. — Клянусь, я никогда больше не притронусь к мышам. Клянусь! Прости меня!
— Ну конечно, не притронешься, куда тебе, — ласково сказала Янтарка.
Зверь был уже размером с бурого медведя и продолжал развиваться в заданном направлении. Сейчас в нем было, наверное, килограммов триста — триста пятьдесят. От всего этого жира шкура натянулась на нем как на барабане, и мех выглядел как-то дешево и неприглядно.
Решив, что с него достаточно, Янтарка остановила рост, развернулась и стала пробираться вверх по склону в самый центр мышиного ковра.
— Пожалуйста! — взвыл койот. — Сделай все как было! Я такой толстый, я не могу двигаться!
Но его мольбы совершенно не тронули Янтарку. На его совести и так были сотни мышиных жизней, и еще одна — даже волшебная — не сильно увеличила бы груз.
— Двигаться ты можешь, — бросила она через плечо, — если хорошенько постараешься. А когда похудеешь на пару десятков килограммов, будет еще легче. Но если будешь жрать мышей, вес тебе не сбросить. Каждая съеденная мышь станет добавлять тебе по полцентнера.
Койот подскочил бы, если б мог. Глаза у него вылезли на лоб, а язык выпал из пасти. Он положил морду на землю и разревелся:
— Никаких мышей? Но я люблю мышей!
Терн подскочил к нему вплотную.
— Какая ирония, ты не находишь? — сказал он ему. — Ты такой жирный, что наверняка умрешь с голоду, прежде чем сможешь начать двигаться и поймать свою следующую жертву.
Янтарка остановилась посреди текущих мимо нее мышей. Хотя песнь червя давно уже смолкла, все они были «на крючке»: заклинание волокло их за собою как на аркане. Они шли на восток, царапая лед, вцепляясь в него когтями, оскальзываясь, скатываясь к подножию, падая, вставая и снова штурмуя склон.
— Стойте! — закричала им Янтарка.
Но никто ее не слушал. Казалось, они слишком отупели от усталости, чтобы слышать.
«Я заставлю их! — подумала Янтарка. — Я заставлю их меня услышать!»
И она издала крик — крик, который пронесся над холмами и отразился от дальних вершин. В нем было достаточно волшебства, чтобы проникнуть в самые зачарованные умы. Ну и конечно, она добавила звука — тут ведь задача не в том, чтобы просто докричаться до другого края долины, нужно, чтобы тебя услышали горы и долы, тысячи гор на тысячи миль вокруг.
— Хватит! — крикнула она. — Мыши всего мира, пробудитесь! И слушайте меня!
И мыши повсюду остановились. Большинство обернулись к Янтарке, а те, что были мертвы, просто упали на землю, свободные от заставлявших их идти чар.
Мыши в недоумении оглядывались, пробудившись от волшебного сна и обнаружив себя ночью в снегах, не вполне понимая не только, как они сюда попали, но, вероятно, даже кто они такие.
«Я сделала это, — подумала Янтарка. — Я освободила весь мышиный род, как то было сказано в пророчестве».
Но так ли оно на самом деле? Уверенности у нее не было. Да, сейчас ей все удалось, но вскоре великий червь начнет петь опять…
— Ура! — закричала какая-то мышь. — Чары разрушены!
— Писк! — возопила другая, подскакивая высоко в воздух.
И тут же мыши загалдели и запищали. Одна молодая мать, чей живот круглился от готовых появиться на свет малышей, подбежала к Янтарке:
— Спасибо! Ты спасла меня и моих будущих детей. Я услышала песню… я пыталась не слушать, но она потащила меня за собой.
— И со мной было так же, — прошамкал мышиный дедушка. — Я был как листочек, упавший в реку. Быстрая вода понесла меня…
Возраст не мешал ему улыбаться и подпрыгивать на месте от радости.
«Что же с ними будет, когда песня начнется снова? — подумала Янтарка. — Почувствуют ли они себя обманутыми? Или даже не заметят, что я… что я не смогла им помочь?»
Нет, поняла она, обманутыми они себя не почувствуют. Они даже не поймут, что что-то не так. Только заслышав первые слова песни, они повернутся и стройными рядами пойдут навстречу гибели, одурманенные, неспособные вспомнить, что на какое-то счастливое мгновение стали свободными.
«Я должна победить этого червя!»
Она хотела уйти, но мыши окружали ее со всех сторон, прочувствованно благодаря, протягивая к ней лапки, гладя, плача от радости.
И вдруг в этой толпе Янтарка увидала впившиеся в нее глаза и знакомую мордочку.
— Ты! — закричала она. И словно протянув невидимую руку, схватила мыша за шиворот и подтащила к себе.
Голод подскакал к ней, дрожа и спотыкаясь от страха.
— Я тебя вылечила, — тихо сказала Янтарка, — а ты продал меня горностаям.
— Прости, — пролепетал Голод. — Я так испугался.
— Страх — не извинение, — прорычала Янтарка. — Ты предал не просто меня. Ты предал весь мышиный род.
Интересно, что ей теперь делать? Она могла наложить на него проклятие, как на того койота, но сердце у нее к этому не лежало. В конце концов, он был всего лишь мышонком, перепуганным мышонком, грустным и одиноким.
«Но я не должна придумывать ему оправдания», — подумала Янтарка.
Ох, она знала, она прекрасно знала, что дальше ей придется отправиться навстречу могущественному врагу и шансов выжить после нового свидания у нее будет крайне мало. Но она должна была пойти и понимала, что пойдет, даже если это будет последнее, что она сделает в жизни. Жизнь — хорошая цена, за нее можно многое купить.
А Голод только что попытался выбросить ее жизнь на помойку.
— Уходи, Голод, — сказала она, поворачиваясь к нему спиной. — Ты заслуживаешь смерти, но я обреку тебя на жизнь. С твоей виной.
Мыши молча провожали Голода глазами, когда он шел мимо них, повесив от стыда голову.
Это было самое горькое мгновение за всю Янтаркину жизнь.
Глава двадцатаяУКРОЩЕНИЕ СТРОПТИВИЦЫ[12]
Никогда не стоит недооценивать землеройку. Для такого маленького создания у нее исключительно острые зубы.
А тем временем возле Бенова дома Таволга, запыхавшись, вбежала к себе в нору.
— Леди Чернопруд, — закричала она. — Там люди! Они поймали нас и заставили привести сюда.
Леди Чернопруд пришлось проснуться куда быстрее, чем она планировала. Сообщение Таволги ей совершенно не понравилось. Люди были умны, и еще того хуже, они были жестоки. А что уж совсем плохо — они мнили себя властелинами мира и относились ко всем остальным так, словно никаких чувств у них нет и быть не может.
Следом за Таволгой в нору ввалились остальные члены отряда, возбужденно пища и вопя.
— О'кей, — сонно сказала леди Чернопруд. — Я сейчас пойду поговорю с ними.
Она поглядела кругом. Несколько дней назад Янтарка организовала в норе освещение, заколдовав обычный, ничем не примечательный камешек, который теперь лежал на полу, распространяя теплое золотое сияние, приводившее на память летний закат.
Под взглядами разом замолчавших мышей леди Чернопруд протрусила через пятно света и принялась карабкаться к выходу из норы.
Добравшись до него, она высунула морду наружу. В отличие от мышей, червиная песнь ей была не страшна, так что в шлеме леди Чернопруд не нуждалась. Как, впрочем, и в копье. Оружие ведьмы — магия. А если ведьма — короткохвостая землеройка с восточного побережья, у нее есть еще и яд в зубах — на тот случай, если предыдущий пункт не сработал.
Итак, она высунула морду наружу. Запах сосновых иголок тут же приятно защекотал ноздри. Внезапно прямо ей в глаза ударил красный свет. На нее в упор пялился огроменный человек, почему-то весь обернутый в золотую фольгу. Он только что положил на землю какую-то человеческую игрушку: она была куда больше мыши, и на ней посверкивали маленькие электронные огоньки. Вот сейчас она, например, мигала желтым.
Леди Чернопруд с первого взгляда оценила серьезность ситуации. Небольшое заклинание, позволяющее говорить с людьми на их языке, — и она грозно рявкнула:
— Эй ты! Ты чем тут занимаешься, ась?
Золотой человек от неожиданности отпрыгнул прочь от норы и даже издал какой-то задушенный писк.
— Сэр, эта мышь с вами разговаривает, сэр! — проинформировал его голос из кустов.
Леди Чернопруд сурово посмотрела в ту сторону и различила еще одного человека, одетого на этот раз в черное и с какой-то искусственной мордой. Он наставлял на нее некое оружие, испускавшее тот самый ослепивший ее луч красного света.
— А ну-ка выключи эту штуку, — скомандовала леди Чернопруд и взмахом лапки вырубила все направленные на нее лазерные прицелы снайперских винтовок.
Люди как один подались назад.
— Спрашиваю еще раз: какого черта вы тут делаете? Вы меня разбудили.