Волшебник в Бедламе — страница 10 из 40

Пальцы вонзились в руку Дирка, он взглянул и увидел испуганное лицо Мадлон. Он вновь поглядел сквозь глазок. Палач с отвращением расковывал Гара, в то время как Кор тихо переговаривался с пэром Кошоном.

Дирк опять повернулся к Мадлон, качая головой, и шагнул назад, в самую затененную часть ниши.

Мадлон недоверчиво уставилась на него. Затем в ее глазах вспыхнул гнев, и она шагнула к нему.

Дирк закрыл ей рот рукой и выдохнул прямо в ухо:

— Если мы нападем прямо сейчас, мы можем победить, но вероятнее, проиграем. В любом случае пэры будут осведомлены, что скрытый мятеж превращается в активный. А если победят они, Кор поймет, что мы живы и захочет получить еще несколько ответов, и не только от нас.

Гнев в глазах Мадлон растаял. Дирк убрал руку от ее рта. Она отвернулась, закусив губу.

— Гар управился с ним прекрасно, — продолжал Дирк. — Не буди лиха, пока оно тихо.

Мадлон стояла, не двигаясь, а затем неохотно кивнула. Дирк поднял взгляд на солдата, бесстрастно стоявшего, ожидая указаний. Дирк покачал головой. Солдат разок кивнул и убрал руку с запора.

Дирк снова перебрался к глазку, палачи выталкивали Гара через дверь в противоположной стене, в то время как Кор и Кошон повернулись, все еще разговаривая, к двери в коридор.

Дирк удовлетворенно кивнул и шагнул обратно в дверь, прислонившись спиной к стене, ожидая, пока путь будет свободен.

Он услышал, как грохнула, закрываясь, дверь, затем другая. Мадлон метнулась к глазку и повернулась обратно.

— Они ушли. Мы можем говорить.

Дирк кивнул.

— Сколько еще до Игр?

— Неделя, наверное, — прогромыхал солдат.

Дирк нахмурился.

— Он не может за неделю целиком научиться новому стилю боя. Они зарежут его, как на бойне.

— Возможно, именно в этом и заключается их намерение.

Солдат нахмурился.

— Там всегда бойня. Какая разница, как хорошо он будет драться?

Дирк закусил губу.

— Да, конечно. Вам придется извинить меня — я привык к успокоительной фикции, называемой «спортивный шанс»… Ладно, как мы это устроим?

Солдат еще пуще нахмурился.

— Устроим что?

— Спасение, конечно. Он постоял за нас, мы постоим за него — особенно потому, что он может еще оказаться полезен.

— Это довод, — согласилась Мадлон. — Если Кор хочет умертвить его, он непременно должен быть выгоден для нас.

Солдат задумчиво кивнул.

— Ну, как мы это проделаем? — потребовал от них ответа Дирк.

— Поговорим с изгоями, устроим засаду, — отозвалась Мадлон.

Дирк покачал головой.

— Это все равно, что вывесить плакат, гласящий: «Следите за этим пространством, ожидая дальнейший новостей о великом, новом бывающим раз в жизни крестьянском восстании! Они могут появиться на стене вашего замка в любой день!» Может быть, я просто циник и пессимист, но, по-моему, ситуация требует чего-то более тонкого.

Мадлон закусила губу.

— Я думаю, ты прав… Что ж, отлично: пролезь к нему в клетку и покажи выход.

— Какой выход? Клетки охраняют строже, чем параноидальная жена мужа!

Она нетерпеливо мотнула головой.

— До дня Игр у нас не будет, конечно, никаких шансов. А тогда один, в клетке, должен будет сообщить ему о плане, а другой, на трибуне, показать ему путь.

Дирк пожевал предложение и нашел его приемлемым.

— Конечно, это будет в целом чуточку рискованно. И скорей всего, будет пойман и тот, кто ждет на трибунах, и тот, кто попытается вырваться.

— Никто не будет пойман, если они будут знать, что делать! Провести женщину в клетки совершенно невозможно, поэтому мое место — трибуны.

Все инстинкты самосохранения в Дирке с ревом встали на дыбы, но разум победил, хотя победа могла оказаться и кислой.

— Если бы был хоть какой-нибудь выбор…

— Но его нет.

Дирк вздохнул. Он был способен узнать проигрышный расклад, когда держал его в руках.

— Ладно, как мы организуем мое проникновение в клетки?

ГЛАВА 4

Существовал, конечно, примитивный способ, — Дирк мог пойти в таверну, прикинуться пьяным и начать орать мерзости о пэрах. Этот вариант гарантировал немедленное появление пятерки дюжих солдат, которые весьма охотно свяжут и сволокут Дирка к ближайшему Магистрату-Шевалье, а тот отправит его в клетки со всей необходимой живостью и быстротой. Дирк был целиком за живость и быстроту, они случались и прежде его спутниками в беде, но он был не слишком счастлив привлечь внимание пэра Кора. Крайне трудно будет объяснить имевшее место присутствие мертвого тела, особенно если оно твое. Кор, несомненно станет весьма сильно настаивать на разрешении загадки, а формы его настойчивости вряд ли окажутся способствующими будущему благополучию Дирка. Это означало, что Дирка придется забросить в клетки контрабандным способом — а это, в свою очередь, означало Гильдию.

Через две ночи и через трупы четырех солдат они с Мадлон сумели добраться до Альбемарля, столицы. Дирк надеялся, что пэр отнесет исчезновение их трупов за счет разбойников, что было почти правдой.

Они въехали в город сразу после открытия ворот, хитро замаскировавшись под кучей капусты. Ехавший на телеге кул пришел в понятное замешательство, когда за первым же скрытым углом его овощи вздыбились и извергли шевалье и его даму. (Мадлон где-то по дороге раздобыла новую одежду; Дирк предусмотрительно не спрашивал как). Но он быстро пришел в себя и отвернулся, когда они спрыгнули на землю и поспешили удалиться. Кулы довольно рано приобретают в жизни селективное восприятие.

Дирк и Мадлон свернули за угол и замедлили бег, дыша немного легче. Интерес Дирка проклюнулся, когда он огляделся в узкой улочке с полудеревянными зданиями. Он был сельским пареньком, поэтому города не возбуждали в нем того неотвязного чувства отчужденного знакомства, беспокоившего его в деревнях. Кроме того, даже в этот ранний час тут было больше разнообразия. Когда они свернули на главную улицу, им встретились — шедший с поручением из замка дворецкий, выводящий лошадей из городского дома пэра конюх, ремесленник перед своей лавкой, выбрасывающий горшок, караван купцов на пути к постоялому двору. Каждый был четко различимым членом своей Гильдии — в конце концов, занятие им избрали по внешности — но ощущалась в них странная одинаковость, неразличимость, подобно тому, как слияние нескольких цветов производит грязно-серое. У всех были волосы одного цвета — серовато-каштанового, воробьиного; они все были круглолицыми, все среднего роста и телосложения. В городах все генотипы перемешались и произвели гибрид — но только один гибрид, ибо генофонд был резко ограниченным.

Головокружительный восторг прошел, оставив мрачный, дымящийся гнев. Дирк пробормотал:

— И даже если бы пэры знали, что это случится, они бы, вероятно, все равно это сделали.

Мадлон озадаченно подняла взгляд.

— Что сделали?

Дирк начал было отвечать, но тут же закрыл рот на замок, вспомнив, что кулы не знали, что такое клон.

А если бы узнали, как бы это подействовало на них?

— Установили бы Игры, — отговорился он и быстро продолжил: — Ладно, теперь мы здесь. Куда направимся?

— Туда, — показала она на таверну.

— Там солдаты.

— Мы мертвы — разве ты не помнишь? — она втолкнула его в дверь.

Пивной зал был обшит панелями из темного дерева и заполнен маслянистым дымом. Они нашли места за длинным центральным столом, и Дирк постарался не дышать слишком глубоко. Час был ранний, столовалось лишь несколько человек, евших то, что с трудом сходило за завтрак.

— Что будем теперь делать?

— Есть, — сладко ответила она. — Или ты не голоден?

Живот Дирка ответил ей внезапным мятежным громыханием. Он вспомнил их последнюю закуску — чересчур оптимистического цыпленка, вышедшего по дурости прогуляться, он действительно был слишком молод, чтобы гулять одному — и пошарил в кошельке, с облегчением обнаружив, что деньги все еще там.

Подошел трактирщик, вытирая руки о фартук, по типу купец, с наклеенной для дворянства улыбкой.

— Что изволят шевалье и дама?

— Самого лучшего, что у тебя там есть на завтрак, — Мадлон сделала легкий жест двумя пальцами.

Улыбка исчезла. Владелец ее пригляделся к лицу Дирка повнимательнее, говоря в то же время чересчур небрежно:

— Есть жареная птица и вино, мадам. Все прочее слишком грубо для дворянского вкуса.

Мадлон рассудительно кивнула.

— Это подойдет. Будьте любезны, принесите поскорей вина.

Трактирщик поклонился и повернулся уйти, двигаясь спокойно и неторопливо, словно не увидел ничего неординарного.

Дирк понизил голос:

— Чей это знак?

Она с минуту разглядывала его, а затем сладко улыбнулась.

— Если уж ты этого не знаешь, то и не имеешь права на это.

Дирк сузил глаза, но прежде, чем смог заговорить, вернулся трактирщик, а затем поклонился и повернулся прочь.

Мадлон наполнила бокалы и вручила один Дирку.

— Для человека, утверждающего, что он один из нас, ты, кажется, маловато знаешь?

Дирк беспокойно взглянул по сторонам стола. Пытаясь распознать, кто из других клиентов мог оказаться пэрским шпионом? Таковому потребовался бы усилитель, чтобы услышать что-то большее, чем тихое бормотание. Но Дирк не видел никаких подслушивающих аппаратов.

Он снова повернулся к Мадлон.

— Когда тебе десять, ты знаешь не очень много о мятежниках. И, разумеется, не встретишь никого, кроме тех, что тайком вывозят тебя, а они не делятся никакими секретами.

— Конечно, — пробормотала она. — Значит, ты встречался-таки с Гильдией?

— Можно сказать и так, — медленно проговорил Дирк. — Но даже после того как меня вывезли, прошло несколько лет, прежде, чем я понял, что они подразумевали, когда говорили «Гильдия». Я имею в виду, когда люди помогали мне бежать, я видел гильдейские нашивки на их рукавах — и они все были из разных Гильдий. А когда я был мальчишкой в деревне, я знал, что местные ремесленники являлись членами разных Гильдий, и у меня сложилось смутное впечатление, что существует гильдия, управляющая делами каждого ремесла, поддерживающая на высоте качество продукции и выполняющая бумажную работу, но никогда не пытающаяся улучшить участь своих членов или оказать коллективный нажим на пэров.