Волшебник в Бедламе — страница 11 из 40

Глаза Мадлон расширились. Затем она положила подбородок на кулак, задумавшись.

— Это интересная мысль…

— Да, — криво улыбнулся Дирк. — Экстравагантная новая концепция, не правда ли? Так что после того как меня удалили, мне потребовалось некоторое время, чтобы понять, что каждый, кто хотел бы противостоять пэрам, не мог это сделать через гильдию.

— Представление и впрямь путаное, — сладко улыбнулась она, — мы надеемся, что и пэры найдут его таковым. Но разве ваши люди не имеют дел с Гильдией?

— О, да, и очень часто — но по большей части просто для того, чтобы вывезти ребенка для нас или заверить их, что мы все еще работаем на них. Они всегда держат нас на расстоянии вытянутой руки — имеют с нами дело, но не доверяют нам.

— Не удивительно, поскольку вы берете только детей. Почему вы не берете также взрослых мужчин и женщин?

Дирк покачал головой.

— Если бы мы начали это делать, все кулы на Меланже попытались бы присоединиться к нам, а с таким потоком пэры вышли бы на нас без задержки и прикрыли бы нашу лавочку. Беглые дети редки, и ребенок может усвоить больше, чем взрослый. И побыстрей к тому же — а наши операции требуют много книжных знаний. Ужасно много.

— Поэтому вы берете только детей потолковее, — жестко сказала Мадлон. — Другие должны оставаться с изгоями в лесу — и вы дивитесь, почему мы вам не доверяем! Складывается впечатление, что вы ничего не знаете о нас, понятия не имеете о наших страданиях!

Дирк весь напрягся.

— Я знаю. Я хорошо знаю. Моя мать умерла в середине зимы, потому что пэр Кор не дал моему отцу лекарств — хотя тот весь день простоял в воротах на снегу. Потом пэр Кор проезжал по деревне, заметил мою сестру и отдал приказ привести ее к нему в замок. Отец вытолкал ее в лес, прежде чем успели прийти солдаты, и я никогда больше не видел ее. Но Кор велел за это запороть отца до смерти — и заставил меня смотреть на казнь вместе с остальной деревней.

Она уставилась в его глаза, удивленная ненавистью в его голосе. Затем взгляд ее смягчился.

— Вот тогда-то ты и сбежал.

— Да — прежде чем схоронили отца, пока они думали, что я еще слишком оцепеневший, чтобы что-то сделать. Но я поклялся вернуться и отомстить им.

— И теперь ты вернулся.

Дирк кивнул.

— И мы работаем над другой частью.

Глаза ее широко раскрылись, уставясь в его зрачки — и Дирк понял, они не черные, а очень темно-фиолетовые. Очень темные — он, казалось, почувствовал себя теряющим под собой опору из твердого дерева, затягиваемым в эти глаза, глубоко-глубоко…

Ресницы ее затрепетали и разбили чары. Она опустила взгляд.

— Повесть о твоей сестре… знакомая.

Похожая на ее собственную, понял Дирк, и это ударило по нему, словно молот.

На него нахлынули жалость и нежность, затопив гнев. Если они посмеют коснуться ее, то он…

Уау! Он рванул себя обратно, потрясенный, когда понял, какие эмоции он только что ощутил. А что все-таким было такого в этой девушке?

Она посмотрела на него.

— Теперь я не могу сомневаться в тебе, Дирк Дюлэн. Ты рассказал свою повесть со слишком большой страстью. Только тот, кто страдал так, как мы, может испытывать такую сильную ненависть, — она взяла его за руку. — Пока я помогала тебе почти неохотно, но теперь мы будем вместе со всей моем желанием — и, я думаю, со всем сердцем.

Дирк сидел, замерев от проскочившей искры, вызванной ее прикосновением, пытаясь сдержать внезапный прилив ликования, прояснить тонкую пелену искажения, казалось, прошедшего по помещению.

Затем он вспомнил, что Гара в данный момент рядом нет, и разум вернулся.

Подошел трактирщик с двумя жареными птицами, и Дирк выпустил руку Мадлон — с, надо признаться, большим облегчением.

Птицы были маленькие, а они оба голодные, так что разговор прервался, и они отдали дань кухне. Когда мясо в основном исчезло, Дирк с сожалением отодвинул тарелку — обсасывать кости казалось неприличным для дворян. Мадлон подняла голову, уловила мысль и на сей раз последовала его примеру.

Дирк протянул руку и в третий раз наполнил бокалы.

— Дальше?

— Подождем, — Мадлон откинулась на стуле и пригубила вино. — Долго ждать, вероятно, не придется.

Не пришлось. У них перед глазами материализовался жилистый лисьемордый человек с рулоном ткани.

— Вот товар, который вы желали посмотреть, мадам.

Мадлон подняла взгляд лишь с самым легким признаком удивления. Она быстро оправилась и раскатала примерно ярд, разложив его на коленях, щупая его, проводя по нему руками.

— Да, это великолепный материал, но цвет не совсем тот. Я желаю немного покраснее.

— О! — энергично закивал портной, словно она подтвердила его собственное мнение. — Я знаю именно такой рулон, мадам, но он у меня в мастерской. Не будете ли вы любезны пройти?..

Мадлон поднялась и направилась к двери, а портной шел следом у ее локтя. Дирк задержался ровно на столько, чтобы бросить на стол несколько золотых монет, намного больше, чем стоил завтрак, но революции нуждаются в финансировании — и ринулся догонять их.

Они направились вперед по улице, Мадлон и портной док о бок, счастливо болтая о тканях, раскройке и пошиве на жаргоне, который для Дирка значил примерно столько же, сколько звуки, издаваемые кремнийорганическими формами жизни — язык сверхзвуковых эманаций. Он следовал за ними, совершенно ошеломленный.

Из переулка метнулась рука и коснулась локтя Мадлон. Без малейшей остановки она свернула в переулок, словно все время планировала это сделать. Так же, как и Дирк. Портной поспешил дальше.

Когда Дирк свернул за угол, их проводник уже отворачивался — дюжий юноша с волосами песочного цвета и значком подмастерья кузнеца на рукаве. Дирк вновь обрел какую-то долю уверенности в себе, картина была знакомой. «Я отведу вас к человеку, который отведет вас…» Портной никогда не сможет сказать, куда пошли двое подопечных, так как он этого не знает. Он сможет только сказать, где их забрал следующий проводник. Он не может даже сказать, кто этот новый проводник.

Когда они дошли до конца переулка, из дверей метнулась другая рука, коснувшись локтя Мадлон, и снова она, не сбивая шага, повернула и последовала к дверям. Дирк последовал за ней, в то время как второй проводник пошел дальше. Дверь открывалась на лестницу, и они спустились в подвал. Их новый проводник отодвинул в сторону большую бочку, открыв дыру в стене. Мадлон нагнулась и прошла через отверстие, Дирк — за ней по пятам. Их следующий проводник ждал со свечкой.

Они последовали за ним, и Дирк слегка изумился координации Гильдии. Верно, у них были века, чтобы проложить этот маршрут и отрепетировать систему, но все равно было жутко, словно проводники читали мысли друг друга. Однако Дирк знал из статистики, генетики и собственного опыта, что на планете не могло быть так много умных телепатов — или, по крайней мере, не в одном городишке.

Четыре проводника, один переулок и туннель спустя, они вошли в большое гранитное помещение с гобеленами на стенах, богатым ковром на полу и покрытым тонкой резьбой полированным столом и стульями в центре. Над столом висела люстра с четырьмя масляными лампами, ярко, по местным стандартам, освещавшая помещение.

Дирк, нахмурясь, огляделся. Нового проводника не было, так что, надо полагать, тут конец пути, но с кем им предстояло разговаривать?

— Где наш хозяин?

— Он скоро придет, — Мадлон села за стол и протянула руку к бутылке коньяка в центре его. — Не нервничай так, Дирк Дюлэн, у нас есть еще пять дней.

Дирк поколебался, глядя на нее, затем рухнул на стул и тоже потянулся за коньяком.

Он уже начинал чувствовать себя удивительно умиротворенно к тому времени, когда щелкнул скрытый засов и в помещение вошел хозяин.

Дирк развернулся на стуле, приветливо улыбаясь. Он видел высокого тучного купца в длинном красном плаще поверх охровой туники и голубых штанов. Он был круглолицым, щекастым, с маленькими твердыми глазами, мрачным морщинистым ртом. Поверх плаща он носил перевязь с вышитыми тайными символами.

Улыбка Дирка исчезла — он узнал этот знал различия. Он смотрел на Великого Мастера Гильдии.

Мадлон поднялась на ноги.

— Я — Мадлон, моя родная деревня — Марсир, во владениях пэра Бюссе. Я…

— Я знаю тебя, Мадлон. Я получил известия от тех, кто встречался с тобой. Ты служишь связной между изгоями и женщинами домов. Но кто он?

Дирк медленно встал на ноги, когда Мадлон сказала:

— Он от наших друзей в небе…

— «Друзей»? — передразнил Мастер, поворачиваясь к Дирку. — Что ты здесь делаешь, человек с неба?

— Мы не просто друзья, мы свои, — Дирк старательно держался. — Я — Дирк, сын Тоюэна, рожденный в деревне Дюлэн во владениях пэра Кора.

Рот мастера нетерпеливо дернулся.

— Я это знаю хорошо, я достаточно помогал вам сбежать, когда вы были детьми. Но, по моему мнению, именно вы забыли нас. Вы улетаете и лишь изредка прилетаете с признаками того, что вам хорошо живется, и нам никогда не было от вас никакого толка.

— Будет, — сказал Дирк, ломая лед. — Когда придет день.

— Так вы говорите.

— Так мы докажем и, мне думается, скоро.

Настороженность Мастера вдруг углубилась до тревожной задумчивости.

— Да, казалось бы, так. Это носится в воздухе…

— Какие признаки вы видели? — налетел на него Дирк.

Мастер Гильдии раздраженно пожал плечами.

— Признаки? Кто же увидит признаки? Если бы пэры увидели какой-нибудь признак, даже надежду в глазах кула — День был бы обречен, еще не начавшись. Но все знают это, все чувствуют это.

Только то, что он уже знал, и не больше. Дирк почувствовал разочарование. На мгновение он позволил своему уму раскрутить фантазию, воображая псионические передатчики, вещающие постоянное ощущение: «Грядет Что-то Большое», подстрекающее кулов к яростному бунту. Затем он рванул себя обратно в реальность.

Которую Мастер быстро вышиб из-под него.

— Есть слухи, что Волшебник снова ходит среди нас.