— Явились к шапочному разбору, а? — он посмотрел на Гара. — Фортуна против меня — они все оказались здесь.
Гар кивнул, затем повернулся, когда в западной двери появился Оливье.
— Двое из них караулили оружейную, — доложил фермер.
— Бертран, конюх, убит.
Гар кивнул. Он не потрудился спросить об охране.
Пятнадцать минут спустя кулы собрались в караулке, вооруженные и частично в доспехах. Из карцера дальше по коридору доносился порой стон оставшихся в живых охранников, но его заглушал звон кольчуг и тихий ликующий смех арестантов.
Юг и его ребята, только что из оружейной, важничая, вошли в караулку. Юг поднял меч и, усмехаясь, хлопнул по пистолету у себя на боку.
— Поразительно, как эти штуки подымают боевой дух.
Дирк не смог удержаться от усмешки.
— Только не теряй головы, ремесленник. Есть еще завтрашний день и арена, полная охранников, через которых надо будет пробиться.
Юг пожал плечами и бухнул по груди Гара.
— Какое это имеет значение? С таким зверем у нас во главе кто нас сможет остановить?
Гар посмотрел на него с безрадостной улыбкой.
— Так значит, я назначен постоянным предводителем, а?
Юг удивленно поглядел на него.
— Да ведь ты уже им был, приятель, прежде, чем начался весь этот шорох. Разве ты не сказал, иноземец, что мог бы покорить с нами весь мир?
Праздничный рассвет был ярким и ясным. С солнцем прибыли кулы, принесшие корзины с едой, они ожидали долгого дня.
Дирк и Гар смотрели через оконную решетку в воротах арены, наблюдая, как огромная бежевая чаша заполняется сверху вниз. Гар озадаченно нахмурился.
— Они малость тиховаты для праздничной толпы, неправда ли?
— Заверяю тебя, — кисло ответил Дирк, — что это единственный праздник, во время которого все рабочие желали бы вернуться к своей тяжелой работе.
Примерно в это же время прибыл также Магистр Игр, побарабанив в малую дверь, и вошел, разодетый в пышный наряд — желтый цвет и бриджи под алой курткой, в льняном белье и огромной шляпе набекрень. Он важно прошелся туда-сюда между клетками, полный самодовольства, наблюдая, как арестанты завтракали в загоне, как всегда. Он не заметил ничего неординарного.
— Кажется так, словно вчера их было больше.
— Да это ж только оттого, что сегодня День Игр, — пошутил охранник поблизости от него. — Они съеживаются, разве вы не видите?
Он был единственным настоящим охранником, оставшимся свободным, остальная дневная смена находилась за решеткой без сознания, куда их свалили, как только они прошли через маленькую дверь. Но Дирк знал Беллока, человека, проведшего его сюда, и понял, как ценно иметь среди своих одного истинного солдата.
Магистр Игр кивнул, явно удовлетворенный. Он важно расхаживал с час назад-вперед по коридорам, пощелкивая стеком охранников, вырявкивая последние инструкции. Он, казалось, не замечал, как сильно изменились за одну ночь лица охранников.
Когда Беллок закрыл за Магистром дверь, он повернулся и прислонился к ней без сил со вздохом облегчения.
— Когда мы снова увидим его? — появился из будки караульного Гар.
— Только после Игр, — подтянулся мятежный солдат. — Что, надеюсь, означает — никогда. Какое-то время я боялся, что мне придется убить его.
Теперь уже Гар шагал по зарешеченным коридорам, проверяя для гарантии, чтобы у каждого кула имелось по крайней мере одно припрятанное оружие. У всех охранников имелись пистолеты. Гар засунул последний в набедренную повязку, потом схватил Беллока за плечо, направился к воротам на арену.
— Где ваши ребята стоят обычно во время Игр, Беллок?
— Там, — Беллок показал вверх через опускную решетку, когда они подошли к воротам. — На стене, повсюду вокруг арены — на случай каких-либо происшествий.
Дирк кисло улыбнулся.
— Это значит, на случай, если трое-четверо кулов сумеют навалиться скопом на одного пэрика.
Гар кивнул, глядя на трибуны.
— Там тоже много меди.
Солнечный свет пылал на доспехах и обнаженных клинках солдат, образовавших в пятидесяти футах друг от друга взаимосвязанные квадраты по всем трибунам.
— Солдаты из замка, — объяснил Беллок. — Поставлены на случай беспорядков. Мы никогда не имели никаких отношений друг с другом.
Гар кивнул, опуская горящий взгляд на полные пластинчатые доспехи по другую сторону арены.
— Это, как я понимаю, достойные противники?
Дирк кивнул.
— С десятью годами обучения владению мечом и в полных пластинчатых доспехах чуть ли не с рождения. Юные сыновья знатных домов — ни одного моложе восемнадцати или старше двадцати одного.
Гар нахмурился, щурясь от солнца.
— Что же это — их обряд возмужания?
— Можно назвать это и так, — медленно ответил Дирк. — Хотя ни один пэрик не может прожить так долго, не отведав вкус крови. Не поря кулов или не убивая пытавшегося сбежать. Для большинства из них это первый случай, когда кулы отбиваются. Но это только часть всего замысла.
Гар перевел хмурый взгляд на Дирка.
— Ты не против того, чтобы объяснить это?
— Наши пэры и хозяева очень эффективны: все, что они делают, имеет по меньшей мере две цели. — Дирк отвернулся, глядя на арену. — Видишь ли, несмотря на все, что они могут сделать с воспитанием и образованием, молодежь имеет склонность к идеализму. Каким-то образом, несмотря на все, что они делают, некоторые из их сыновей иногда кончают искания ужасно гуманистическими идеями: кулы — люди, справедливость для всех, сочувствие к обездоленным, все люди должны быть счастливы — чистейшими подрывными взглядами.
Гар в удивлении посмотрел на арену.
— Либералы? Ты хочешь сказать, что эти динозавры действительно способны произвести на свет восприимчивого человека?
Дирк кивнул.
— Чересчур для их удобства. Случается в каждой семье по меньшей мере раз в поколение. Поэтому их привозят сюда, выставляют их на арену против кулов, достаточно вооруженных, чтобы быть опасными и, вполне возможно, смертельными даже для человека в полном пластинчатом доспехе. И эти кулы — горячие головы народа, вымуштрованные и накачанные, чтобы выйти, жаждая крови и воя от ненависти.
— Словно бешеные волки, — нежно добавил Гар.
— Это оказывается исключительно действенным! Какой шанс у молодого человека выйти из этого боя хоть с какими-то остатками мыслей о мягкости, когда семьдесят кулов со стальными кулаками набрасываются на него, жаждая крови?
— Это должно охлаждать идеалистический энтузиазм, — согласился Гар.
Рот Дирка скривился в улыбке.
— Мораль: доброта к кулам смертельна. Вот так и делают реакционера из юного радикала.
— Сколькие прошли через это, сохранив хоть какие-то обрывки идеалов?
— Один, — ответил, подумав, Дирк. — Я, признаться, не историк, но я знаю только об одном.
— О? — поднял бровь Гар. — И что же с ним случилось?
— Он начал достойно обращаться со своими кулами, и соседнему пэру это не понравилось — могло вызвать скверные мысли у его собственных кулов. Поэтому он объявил войну, а король одолжил ему в помощь свои собственные войска.
Гар медленно кивнул.
— Как я понимаю, от него осталось не слишком много к тому времени, когда они закончили?
— Дочь его сумела сбежать вместе со своим дедом. Мы их вывезли, он теперь защищает наше дело в Трибунале.
Гар кивнул.
— А либерал?
— Он остался на планете — или, лучше сказать, в ней. Под шестью футами земли.
На арене заиграла труба, и Беллок коснулся плеча Гара:
— Собирай их, иноземец, пришло время.
Кулы расхаживали, нетерпеливо размахивая свинцовыми кулаками и ворча друг на друга. Дирк с грохотом распахнул железную дверь, и все головы резко повернулись на звук. Ропот оборвался, и все глаза приклеились к входящему Гару. Он обвел их взглядом, произведя быстрый осмотр, и удовлетворенно кивнул.
— Отлично, вот и настал ваш шанс. Выходите с воем — они ждут этого — но не слишком-то заноситесь. Держите меня в поле зрения, что бы вы там ни делали. Следуйте за мной, куда бы я ни пошел, и я, может быть, вытащу кого-нибудь из этого дела живым. Не останавливайтесь по дороге проткнуть какого-нибудь искушающего пэрика — просто ступайте следом.
Поднялся торжественный крик, а дух Дирка упал. Они не запомнят.
Но Гар удовлетворенно кивнул и повернулся к выходу. Кулы устремились за ним по коридорам и сгрудились у решетки, словно быстрина у запруды.
Магистр Игр важно расхаживал в центре арены, выкрикивая громким голосом хвалу открытию Игр. Окончив, он повернулся и очень быстро пошел к безопасным стенам арены. Он ступил на лестницу, и та сокращалась по мере того, как он поднимался, складываясь до тех пор, пока не ушла в нишу стены.
Пэрики выступили вперед, помахивая мечами и нервно поглядывая друг на друга, вытягиваясь в линию поперек противоположного конца арены.
Прогремела труба, лязгнул механизм, заскрежетало железо, и решетка поднялась. Гар заревел и бросился на арену, Дирк прыгнул на место рядом с ним, обернувшись, чтобы удостовериться — последовали Юг, Гаспар, Оливье, а за ними три остальные группы кулов. Он снова посмотрел вперед как раз вовремя, чтобы избежать столкновения с Гаром, так как великан затормозил и остановился лицом к лицу с одетой в сталь линией в пятнадцати метрах от него. Дирк остановился, и Юг замер в неподвижности сразу позади него. Гаспар и Оливье прыгнули в стороны, и кулы рассеялись позади них в сплошной атакующий строй, словно готовый разрядиться конденсатор.
По арене пробежала рябь ропота, поднявшаяся до вопля. Кулы-гладиаторы никогда раньше не действовали организованно.
Гальванизированные пэрики стояли, замерев.
И тогда Гар медленно пошел вперед, поднимая железные кулаки — пантера при кастетах. Дирк тронулся следом, за ним пошли Гаспар, Юг и Оливье, и строй кулов двинулся вперед, как паровой каток.
Пэрики подняли мечи и пригнулись за щитами. Взревела труба, загремели жестяные барабаны, и громкий голос выкрикнул: