Он мчался по луговой траве, чувствуя себя так, словно сотня снайперов держала его на прицеле на каждом футе пути и просто дожидалась, когда он чуть замедлит свой бег, чтобы разглядеть, есть ли у него на спине клеймо, дабы удостовериться, что он кул, прежде чем застрелить.
Затем Дирк оказался среди деревьев и вынужден был снизить скорость до быстрой ходьбы. Он хорошо знал леса: они были его первым прибежищем, когда он двадцать лет тому назад сбежал от крепостного ярма. И с тех пор он семь раз отправлялся на задания, во всех случаях время от времени связанные с лесом, и обычно по той же причине, что и сейчас. Он выбирал дорогу сквозь подлесок, выискивая тропу, а найдя ее, внимательно вслушивался в нормальные звуки ночного леса — ветер в ветках, шмыгание мелких животных, крики летучих мышей. Пока еще не было ничего неординарного. Он почти желал, чтобы оно было: ожидание натягивало ему нервы туже, чем струны пианино.
Он свернул на тропу и двинулся быстрым размашистым шагом, вскинув на плечо посох и двигаясь через клочья звездного света. Он был высок, худощав, жилист и одет, словно дворянин восемнадцатого века. Широкие поля шляпы затеняли глубоко посаженные глаза, оставляя на лунном свете клинок носа. Это было худое и голодное лицо, и носящий его человек старался не обременять себя лишними размышлениями.
Он вдруг остановился, прислушиваясь, затем скользнул с тропы, безмолвный, словно плывущее облако ядовитого газа, нашел в самой глубокой тени ствол дерева и превратился в имитацию коры.
Он ждал, и ночь ждала вместе с ним.
Затем послышалась слабая, но быстро нарастающая дробь конских копыт.
Раскатистая дробь наросла до звука обвала, и они проскакали мимо него колонной по одному — твердолицые люди в железных котелках и кольчужных жилетах. Где-то в середине цепочки Дирк заметил местного пэра — во фраке сливового цвета и белом атласе, с прикрытым от ночного бриза напудренным париком. Затем он исчез из виду, и снова потянулась железная цепь.
Дирк, сложив руки на груди, прислонился спиной к стволу дерева, приставив посох к плечу и восхищаясь зрелищем. Он всегда любил парады.
Очень жаль, что у него нет лазерпистолета. И даже арбалета. Они были бы определенно нехарактерными для роли шевалье, не состоявшего на военной службе — но не столь нехарактерными, как для кула. Для мертвого кула — возможно…
Затем последний всадник промелькнул мимо, и звездный свет снова сочился, не прерываясь. Дирк поднял голову и обернулся на тающий вдали звук копыт. Он оставался неподвижным, как хрусталь, пока не растаяли последние дробные отголоски. Даже тогда он еще ждал, пока не удостоверился, что ночь тиха, а затем двинулся дальше — но не по тропе. Можно было предположить, что местный пэр обеспечил дежурство у радарного экрана и заметил приземление шлюпки, хотя вполне возможно, предположил Дирк, что он ехал на поздний бал или на свидание с дочерью кула. И все же для светских визитов пэры обычно не захватывали более дюжины телохранителей. Нет, тут шла охота. Они, конечно, обнаружат, что луг пуст, и, развернувшись кругом, будут прочесывать местность до рассвета.
Но он не слишком углублялся в лес, там водились опасные животные, по большей части двуногие и больно кусающиеся.
Они могли оставить в шее солдата стальную колючку. Впрочем, они обычно охотятся вблизи троп, и, следовательно, это побуждало Дирка поступить наоборот.
Поэтому он тронулся через подлесок, тихо напевая про себя и весело оглядываясь кругом. Отличное занятие — быть живым…
Он вышел из леса пару часов спустя и остановился сориентироваться в тени дуба. Земля вольготно раскинулась перед ним — дикий луг поднимался на гребень в миле от него, тускло поблескивающий в лунном свете.
Оставался, может быть, час до восхода — недостаточно времени, чтобы успеть добраться до ближайшей деревни. Дирк поискал взглядом укрытие.
Оно нашлось — вылезшая слева от него на полпути до гребня скала. Где есть большие скалы, есть если и не пещеры, то, по крайней мере, ниши, где можно спрятаться. Дирк направился туда.
И, когда он подошел к скале, на него напал великан.
Он выскочил из расщелины у подножия кучи камней и понесся прыжками к Дирку, рыча и размахивая руками в семь футов — триста фунтов обезумевшего мускулистого нищего мяса.
Дирк отскочил, молниеносно приведя посох в оборонительную позицию, в то время как желудок его ухнул на дно. Он съежился в жалком ужасе за посохом. А только потом вспомнил, что является тренированным убийцей, предположительно искусно владеющим посохом.
Он расставил ноги, упер посох в землю и нацелил его конец в солнечное сплетение великана.
Великан затормозил, останавливаясь, и озадаченно нахмурился, глядя на Дирка.
Тот снова вскинул посох в оборонительную позицию.
— Ррр-р-р! — великан вскинул руки, изогнув пальцы, словно когти.
Рот Дирка искривился в улыбке. В рычании отчетливо звенело прощупывание.
— Рыррр? — на этот раз он казался осторожным. — Боисься? Боисься?
— К сожалению, нет, — Дирк, улыбаясь, покачал головой. Задумчиво поджал губы, потом вдруг топнул, крикнув: — Брысь!
Великан дернулся и отпрыгнул на пять футов. Там он поколебался, нервозно следя за Дирком и полуподняв руки. Он был семи футов ростом и по меньшей мере двух с половиной футов от плеча до плеча, мускулистый, как вол. Это было легко увидеть, так как за исключением грязной набедренной повязки он не имел никакой одежды. Все его тело покрывала корка грязи, а на плечи свисали свалявшиеся жирные черные волосы. Лоб его выдавался вперед, нависая над большими, широко расставленными глазами. Нос ему сломали давным-давно. Лицо было широким в скулах, но резко сужалось к квадратному подбородку. Его широкий толстогубый рот в данный момент дрожал, когда он настороженно, фактически в страхе, глядел на Дирка.
Дирк решил развить преимущество, пока еще обладал им. Он замахнулся посохом, взревев:
— За Бога, Гарри и Святого Георга!
Великан заблеял, подпрыгнул, исполнив в воздухе поворот кругом, и приземлился бегущим.
Дирк побежал за ним, счастливо ревя и размахивая посохом. Великан в ужасе заржал и побежал, спасая жизнь, откинув назад голову и работая локтями.
Дирк гнался за ним по тропе добрых сто метров, где великан свернул в сторону и прыгнул на камни. Через пять секунд он скрылся из виду, но камешки со стуком вылетали у него из-под ног, и Дирк без труда следовал за ним по звуку. «Спешите, Ватсон! Игра в разгаре!»
Он затормозил, остановившись у конца тропы — внезапного тупика, где встречались, образуя угол, две миниатюрные скалы. Великан карабкался по скальной поверхности, пытаясь найти опору для рук и ног. Он бросил через плечо полный муки взгляд, увидел в пяти футах от себя Дирка и заметался, прижимаясь спиной к камню, издавая из глубин горла мяуканье.
Дирк склонил голову к посоху, рассматривая великана.
А затем прыгнул вперед, крича:
— Ату!
Великан тоже подпрыгнул, а затем съежился, присев на корточки, словно младенец.
Дирк воткнул посох в землю и оперся на него, положив руку на бедро и склонив голову набок. Во имя всех святых, как ему это понимать?
Он нахмурился, в размышлении глядя на великана. Звездный свет оттенил его впалые щеки и тем преувеличивал худобу, придавая ему помятый, изможденный вид, выявляя всегда присутствующую на его лице печаль. Великан казался тугодумом — может быть, даже идиотом. Это не было редкостью. По стране бегало множество полоумных. Великанов среди них не много, но этот и близко не подходил к тем громилам, каких видывал Дирк. Водились также карлики и гении, по большей части невротичные — и недолгоживущие, за чем присматривали пэры. Не упоминая уже о психах и и уродах — фактически всего, чего можно было ожидать от шестисот лет инбридинга — скрещивания узкого круга животных одной породы. Этот великан был одним из его последствий, к тому же далеко не крайним. Рецессивные гены, давшие ему такие размеры, отобрали у него в порядке компенсации большую часть ума.
Что же теперь делать с ним Дирку? Он вздохнул и сдвинул шляпу на затылок. Уйти и оставить бедного парня, полагал он. Он не мог обременять себя заботами — во всяком случае, на этом задании.
Но что-то мешало ему поступить так.
Великан осмелился приглядеться к нему. Печаль Дирка, должно быть, успокоила его, потому что он поднял голову и медленно, осторожно поднялся на колени.
Дирк, криво улыбаясь, кивнул:
— Все правильно, парень, ты рассчитал верно. Я тебя не трону.
Рот великана растянулся в свободногубой, с опущенными углами рта, улыбке. Он подполз и дернул Дирка за одежду.
— Бедный Гар прохолодасься!
— О, — поджал губы Дирк. — Ты умеешь говорить?
Гар энергично кивнул и подставил ладони, глядя на Дирка с жалким энтузиазмом.
Дирк вздохнул и пошарил в кошельке, достав серебряную монету.
— Деньги — это все, что я могу тебе дать. По крайней мере, ты можешь какое-то время не гулять, пытаясь ограбить путников… Мысль-то заключалась именно в этом, так ведь?
Полная энтузиазма улыбка Гара слетела и растаяла.
— Прыгнуть с рычанием, — не отставал Дирк. — И напугать так сильно, чтобы я считал себя счастливчиком, если у меня всего лишь сорвут кошель? Именно этим ты и живешь, не так ли?
Гар неохотно кивнул, опустив очи долу, словно высеченный щенок.
Дирк тоже кивнул.
— Так я и думал.
Он щелчком подбросил монету, завертевшуюся в воздухе. Великан хлопнул по ней ладонью, промахнулся и стал шарить, ища ее в пыли. Потом поднялся, плотно зажав ее в кулаке размером с бычий окорок, и с ухмылкой от уха до уха.
Дирк мрачно улыбнулся и отвернулся. Ему придется найти другое место укрытия, тревожная совесть воздаст и тревожный сон. Он знал, что не виноват в несчастий Гара, но все равно чувствовал себя виноватым в том, что ничем не мог ему помочь.
Где бы он ни бывал на этой планете, везде ощущал себя виноватым.
Он снова направился к гребню, и чувство вины смешивалось с удовлетворенным, согрева