Дирк заговорил в конец веревки, чувствуя себя полудурком:
— Дюлэн вызывает «Кларион». Отвечайте, «Кларион»! — он повторял свой вызов, покуда стихал гам на поляне, до тех пор, пока не услышал в ухе густой резонирующий голос:
— «Кларион» отвечает Дюлэну. Вас слышим. Прием.
— Подождите указаний, — Дирк поднял взгляд на разбойника: — Позови Де Када.
Разбойник нахмурился на это «позови», но повернулся и махнул свободной рукой. С другой стороны поляны великан уловил это движение, нахмурился, подошел к Дирку.
— Что это значит? Если ты не можешь…
— Я должен услышать слова, которые ты желаешь произнести по всему королевству, — резко перебил его Дирк. — Точные слова, для гарантии, что я не допущу никаких ошибок.
Де Кад нетерпеливо пожал плечами.
— Де Кад позвонил в Колокол. Свалите всех пэров на рассвете, а потом вышлите людей к Альбемарлю.
Дирк вытаращил глаза.
— И это все, а?
— Да. Что тут такого?
— Ты хорошо продумал эти слова, не так ли?
Де Кад подарил ему сардоническую улыбку.
— Несколько столетий, как говорят мне эти люди.
Дирк подумал секунду, а затем кивнул опять обратился к концу веревки:
— Угу. Верно… Дюлэн — «Клариону». Запишите и передайте по всем агентам — общий вызов, чрезвычайное положение, боевая тревога. «Де Кад позвонил в Колокол. Свалите всех своих пэров на рассвете, потом отправьте людей к Альбемарлю».
Ответа не было. Дирк нахмурился, внимательно прислушиваясь. Нет, фоновый звук был, связь не прервалась.
— «Кларион», отвечайте!
— Принято, — в голосе на другом конце звучало напряжение, почти неверие. Затем связист прочистил горло и произнес: — Подождите, пожалуйста, Дюлэн.
Дирк нахмурился, прижимая к уху гранат. Что случилось?
— Что стряслось? — проворчал Де Кад.
— Я думаю, они не могут поверить, что это наконец произошло.
— Записано, Дюлэн. Будет исполнено. — Дирк напрягся. Это был голос капитана. — Что еще, Дюлэн?
— Э… подождите указаний, — Дирк поднял взгляд на Де Када. — Когда и где тебе требуется падение Далеких Башен?
Лицо Де Када напряглось, и он глубоко задумался.
— Ты сказал, они привезут оружие?
Дирк кивнул.
— Какое количество на каждый корабль?
— Тысяча винтовок и десять лазерных пушек. — Это — портативные, для кулов, сами корабли имеют каждый по четыре пушки и сто бомб.
Лицо Де Када сжалось, когда он консультировался в памяти Гара, и Дирк гадал, не начинает ли Де Кад привыкать к боли.
Через некоторое время, все еще думая, медленно кивнул:
— Сколько кораблей?
— Двадцать один — по одному на каждую провинцию и два на Альбемарль. Поверь мне, этого хватит.
Довольно долго Де Кад молча смотрел на него. А затем спросил:
— У вас есть собственный боевой план?
Дирк кивнул.
— Хочешь узнать его в деталях?
Де Кад в отвращении поморщился.
— Не считай меня полным идиотом, Дюлэн. Действуйте, как запланировали, я не сомневаюсь, что ваша стратегия проистекает от Волшебника, так же, как и моя. Они состыкуются. Что же касается времени, приведите их на заре — пусть все двинутся сразу.
— Мы сможем поднять страну к полуночи, — сказал Дирк.
Де Кад вылупил глаза.
— Что же ты сразу не сказал? Если ты можешь… ты уверен?
Дирк подчеркнуто кивнул.
— Тогда сделайте это, клянусь всеми святыми! Пусть все начнется в полночь, насколько же больше пэров будет захвачено врасплох! Спустите к тому времени все корабли, за исключением двух для Альбемарля. Пусть те летают невидимыми, пока я не позову их!
Дирк кивнул, снова обратившись к микрофону с полной скрытого ликования улыбкой.
— Поправка к предыдущему сообщению: кулам свалить пэров в полночь. Приземлите к тому времени также корабли, за исключением двух над Альбемарлем.
— Принято, что-нибудь еще, Дюлэн?
Де Кад покачал головой, сверкая глазами.
— Больше ничего, капитан.
— Принято и записано, — голос капитана вдруг потеплел и стал возбужденным. — Отлично сработано, Дюлэн! Будь у нас орден, ты бы его получил! Как же ты нашел все-таки лидера?
Дирк начал было отвечать, но потом круто оборвал себя.
— Э… я не смог этого сделать, — медленно произнес он. — И поэтому создал его!
И прежде чем капитан смог еще что-нибудь сказать:
— Конец связи.
ГЛАВА 12
Когда солнце садилось за деревней, кул — «старейшина», которому явно перевалило за пятьдесят, вел с полей домой свою рабочую бригаду. Шагая, они пели неспешную балладу с тяжелым ритмом — рабочую песню, которую любой пэр счел бы чистой чушью. Даже цифры не имели смысла.
Когда позвонит Колокол и придет зов,
(Тяни ровнее, Жан, без лишних слов)
Тогда один добежит до девяносто три;
А они отправят трижды три,
И каждый отправится до девяносто три
(Жан, жми, срок пришел для твоей игры!)
Когда они пели, из придорожных зарослей вышел еще один кул в точно такой же пропыленной тунике, как и у них, и пристроился к строю. Никто, казалось, не заметил этого, но воздух вокруг словно зарядился от напряжения.
Новоприбывший, не ускоряя шага, добрался до шедшего впереди. Старейшина взглянул на гранатовое кольцо на руке незнакомца и отвел взгляд.
— Какие известия, Небесный человек?
— Позвонили в Колокол. Свалите своих пэров в полночь, а потом отправьте людей к Альбемарлю.
Старейшина задумчиво кивнул и снова затянул песню. Артель потопала дальше домой, словно ничего не произошло, и там, где неподалеку от деревни тропы касается участок леса, незнакомец тихо ускользнул.
Кулы вошли в круг крытых соломой хижин, так, словно это был обычный вечер. Каждый направился в собственный дом, но с каменным выражением лица. Затем деревня приступила к ужину и пересудам в дверях, к ремонту инструментов и одежды, как всегда, покуда солнце не кончило закатываться и не появились первые звезды. Когда свет исчез, все семьи вернулись в дома, и деревня уснула — немногим больше девяноста душ.
Чуть позже из хижин начали выскальзывать молодые люди, один за другим, и исчезать в полях. Когда они добрались до открытого пространства, то пустились бежать легким размеренным шагом, рассчитанным на длинные дистанции. Было их, наверное, всего девять, и все двинулись в разных направлениях.
Старейшина близлежащей деревни проснулся в бархатной темноте. Звук раздался вновь — тихий ровный стук. Лицо старейшины сделалось непроницаемым, он поднялся со своего тюфяка.
Открыв дверь, он увидел высокого молодого кула, освещенного со спины, тяжело дышащего. Старейшина нахмурился.
— Жак, сын фермера из Тьерры, — проворчал он — между его собственной деревней и ее ближайшей соседкой в поместье рядом особой дружбы не было. — Ты глупее, чем я думал, коль бегаешь по ночам.
— Де Кад позвонил в колокол, — выдохнул юноша. — Свалите своего пэра в полночь, а потом отправьте людей к Альбермарлю.
Лицо старейшины окаменело. Затем он просто посторонился и проворчал куда добрее:
— Заходи. Ты, бедняга, должен поесть и напиться.
Парень зашел, благодарно улыбаясь, дверь за ним закрылась. Чуть позже сын старейшины выскользнул из хижины и пошел от двери к двери.
В скором времени девять молодых людей пустились бежать в поля, все в разных направлениях.
К тому времени, когда связной отправился домой, была уведомлена восемьдесят одна деревня, и каждая отправила еще девять гонцов.
Отряд Де Када скользил по темному лесу, производя не больше шума, чем вызывает свежий ветерок — за исключением Дирка. Тот чувствовал себя крайне смущенным. Казалось, он не мог шагнуть, не наступив на прут. Он предавался чувству самоуничижения, когда прозвучало тихое гудение, не громче, чем от сверчка.
Де Кад, шедший непосредственно впереди него, остановился и нахмурился через плечо.
Дирк выковырял камень из кольца, приставил его к уху и отстучал «Слушаю» на растрепанном конце своего веревочного пояса.
— Все агенты доложили о выполнении задания, — уведомил его голос капитана. — Каждый поднял по тревоге по меньшей мере одну деревню — пятьдесят деревень в каждой провинции, тысячу в целом.
Дирк нахмурился, когда отстукивал «понял»: это не казалось особенно большим на 250 000 квадратных миль.
— Наши агенты подняли по тревоге пятьдесят деревень в каждой провинции, — уведомил он Де Када.
Шедшая рядом с ними Лапэн удовлетворенно кивнула.
— А каждая из них сообщила девяти другим деревням, и каждая из них еще девяти. Я сомневалась, Дирк Дюлэн, но ты говорил правду — к полуночи и впрямь все восстанут.
— Предпочтительно смотреть на это именно так, — Дирк онемел, как-то раньше его не поражал масштаб всего этого дела.
— Я не могу поверить, что это и впрямь началось, — выдохнула Мадлон.
— Поверишь, когда увидишь кровь, — хмыкнул Де Кад.
Кулы из всех деревень поместий Луврэ собрались, перешептываясь и нервно расхаживая, на большом лугу, окруженном лесными делянками, как раз перед замком пэра. Время от времени они беспокойно посматривали на небо, но луна спрятала свое лицо, а звезды взирали друг на друга, не волнуясь о людях.
Внезапно воздух наполнился низким глухим гудом. Все головы вскинулись, изогнув шеи и наблюдая, как звезды заслоняет все увеличивающийся эллипс. По рядам собравшихся пробежал ропот страха и благоговейного ужаса, они выпучили глаза. Затем пятно на небе исчезло и шлюпка с черного корабля опустилась на луговую траву поблизости от них. Гуд прекратился, кулы стояли, полные трепета, и молча пялились на корабль.
Затем из их глоток со свистом вырвалось выкрикнутое шепотом «ура», и они прыгнули вперед, побежав к кораблю. Когда они подбежали, прямоугольная секция в борту корабля откинулась вперед, яркий свет проложил дорожку через луг. Кулы остановились, неуверенные, ощущая уколы суеверного страха, и перешептывались.
На фоне света появилась высокая худощавая фигура в облегающей черной одежде, обозрела их, а затем шагнула на луг. Позади нее появился другой человек с кубом примерно в полметра в руках. Он поставил его и обернулся взять другой такой же у появившегося в люке третьего человека.