Пэр, не веря своим ушам, уставился на него во все глаза, а потом, нахмурившись, чуть склонил голову набок.
— Позвольте мне удостовериться, что я вас понял. Вы говорите мне, что теперь я ваш слуга, но служба, которой вы от меня требуете, — руководить вами.
Дворецкий кивнул, на его лице стало очевидным явное облегчение, прежде чем он снова овладел им.
— За исключением только одного: вы не больший слуга, чем любой другой здесь присутствующий. Здесь все теперь члены общины и слуги ее.
Пэр задумчиво поджал губы.
— Это более справедливо, чем можно было мечтать. Если кулы, как вы говорите, восстали, то вы проявили ко мне и моим домочадцам большую милость.
— Всего лишь вернули вам вашу, монпэр. Как вы заботились о нас, так и мы позаботимся о вас.
— Но позволят ли вам? — спросил пэр. — Разве Де Кад, или кто там ни станет править кулами, не потребует нашей крови?
Его жена, встревожившись, подняла взгляд.
— Могут, — мрачно ответил дворецкий. — Но получат вас, если только убьют всех и каждого из нас. Вы наш пэр, и ни один человек не тронет волоса у вас на голове!
По толпе прошел рокот одобрения.
С минуту пэр стоял дрожа, потом его глаза наполнились слезами.
Де Кад вывел свою армию из леса на луг. Дирк вдруг вскинул голову, с миг прислушивался, затем поднял руку, останавливая Де Када.
— Вели им подождать.
Де Кад нахмурился, но поднял руку, делая знак остановиться. Разбойники и присоединившиеся к ним другие кулы встали, наблюдая за ними и хмурясь.
Затем они услышали тяжелый вой, наполнявший воздух. Все глаза вскинулись к небу, когда из темноты выплыла большая черная корабельная шлюпка. Она коснулась земли, открылись люки, и бригада одетых в черное фигур принялась вытаскивать ящики.
— Твое оружие, Де Кад, — произнес с невозмутимым как у игрока в покер, лицом Дирк. — Обращаться осторожно.
Глаза Де Када вспыхнули. Он вскинул руку над головой, и кулы с нестройным «ура» кинулись к кораблю. Когда небесные люди, усмехаясь, принялись раздавать оружие, приземлились еще пять корабельных шлюпок.
Армия остановилась для инструктажа и тренировки в стрельбе по мишеням, по системе «научился сам — научи товарища». Затем она двинулась дальше к Альбемарлю, тихо распевая, словно ветер разрушения.
Лунный свет рисовал дорожки на полу казарм в замке пэра де Бретона. Солдаты храпели на тюфяках, покрытых серыми одеялами.
В дверях появилась коренастая фигура в ливрее лакея. Она бесшумно проследовала по проходу между тюфяками и остановилась возле сержанта. Она положила руку на плечо солдата и сжала ее. Сержант рывком сел, мгновенно проснувшись.
Фигура в ливрее склонилась к его уху и выпрямилась. Сержант быстро и бесшумно поднялся на ноги. Он снял портупею с колышка на стене и пристегнул оружие. Затем он двинулся по проходу, останавливаясь то здесь, то там рядом со спящими солдатами. Где бы он ни останавливался, он поднимал небольшую дубинку и, вспоминая, как пэр изнасиловал его невесту в брачную ночь, бил спящего за ухом. Солдат крякал и обмякал.
Сержант связывал каждого его же портупеей, затыкал рот кляпом и переходил к следующему, который мог быть верен пэру.
Когда он покончил с последним подозреваемым товарищем, он выпрямился, обвел на миг взглядом помещение, затем снова прокрался по проходу, тряся и будя оставшихся солдат, шепча им что-то на ухо.
Один за другим они поднялись на ноги и облачились для боя — в кольчуги и стальные шлемы — и разобрали мечи и арбалеты. Сержант стоял, глядя на них, пока они становились в строй, затем кивнул и, повернувшись, повел отряд к двери.
Когда они промаршировали из казарм, он жестом позвал одного солдата и отдал ему шепотом приказ. Тот повернулся и ускользнул через двор замка к надвратной башне.
Страж ворот сидел на посту, задремав. Клинок солдата рубанул, и страж уснул и впрямь-таки очень глубоко. Солдат взялся за ворот и осторожно повернул его. Постепенно большой подъемный мост опустился, с глухим стуком достигнув цели. Из темноты материализовалась орда кулов и прокатилась через ворота почти в военном порядке, с лезвиями кос, насаженными на рукоятки от ножей, а то тут, то там поблескивал старый, но Очень Хорошо Хранимый меч.
Они двигались бесшумно, разделившись на ремесленников, фермеров и т. д., и каждая деревня следовала за своим старейшиной.
В дверях башни ждали слуги. Когда подошли кулы, слуги развернулись и направились в замок. Армия разбилась на подразделения, каждое из которых следовало за определенным слугой.
Замок проснулся, но от света факелов, криков и воплей. Половина шевалье пэра выбежала из спален, пристегивая мечи. Другая половина так больше и не проснулась: об этом позаботились сержант и его солдаты.
Оставшиеся в живых шевалье быстро собрались вместе и повернулись сразиться с насевшей на них ордой, но лезвия кос были остры, а руки крепки. Только шевалье в первом ряду могли применять свои лазеры, а коридор был узок. Кулы вскрикивали и умирали на копьях света, но шедшие за ними кузены отрубали руки, державшие пистолеты. Шевалье отходили, отступая все дальше наверх, к спальным покоям своего пэра.
Пэр стоял в дверях, жестом приказывая им войти. Шевалье быстро вошли гуськом в помещение, и огромная дверь с грохотом закрылась за ними. Миг спустя коридор заполнился кулами, ревущими от жажды крови. Двое солдат протолкнулись вперед и атаковали дверь боевыми топорами.
Внутри пэр распахнул секцию стены и посторонился, пока его семья и все шевалье не прошли гуськом вниз по потайной винтовой лестнице. Пэр подождал, пока мимо него прошел последний, а затем замуровал за собой дверь. Когда солдаты вломились в комнату, та была пуста.
Полчаса спустя в миле от замка пэр и его свита вышли по одному из потайного хода. Кулы из деревни ушли, и беглецы без труда украли лошадей. Сев на коней, они ускакали легким галопом в ночь.
Дирк маршировал с гранатом в ухе, рапорты начали приходить один за другим. Он оглядывался кругом и видел только темную лесистую местность. Иногда он улавливал промелькнувшего через луч лунного света изгоя, и всегда немного впереди маячила темная глыба Де Када, а Мадлон, отец Флешье и Лапэн шли позади. Но этот маленький отряд вполне мог показаться шедшим через лес в одиночестве.
Они не показывали никаких признаков усталости. Дирк тоже не показывал, но это было всего лишь хорошей игрой — ноги же у него, казалось, превратились в лапшу. Прошло уже три часа с тех пор, как Де Кад последний раз объявлял привал.
Загудел наушник, Дирк, нахмурясь, опустил голову.
— Дюлэн слушает. — Он внимательно выслушал, а затем кивнул: — Сообщение принял с благодарностью. Держите меня в курсе.
Затем поднял взгляд на великана.
— Де Кад! Большинство замков пало, только кучка еще сражается — те, где у нас не было своих солдат.
Де Кад кивнул.
— Как и ожидалось. Эти немногие будут драться долго, и завтра некоторым может понадобиться помощь и полная осада. Не имеет значения. Завтра к этому часу у нас будут люди в изобилии, чтобы послать их туда.
Дирк нахмурился. Этот великан, кажется, больше даже не представлял себе неудачи. Может, это и хорошо, но…
— Во многих замках пэры сбежали.
Де Кад снова кивнул.
— Конечно. Пусть себе скачут в ночи, пока не доберутся до Альбемарля. Пусть себе скачут…
Это не показалось Дирку похожим на хорошую тактику — усиление гарнизона в королевском замке, который и так достаточен. Но он пожал плечами и со вздохом передал приказ, а затем поднял взгляд на задумчиво нахмурившегося Де Када.
— Э… некоторые из агентов видели бои. Они поразились их гладкости.
— Неужели?
Дирк проглотил прилив раздражения, а потом дал ему схлынуть.
— Да, ты должен признать, что это выглядит немного странно — орда крестьян, никогда не знавших никакой военной тренировки, ведет себя, как наидисциплинированнейшая армия, каждый делает в точности то, что ему положено, без всяких вопросов, с идеальной координацией, с идеальной своевременностью.
— Почему ты этому удивился? — ответил контрвопросом Де Кад. — Ты видел это на Арене.
— Ну, да. Но тогда я тоже этого не понял.
— Даже хотя ты ощутил это достаточно хорошо, чтобы сыграть на этом, — натянуто улыбнулся Де Кад. — И все же ты желаешь дать этому название.
Дирк кивнул.
— Да, это наша особенность, нас — небесных людей, — он вдруг с горечью ощутил свою изолированность от этих людей.
Де Кад вздохнул и остановился. Он прижал ладонь ко лбу, пробормотав про себя:
— Я должен обдумать твои слова.
Какое-то время он молча стоял, застыв. Лапэн, Мадлон и священник в тревоге уставились на него. Дирк подарил им то, что как он надеялся, было успокаивающим кивком, и снова повернулся к великану.
Тот поднял голову, сделал долгий вздох, а затем кивнул и опять зашагал вперед.
— Ясно. Ты знаешь, что наш народ произошел всего от дюжины людей, каждого из которых размножили посредством магии — ты называешь ее «клонированием» — во многие тысячи.
Дирк кивнул.
— За прошедшие семьсот лет, — продолжал Де Кад, — кровь тех двенадцати смешивалась вновь и вновь, но смешения между типами происходило не больше того уровня, существованию которого не могли воспрепятствовать пэры. Сейчас существует двенадцать кланов — но все члены каждого клана похожи друг на друга, как горошины из одного стручка.
— Генетически идентичные, — пробормотал себе под нос Дирк.
— Таков твой термин, — кивнул Де Кад. — Требуется острое зрение, чтобы отличить одного ремесленника от другого. А навязанный пэрами образ жизни для каждого клана делает все дома одинаковыми.
Сперва, вероятно, каждая пара родителей была несколько иной, — продолжал Де Кад, — но с течением времени различия сглаживаются, в пределах каждого клана люди каждого поколения вели себя все более и более похоже друг на друга. Каждый обладал той же наследственностью, а поскольку родители и образ жизни почти идентичны, то каждый рос практически в той же окружающей среде. Дом ремесленника отличается от фермерского, но городские ремесленники живут в городе и жили там несколько столетий. Где родился твой отец, там родился и ты.