Он стоял посреди моря горящих глаз. Вокруг него начался тихий зловещий ропот, нараставший, набухавший и наполнявший собой весь двор замка. Но Лапэн, все еще каменно глядя на Гара, подняла руку, и ропот ослаб, растаял и стих. В наступившей тишине огромная женщина проговорила:
— Если Де Кад пропал, значит, пропал. Было ли необходимо ломать его посох?
— Было, так как, если бы я не сломал его, то по-прежнему оставался бы заключенным внутри себя самого. Это было необходимо, так как если бы этот посох попытался взять любой другой человек, меньший, чем я, Де Кад убил бы его.
Юг и Мастер Гильдии прожгли его взглядом. Гар, нимало этим не тронутый, ответил им таким же взглядом.
Лапэн медленно протянула руку.
— Тогда отдай нам части его посоха.
Дирк напрягся, наэлектризованный видением того, как кул за кулом пытаются отремонтировать посох и изжариваются воспоминаниями, охватывающими всю жизнь очень страстного человека.
Юг, как эхо, поддержал Лапэн:
— Отдай нам посох!
И его партизаны-изгои шагнули вперед, к Гару.
Великан круто повернулся, становясь спиной к деревянному брусу в боевую стойку, держа два конца посоха, словно дубинки-близнецы.
Изгои заколебались, глядя на дубинки с завороженным трепетом.
Во дворе повисло тягостное молчание.
Выдержав паузу, Гар кисло улыбнулся, шагнул вперед, опустился на колени, положил обе половинки посоха на камень, поднялся и отступил.
— Пусть тот, кто желает, возьмет их!..
Во дворе воцарилась тишина. Все смотрели на обломки посоха с вожделением и страхом. Даже Юг опустил взгляд и сделал полшага вперед, но заколебался и остановился.
Минута напряженного молчания миновала, и Дирк начал ощущать, как сжатая пружина постепенно распрямляется.
Гар выпрямился и кивнул с кислой улыбкой:
— Я так и предполагал, что таких не найдется. — Он снова повернулся к помосту, подняв взгляд на Лапэн. — Я иноземец, как и те, кого вы только что лишили голоса, — но я носил в себе вашего героя — он не был легким грузом, а без него вы все по-прежнему были бы крепостными. Вы бы не добились победы без меня… Теперь вы лишили меня голоса… И я спрашиваю: желанный ли я гость среди вас?..
Мадлон глядела на него глазами, полными слез, и уже было приоткрыла губы для ответа, но заколебалась и, помрачнев, промолчала.
— Нет, — ответила Лапэн. — И в голосе ее звучала отчетливая боль. — Мы очень обязаны тебе, но не можем оставить тебя среди нас, ибо ты — кровь от крови пэров.
— Я так и думал, — мрачно кивнул Гар. Он отвернулся от помоста и посмотрел на на обступивших его кулов. — Я жил среди вас, сражался и проливал кровь ради вас, и вы отвергли меня… Но я достиг своей цели, и теперь ухожу.
Одним быстрым движением он опустился на колени, схватил части посоха и выпрямился.
— И я возьму этот посох с собой, ибо он — куда более мощная штука, чем может предположить любой из вас.
По толпе прошел лихорадочный ропот, но Гар рявкнул в толпу:
— Тот, кто полагает, что может остановить меня, пусть попробует!
Сверху на помосте Юг нацелил лазерный пистолет, но Лапэн ударила его по руке.
— Дурак! Ты же можешь попасть в посох!
Хороший довод, подумал Дирк. Если лазерный луч попадет на ту схему, кто знает, что случится. Было бы интересно и полезно выяснить, но лично Дирк не желал определять это эмпирическим путем.
Не все кулы видели действия Лапэн и, казалось, все равно страшились, лазеры поднялись, а затем снова опустились.
Гар обвел их взглядом и кивнул разок с сардонической улыбкой. Затем он медленно пошел через огромный двор замка. Он приблизился к цепи разбойников, они напряглись, поднимая мечи.
Гар продолжал идти. Поднялись дубины, готовые к бою, глаза горели.
Кулы стояли твердо, но в глазах у них была боль. Гар находился от них в трех метрах.
В двух…
В последний момент Юг сделал знак изгоям. Они постепенно опустили мечи и с угрюмым ворчанием шагнули в сторону, оставив путь для прохода Гара.
По двору замка прошел долгий шипящий вздох. Гар подошел к главным воротам, мрачно улыбаясь. Он дошел до переднего края толпы, в последнюю секунду люди отпрянули, и для него открылся проход сквозь давку, открываясь только на метр впереди него, когда он шагал, но через минуту превратился в длинный коридор, протянувшийся до самых ворот.
Гар проследовал по этому коридору, прошел под решеткой, через подъемный мост и пропал. Мадлон потерянно глядела ему вслед огромными глазами.
Дирк смотрел на это, и к горлу у него подступила горечь. Он обернулся к капитану Доминьи и спросил:
— Вы поступите так же, как он, капитан? Или останетесь здесь работать, как раб, на людей, которых вы освободили, и быть гражданином второго сорта?
Капитан Доминьи медленно повернулся, глядя прямо в глаза Дирку.
— Останусь.
Рот Дирка презрительно скривился.
— Значит, этого мы и дожидались? Зачем мы трудились всю свою жизнь, для чего мы бросили дом и родину — чтобы быть высококвалифицированными крепостными? О, разумеется, сударь, мы организуем вам промышленность! Конечно, мадам, мы наладим вам торговлю! Спасибо, спасибо, вы очень добры, предоставив нам этот шанс! Школы? О, с удовольствием! Мы немедленно начнем занятия — совершенно никаких проблем. Все, что вы не сможете сделать сами, мы ах-с-какой-радостью сделаем за вас. Только гладьте нас время от времени по головке, и, может быть, бросайте иногда косточку-другую, и мы будем счастливы! Для этого мы отдавали свои жизни?
Доминьи побагровел.
— Я всю жизнь трудился ради блага своего народа — и буду продолжать.
Дирк уставился на него.
— Нет, Дирк Дюлэн. Поступай, как знаешь, но я лично делал то, что делал, не ради благодарности и преклонения — или ради власти! Я делал это потому, что считал правильным — и какими бы ни были последствия этих действий, я приму их! — он повернулся к Лапэн и крикнул: — Я остаюсь здесь, среди вас, Лапэн, и с радостью! Я приму предложенное вами богатство и положение и не буду добиваться голоса в ваших делах.
— Что тогда ты будешь делать среди нас? — спросила она.
— Что вам угодно. Если вам нужны школы, торговля, промышленность, я построю их вам — или все прочее, чего захочет народ. Я буду трудиться для блага кулов этой планеты!
Повсюду вокруг громыхнуло громкое «ура!», заполняя двор. Ошеломленные офицеры посмотрели друг на друга, затем на своего капитана и начали улыбаться.
Дирк отвернулся, испытывая тошноту. Он поднял взгляд на Лапэн и Юга, улыбающихся, довольных, а затем посмотрел на Мадлон. Она подняла глаза, ответив ему долгим умоляющим взглядом. Он отвернулся и снова посмотрел на капитана. А затем, когда крики начали стихать, круто повернулся и зашагал к воротам.
Двор вокруг него замолк. Затем он услышал быструю дробь каблуков. Он оглянулся, когда Мадлон схватила егоза рукав и посмотрела на него, затаив дыхание.
— Не уходи сейчас! Останься с нами!
Дирк посмотрел на нее, скривив рот.
— Зачем? С какой стати?
Она смотрела на него с печалью на лице.
— Неужели я ничего для тебя не значу?
Он глянул ей в глаза на долгий безмолвный миг. А затем перенес весь свой вес на одно бедро, чуть наклонив голову набок.
— Как же это так? Минуту назад я видел твое лицо полным горя из-за ухода Гара.
— Верно, — печально сказала она. — Но когда он сказал, что дух Де Када покинул его, я начала вспоминать все, что случилось, и гадать, почему это все произошло именно так, как произошло — и поняла, что это произошло из-за тебя, все из-за тебя. Именно ты вымостил путь кулам на Арене, именно ты приготовил его к принятию Де Када и направил посох к его руке, именно ты показал ему выход, когда его планы, казалось, развалились, именно ты направлял его руку и вызвал Высокие Башни. И я думаю, что ты, Дирк Дюлэн — ты больше, чем кто-либо другой, принес нам свободу! свободу!.. И очень похоже на то, что в тебе поселился дух Волшебника.
— Ерунда! — возразил Дирк. — Все, от начала до конца… Меня передвигали, как шахматную фигуру на доске. Как ты можешь смотреть на все это под таким углом? Не потому ли, что теперь, когда великан отбыл, ты должна найти причины переключиться на другого?
Мадлон вздрогнула, но огрызнулась:
— Я говорю то, что вижу. Как любой мужчина, ты слишком слеп, чтобы видеть себя в истинном свете!
Дирк кивнул с тяжелой иронией.
— И поэтому ты теперь хочешь меня?
— Да, я хочу тебя, — яростно прошипела она. — Можешь ли ты винить меня за это?
— Да, — ответил он, — потому что, если бы Де Кад снова ожил, ты мигом отвернулась бы от меня.
Дирк увидел в ее глазах боль, покаянное признание того, что он сказал правду, и мгновенно преисполнился раскаяния. Он нежно коснулся ее лица и произнес:
— Прости меня — я говорил слишком резко. Но ты должна понять, что для меня неприемлемо быть вторым.
Он смотрел ей в глаза еще миг, а затем повернулся и пошел прочь.
Ряды кулов раздвинулись перед ним также, как и перед Гаром, и во дворе наступила тишина, когда он промаршировал по этому длинному коридору, не глядя ни направо, ни налево. Память их окаймляла его с обеих сторон, явное сходство со всеми ними цеплялось за него, но он шагал сквозь все это, словно сквозь заполненное паутиной ущелье. Все лица поворачивались к нему с молчаливым уважением, глаза смотрели ему вслед, когда он прошел под опускной решеткой и скрылся из виду.
Он перешел подъемный мост и направился к пустынному склону. Там он остановился и сделал медленный глубокий вдох. Он дал своим плечам обмякнуть и опустил голову, чувствуя, как покидает его напряжение, а кровеносную систему — адреналин.
Там, далеко внизу под ним, лежал город с теплыми и немногочисленными огнями на фоне темноты.
Он глубоко и судорожно вздохнул, успокаиваясь. Сейчас нельзя было терять времени. Ему требовалось догнать одного человека. И Дирк был до странности уверен в том, где именно будет тот человек.