Дома выглядели похожими на своих владельцев — низкие, широкие и круглые, с соломенными крышами и обмазанными глиной плетеными стенами, окрашенные в розовые, голубые и мятно-зеленые цвета.
— Они по-прежнему выглядят такими одинаковыми, — пробормотал Гар.
— А? — выскочил, нахмурясь, из мрачных раздумий Дирк.
— Что ты имеешь в виду под «по-прежнему»?
— Ну, я пробыл здесь месяц. Теперь-то уже мне полагалось бы замечать индивидуальные различия.
Дирк мрачно ухмыльнулся.
— Это вряд ли.
Гар непонимающе повернулся к нему.
— Почему? Сколько на это потребуется времени?
— Вся твоя жизнь, — кисло ответил Дирк. — И даже тогда ты будешь ошибаться. Дело не в том, что они все выглядят для тебя одинаковыми только потому, что ты с другой планеты.
— Что же тут еще может быть? — нахмурился Гар.
— Что они и на самом деле все выглядят одинаковыми, — складно ответил Дирк. — Я ведь говорил тебе об инбридинге, не так ли?
Гар остановился и выпрямился, сердито посмотрев на него.
— Фактически нет. Не говорил. Разве у вас нет никаких табу против кровосмешения?
— Есть, и очень сложная система. Но они мало помогают, если у всех с самого начала одни и те же гены.
— Это невозможно, — отрезал Гар.
Дирк покачал головой.
— Возможно, если у вас достаточно малый генофонд.
— Такой малый генофонд не смог бы выжить. Не просто генетически — у первоначальной колонии на этой планете не хватило бы людей для организации самообеспечивающегося общества.
— Тем не менее это произошло. — Дирк повернулся и оглядел деревню. — Посмотри в официальных анналах — именно это пришлось сделать нам, тем, кто сбежал с планеты. Видишь ли, мы не знаем собственной истории — пэры очень осторожны насчет этого.
Гар склонил голову набок.
— Ладно, спрошу тебя напрямик. Что гласят официальные анналы?
— Первоначальный корабль…
— Корабль? — Гар проявил сдержанность, выразил лишь большой скептицизм. — Один корабль для целой колонии?
— Только один, — подтвердил Дирк. — Видишь ли, наши повелители и хозяева в своей бесконечной мудрости решили не брать с собой личного багажа, такого, как люди, могущие не согласиться с ними, поэтому тот корабль был предназначен исключительно для людей, которым до тошноты надоело быть не в состоянии устроить все по-своему. Их насчитывалось около двух тысяч — по крайней мере, анналы говорят о шестистах семьях. Плюс, конечно, достаточно спермы и яйцеклеток в холодильнике для предохранения от слишком сильного инбридинга.
— Конечно, — проворчал Гар. — А кулы? Две тысячи — это полная загрузка корабля, или так было несколько поколений назад? При расчете по сто фермеров на содержание каждого пэра…
— Двести, — перебил сахарным тоном Дирк. — Ты забываешь о таких незаменимых вещах, как дворецкие, кухарки, горничные, конюхи и цирюльники.
Гар кивнул.
— Примерно полмиллиона.
Дирк покачал головой.
— Двенадцать.
Гар застыл на месте, уставясь на него.
Дирк отвернулся, глядя на жителей деревни.
— Ты видел, что носят эти люди на спинах под одеждой? Ты когда-нибудь видел, как их секли?
— Видел, — буркнул Гар. — Заглавную букву «К».
Дирк кивнул.
— Клеймо рабства. Их клеймят, когда они достигают половой зрелости — ты можешь назвать это нашим обрядом перехода. Не то, чтобы мы выбирали его… — он оборвал речь, задумавшись. — У меня его, конечно, нет, я сбежал прежде, чем…
Он стряхнул с себя мрачное настроение, вызванное воспоминаниями, и посмотрел на Гара.
— Ты знаешь, что означает эта «К»?
— Ну, — нахмурился Гар, — я полагаю, «кул». Это местный термин для обозначения крестьян, верно?
Дирк кивнул.
— Она может обозначать «кул». Но она означает также и кое-что еще — «клон».
Гар в шоке уставился на него.
— Да, — тихо подтвердил Дирк, — они сделали именно это. Они привезли с собой двенадцать слуг, только двенадцать — как они обманули их, одному небу известно. Как только они приземлились, они взяли у каждого из них кусочки кожи и сделали клоны, потом склонировали клоны — сотни их, сотни тысяч, до тех пор, пока каждый пэр не получил столько слуг и подданных, сколько ему хотелось, — он остановился и глубоко вздохнул. — Так-то и возник народ.
Гар медленно повернулся, оглядывая жителей деревни.
— Не удивительно, что все вы выглядите одинаковыми.
— Да, неудивительно. Очень действенно, не так ли? Можно определить место человека в жизни, всего лишь посмотрев на него. Широкие, приземистые — это фермеры, как большинство здешних. Попадающиеся иногда высокие мускулистые — ремесленники, кузнецы или плотники. Они просто завербовали одного с наклонностями к механике и штамповали копии, пока не получили достаточное число. Потом есть семейство дворецких, купцов, конюхов, солдат, лесорубов, рыбаков — ах, да, давайте не забывать дам: кухарок, горничных и домохозяек — и все налажено, — он продемонстрировал Гару сахарную улыбку. — Красиво, не правда ли?
— Бесчеловечно, — пробурчал Гар.
Дирк кивнул.
— И это тоже, — он повернулся, пройдясь взглядом по улице. И застыл, напрягшись. — Ну, вот, сейчас ты встретишься еще с одним семейством — солдат. Вместе с истинным шевалье, представленным местным сенешалем.
Гар поднял голову.
К ним ехали рысью пять человек, четверо в стальных шлемах и кольчугах, а позади невысокого роста стройный человек с волнистыми золотистыми волосами, одетый в голубые штаны и пурпурный камзол.
— Ты можешь назвать его гибридом, — тихо пояснил Дирк. — Можешь… если хочешь быть вежливым. Видишь ли, мы привезли с собой все наилучшие аспекты земной аристократической культуры — то есть наилучшие для них. Включая «право первой ночи» и право схватить любую кулку, соблазнить ее или изнасиловать, если она не поддается соблазнению. В любое время, когда захочет. А незаконное потомство они называют шевалье и делают их рыцарями и сенешалями для управления деревнями.
Гар кивнул.
— А как они называют бастардов от кулов и женщин-пэров?
— Мертвецами, — ответил чересчур весело Дирк. — Родительницу обычно тоже.
Сенешаль подъехал и натянул поводья. Его солдаты — тоже, но сумели дать своим лошадям немного разбрестись, мило окружая путников.
Дирк безразлично наблюдал за ними. А затем повернулся к сенешалю.
— Добрый день, сенешаль.
— Добрый день, — любезно ответил тот. — Вы, кажется, устали. Долгим ли был ваш путь?
— Весьма, — Дирк гадал, что бы сказал сенешаль, если бы знал то, что вполне мог знать. — И утомительным — мы не нашли никакого убежища прошлой ночью, и нам волей-неволей пришлось идти до рассвета.
— Тяжелый случай, — посочувствовал сенешаль. — Могу ли я спросить о вашем занятии, добрые мессиры? Какое дело привело вас на дорогу пешими в такие неспокойные времена?
Дирк отметил про себя эти «неспокойные времена», хотя и не увидел никаких признаков таковых в тихой, отлично упорядоченной деревне.
— Мы оба — младшие сыновья, — он включил в свой жест и Гара. — У нашего пэра нет для нас места, поэтому нам пришлось искать другие посты. Мы направляемся в королевский град.
Он заметил, как напряглись солдаты. Что происходило в Альбемарле?
— Значит, вы никому не служите? — сенешаль скрыл свою реакцию намного лучше, чем солдаты, — он казался всего лишь осторожным.
— Нет, — медленно проговорил Дирк. — Мы думали найти место в Королевской армии.
Он увидел, что сенешаль немного расслабился, но только совсем немного.
— Тогда вам, конечно, надо в королевский град, — кивнул молодой рыцарь.
— Прошу прощения, мессир, — вмешался вдруг сержант. — На разве не было известий, что бродячие шевалье подстрекали кулов присоединиться к бунтовщикам?
— Я слышал такой разговор… — сенешаль смерил Дирка проницательным взглядом.
Дирк почувствовал, что Гар рядом с ним весь напрягся.
— Два неместных шевалье, идущих в Альбемарль, — задумчиво произнес сержант. — Разве не может быть, что они разносят сообщения от одного гнезда разбойников к другому?
Сенешаль кивнул, не сводя глаз с Дирка.
Дирк решил разыграть праведное негодование.
— Мессир! Мы — шевалье и верны королю!
— Так же, как и я, — мягко ответил сенешаль. — И все же, если отбросить шелуху, каждый человек более всего верен собственным интересам. А мы, по правде говоря, ищем шпиона, находящегося, как нам известно, неподалеку от этого прихода и, вероятно, маскирующегося под шевалье.
— Одного, — указал Дирк, возблагодарив вдруг присутствие Гара. — А не двоих?
Сенешаль нетерпеливо пожал плечами.
— Два шпиона вместо одного на наш счет.
— Есть так же еще одно обстоятельство, — указал сержант.
— Мессиру Кошону нужны новые пехотинцы.
Дирк поборол прилив паники и натянул свою наилучшую улыбку.
— Сенешаль, вы ведь, наверняка, шутите. Чей шпион здесь может находиться? Ведь тут есть только король.
— И разбойники, — напомнил ему сенешаль. — Разве вы не слышали разговоров о мятеже?
Дирк, нахмурясь, медленно кивнул.
— Да, я слышал, но едва ли могу поверить: я не видел никаких признаков.
— Но я-то вижу, — мрачно сказал сенешаль. — Вы отправитесь с нами, шевалье. Если вы не мятежники, то я принесу вам извинения и места у пэра Кошона. Но если вы бунтовщики…
Он дал фразе зависнуть в воздухе, мрачно улыбаясь, и повернулся к сержанту, дернув головой в сторону Гара и Дирка.
Сержант кивнул и тронул коня вперед, подымая взведенный арбалет.
Руки Дирка скользнули по дереву, и посох, взлетев, перекувыркнулся и треснул солдата по руке.
Посох Гара свистнул над головой Дирка, парируя рубящий удар меча сенешаля. Уголком глаза Дирк увидел, что еще один солдат заставляет своего коня перегородить улицу в пространстве между двумя хижинами, взводя арбалет, но у него не нашлось времени для беспокойства, потому что слева третий солдат замахивался мечом. Дирк резко развернул посох, попал в основание клинка поблизости от рукоятки. Солдат взвыл, и меч, вертясь в воздухе, улетел в переулок.