— Ничего, и именно в этом-то все и дело, — прошептал Гар.
Дирк нетерпеливо поморщился.
— Что случилось? Никогда не видел раньше семью кулов?
— О, нет, — тихо ответил Гар. — Именно в этом-то вся проблема.
Он указал на людей внизу.
— Каждый раз, когда я видел одну из ваших семей, я видел в точности то же самое — в точности. Они точно так же выполняют те же самые дела.
Дирк кисло улыбнулся.
— Что же в этом странного? Если люди голодны, они готовят обед.
— Да, — прожег его взглядом Гар. — Но разве они совершают точно такие же движения? Вплоть до мельчайших, самых крохотных особенностей? Сыпят соль именно так, протягивают руку к горшку точь-в-точь таким же наклоном тела и сгибом локтя?
Дирк долгую минуту глядел на него стеклянными глазами.
Затем они почти нежно улыбнулся.
— А почему бы и нет, Гар? Что определяет поведение?
— Да, ясно, среда и наследственность, конечно, но… — Гар оборвал фразу на полуслове, и глаза его остекленели, когда он понял.
— Да, — кивнул Дирк. — Когда инбридинг становится таким тяжелым, когда у всех одни и те же гены. И когда пэры заставляют вас жить в однотипных домах — фактически почти идентичных, и выдают вам идентичную ткань на одежду, и идентичные столовые принадлежности…
Он пожал плечами.
— Разумеется, домашняя среда сначала отличается одна от другой, но по мере того как проходят века, люди становятся все более и более одинаковыми, однородными. Поэтому дома начинают становиться одинаковыми. Вызванные средой различия имеют тенденцию сглаживаться. К настоящему времени они исчезли. Всякий человек любого данного типа вырос в доме точно такого же типа. В точности, — он опять пожал плечами. — Ладно, у нас слабовато по части индивидуализма. Мы, заверяю тебя, не хотели такого положения.
— Но, — произнес, с трудом подбирая слова, Гар. — Если всякий человек данного типа вырос в доме точно такого же типа и имеет такие же гены…
— То получается идентичное поведение. Вплоть до мельчайших особенностей.
Гар казался почти рассерженным.
— Насколько глубоко заходит эта идентичность?
— Ты хочешь сказать, думаем ли мы одинаково? — нахмурился Дирк. — Ответ будет — да… За исключением, конечно, людей вроде меня.
Он повернулся посмотреть на семью.
— Я рос в иной среде после десяти лет. Это создает некоторые различия. О, не исчерпывающие, недостаточные. Если ты спросишь меня, что прямо сейчас думают эти мальчишки, я могу высказать тебе близкую к истине догадку — но я не знаю…
Голос Дирка оборвался, когда его охватило чувство изоляции и отчуждения.
Он медленно поднял голову, увидел глаза Гара, увидел в них жалость и с ворчанием встряхнулся. Он снова поглядел на Мадлон, глазевшую на Гара, и увидел в ее глазах наблюдательно-расчетливое выражение.
И что-то еще — меньшее, чем завороженность, но большее, чем интерес. И почувствовал, как дрогнуло его сердце.
На улице вдруг возникла суматоха, голос сенешаля издавал приказы, похожие на стоны человека, страдающего морской болезнью, затем прозвучали новые стоны и лязг оружия, несколько ругательств. Потом тающий стук копыт.
— Они ушли, — Мадлон последний раз затянула бинт Дирка и упала рядом с ним. — А теперь начинается ожидание. Думай о чем-нибудь, о чем угодно — о крестьянской девушке, голой. Представь ее сладострастной и сосредоточь на ней все свое внимание. Что угодно, лишь бы держать мысли подальше от того, откуда ты пришел, или того, о чем думают тамошние люди.
Она сложила руки, положила на них голову и стала совершенно неподвижной.
Гар с молчаливым вопросом посмотрел на Дирка. Тот кивнул и оттолкнулся от края настила. Гар последовал его примеру, и они оба улеглись, свернувшись на боку, и сделали блестящую попытку стать неодушевленными.
К мозгу Дирка, казалось, прикоснулось перо, тень дурного предчувствия, а затем пропало, исчезнув так же быстро, как пришло. Но опасение осталось.
Он поднялся на колени.
— Я думаю, нам лучше отчалить.
— Не двигайся! — прошипела Мадлон. — Нам еще ждать полчаса, прежде чем поиски в деревне закончатся.
Дирк упрямо замотал головой.
— Я, может, и сам чуточку псих, не мне судить. Так или иначе, когда что-то говорит мне отчаливать, я сваливаю. И покамест это всегда окупалось.
Он начал спускаться по лестнице.
— Ты всех нас погубишь! Тебе хочется попасть под пытку?
— Нет, — Дирк коснулся земли. — Вот потому-то я и ухожу.
Он поднял голову:
— Идешь, Гар?
Великан, нахмурившись, в сомнении переводил глаза с Мадлон на Дирка. Затем и он принялся спускаться по лестнице.
— Тогда ступайте себе на погибель! Я сделала все, что могла, и рада избавиться от вас! — но в голосе ее слышалась нотка отчаяния.
Дирк остановился в дверях кивнуть домохозяйке.
— Благодарю вас за гостеприимство, мадам. Да будет у вас все хорошо.
Она нервозно кивнула, а затем вернулась к своей стряпне.
Гар закрыл за ними дверь.
— Ну, куда теперь?
Дирк указал вперед по деревенской улице:
— Туда — в лес.
Он последовал за собственной рукой широким и быстрым шагом. Гар побрел за ним.
Когда они вошли в тень листвы, Гар задумчиво произнес:
— Мы перед ними в долгу, ты это знаешь?
Дирк коротко кивнул и продолжал идти.
Но Гар остановился.
— Если твое предчувствие что-то значит, то Вынюхиватель уже напал на наш след. Он узнает, что мы останавливались в доме.
Дирк круто обернулся.
— Мы тут ничего не можем поделать. Нам надо убираться отсюда!
Гар кисло улыбнулся.
— Почему? Без нас не начнут революцию?
Дирк зарычал и отвернулся.
Гар ждал.
— Слушай, — проворчал Дирк, — я должен суметь наладить связь между мятежниками и космонавтами. Без этого мятеж может провалиться.
— Что пэры сделают с этой семьей?
— Множество крестьян погибнет в этом мятеже! — отрезал Дирк. — Они все думают, что дело стоит их жизни и так же думает и эта семья.
Гар выжидающе оперся на посох.
С отчаянным рычанием Дирк вернулся и присоединился к нему. Они нашли густой кустарник, прокрались и легли на животы, вглядываясь сквозь завесу из листьев, следя за деревенской улицей.
Мимо прожужжала в поисках нектара пчела. Она нюхнула разок и поспешила дальше.
— Если у местного пэра есть Вынюхиватель, он, должно быть, взял его с поисковой партией прошлой ночью, — прошептал Гар. — Почему он не заметил нас?
— Лично я думал о самой черной порнографии, какую только знаю, — повернулся к нему Дирк. — Что касается тебя — это хороший вопрос, не правда ли?
Гар ничего не сказал. Он глядел сквозь листья с призрачной улыбкой на губах.
Дирк сузил глаза. Гар напрягся.
— Вот они!
Дирк резко обернулся к деревенской улице. Отряд ехал шагом на лошадях, во главе с сенешалем. Перед ними брел спотыкающейся походкой кул с отвисшей челюстью и шапкой свалявшихся волос.
Он остановился перед домом, где они прятались, неопределенно показывая в его сторону. Со своего наблюдательного пункта в пятидесяти метрах от дома Дирк расслышал крик сенешаля и увидел, как тот махнул рукой воинам, еле-еле расслыша ропот, пробежавший по рядам, когда четверо солдат спешились и осторожно подошли к дверям хижины. Один из них стукнул по двери кулаком, другой, не ожидая ответа, навалился на дверь плечом и с грохотом распахнул ее. Вся поисковая партия ввалилась внутрь.
Минуту спустя они вышли, волоча воющую домохозяйку и гоня молчаливых детей.
Сенешаль спрыгнул с коня и подошел к ним, упершись кулаками в бока.
— Ублюдки! — Дирк напрягся, вставая на колени.
Гар положил ему руку на плечо.
— Еще рано.
Дирк резко обернулся и недоверчиво уставился на Гара. Затем он услышал звук оплеухи и повернулся обратно к деревне.
Женщина отшатнулась к дому, прижав руку к щеке, а сенешаль стоял перед ней, потирая руки.
Последний солдат выволок из дома Мадлон. Сенешаль повернулся к ней и остановился, воззрившись на нее. Мадлон стряхнула руки солдата и выпрямилась, прожигая сенешаля гневным взглядом.
Сенешаль, потирая руки и покачиваясь, подошел к ней. Он кивнул одному из солдат, тот размотал с талии кнут, когда сенешаль, протянув руку, взял Мадлон за подбородок.
На мгновение возникла застывшая немая сцена.
Затем рука сенешаля метнулась к ее воротнику и рванула. Солдат, державший ее сзади, развернул ее и трахнул лицом о стену, сдирая блузку и обнажая спину, поднимая рукоять хлыста и встряхивая кнутовищем.
Тут Дирк сорвался:
— Ходу!
Он проломился сквозь кусты, мчась быстро и легко. Он услышал за спиной барабанную дробь, а затем Гар пробежал мимо него, пожирая гигантскими шагами огромные куски земли.
Щелкнул кнут солдата, пронзительно закричали дети, начала выть домохозяйка. Солдаты не заметили приближения Гара, пока он не врезался в них, вращая посохом, словно ветряная мельница опустошения.
Конец посоха треснул кнутобойца у основания горла, и тот рухнул, как забитый бык. Посох тут же отскочил в другую сторону треснуть солдата по голове. Тот свалился и отпустил Мадлон. Гар обернулся, вскидывая посох блокировать удар меча, а затем обрушился на голову еще одному солдату, чтобы тут же отпрянуть назад, попав другому солдату нижним концом в живот. В это время домохозяйка разве что не вбросила Мадлон в хижину, загнала туда же своих детей и убралась сама, захлопнув дверь.
Затем налетела, атакуя, последняя троица солдат. Гар услышал их приближение и резко обернулся, но недостаточно быстро, конь отбросил его спиной к стене хижины, и меч пробороздил его плечо.
Он отскочил от стены, поднимая здоровой рукой посох… и увидел уродливый окурок пистолета в руке сенешаля, нацеленный ему в живот.
Гар застыл на месте.
Сенешаль поднял пистолет, целясь вдоль ствола в глаза Гара.
Дирк врезался в спину сенешаля. Пистолет с шипением выпустил луч голубого света, который при падении лизнул крышу хижины, и та мгновенно занялась огнем. Одновременно сенешаль рухнул в грязь с Дирком на спине. Он попытался откатиться, но Дирк поднялся на колено и рубанул его ребром ладони по шее. Сенешаль обмяк и отключился.