— Хагрид, а в Запретном лесу встречаются… оборотни? — поинтересовался Гарри-Грегарр о главной цели столь раннего визита в хижину лесника.
— Ох, Гарри, это опасные существа, не стоит с ними встречаться. Слава Мерлину, что полнолуние уже прошло, когда профессор Локхарт задал всем свою загадку, — ответил полувеликан. — Хотите кексов?
— Не, спасибо, — Рон отмахнулся, пристрастившись к печёным пирожкам с груздями, лучком и картошкой, которые Молли стала присылать своим детям к чаю, а сегодня целые кульки на завтрак, ибо они отбудут в Ильверморни c пяти часов.
— По мне так это была не загадка, а сочинение заклинания, — буркнул Гарри-Грегарр.
— Просто тебе завидно, Гарри, что не ты её разгадал, а семикурсники Равенкло, — подняла голову Гермиона, оторвавшись от очередного черновика с таблицами и опять не угодившей ей рамкой выделения текущего дня года.
— Вспомни, Гермиона, с Пескипикси Пестрономи профессор был абсолютно уверен, что колдует правильно, но в жесте последний отрезок опустил вертикально вниз вместо вектора к другому уголку «улыбки пикси». А с Гоморфусом он, хех, обернулся, типа специально исказил описание колдовства, сберегая тайну, потому что не каждый ликантроп захочет быть излеченным от древнего проклятья, — подражая пафосному тону Гилдероя.
— С Пескипикси Пестрономи тоже могла быть уловка, Гарри. Просто герой решил раскрыть свои секреты, — и вперила обвиняющий взгляд, типа её друг чересчур скрытен и предвзят.
— И этот раскрытый секрет тут же засекретили, нихи-хи, — посмеялся Рон.
— Хагрид, ты, случаем, знаешь, почему засекретили? — полюбопытствовал Поттер, подняв голову.
— Эм, ну, оно же это, всё может превратить в человека. А какая у стула одежда? То-то и оно, — путанно объяснил лесник о стыдной теме.
— А-а, то-то седьмой курс краснел при упоминании инцидента.
— Ох… — Гермиона тоже догадалась и слегка зарделась.
— Хагрид, я чего-то не понял, при чём тут одежда у стула? — Рон недоумённо повертел головой.
— Рон, чары Гоморфус превратят стул в человека, голого человека. Вспомни парту, которую профессор МакГонагалл превращала в свинью — та же была голой.
— Оу… — настал парад веснушек.
— Спасибо, Хагрид. Гермиона, вспомни градацию сложности чар. Гоморфус банально не справится с исцелением столь могущественного проклятья, как ликантропия. Только временно вернуть человеческий облик, думаю, на час всего. Либо автор книги приврал и в этом, либо Гоморфус искажён как в жесте, так и в слове, — рассудил Поттер, сидя и болтая ногами.
— Гарри, профессор Локхарт говорил при разборе заклинания Гоморфус, что исцелить Ликантропию пробовали даже заклинанием Маджикус Экстремус Фините Инкантатем Максима, но ничего не вышло. И что изюминка его заклинания в том, что латинское «гомо» и древнегреческое «морфус» сцеплены через слог «мо», по-особенному усиливая заклинание через символизм превращения одного слова в другое.
Хагрид слегка глуповато улыбался. Недослушав речь, полувеликан предпочёл перевести своё внимание не плакатные колдофото и принялся листать к наиболее ему понравившемуся кадру, пока ребята умничают.
«Но не пробовали сперва применить Маджикус Экстремус Тергео Максима, как профессор Дамблдор поступил со схожим проклятьем Маледиктус. А Фините Инкантатем глупо применять, потому что заражение фактически происходит через аналог зелья, продуцируемого в пасти ликантропа со слюнями или как у змей в клыках», — хотел привести аргумент Поттер, но передумал проводить такую ассоциацию, помогшую ему самому улучшить понимание Ликантропии.
— Этого всё равно мало, Гермиона.
— И что же упущено, по-твоему? — приподняв бровь почти как Снейп.
— Не знаю, не думал, — пожал плечами Поттер. — Я же при тебе все будни изобретал светящихся птиц.
— Предлагаю не ломать голову, а погадать на плюй-камнях, что упущено, — Рон внёс здравое предложение.
— Мне эти драже опротивели, но саму идею поддерживаю.
— Мне тоже, но сыграть хочется.
— А по пути порассуждаем, — тоном вынесения вердикта произнесла Гермиона, решив не форсировать разработку календарей, а сделать всё качественно, но позже.
— Гарри, Рон, удачи в футбольном квиддиче, — пожелал Хагрид на прощанье.
— Спасибо.
И быстро собравшиеся дети покинули хижину.
— Как понять, с какой стороны что-то упущено? — озадачилась Гермиона, пройдя мимо грядки с громадными тыквами и замедлив шаг.
— Поняв замысел заклинания, мы поймём реализацию, — Поттер начал с головы.
— Хм… — Рон почесал затылок.
— Исцелить Ликантропию, конечно. Тут всё понятно, — заявила Гермиона.
— Что такое Ликантропия? Своими словами, — тут же добавил Гарри-Грегарр.
Девочка поморщилась и далеко не сразу ответила:
— Это проклятье, передающееся через укус. Пострадавший во время полнолуний превращается в волка.
А Рон не стал напрягаться, посматривая то на кучевые облака, то на деревья, то на замок впереди, изображая мыслительный процесс.
— Как автор заклинания хотел исцелить это? — Поттер продолжил совершенствоваться в искусстве правильно поставленных вопросов.
— Превращением волка в человека.
— В известном нам заклинании есть что-либо про волка?
— Вообще ничего. Гоморфус действует универсально.
— Значит, оно спасло бы и заражённого проклятьем Маледиктус?
— Да.
— Однако герой Гилдерой не счёл этот подвиг достойным себя.
— Эм… Кхм, мы отклонились от заклинания.
— Ага… Как можно зафиксировать превращение, чтобы исключить… — чуть было не сумничав «рецидив», — повторения на следующее полнолуние?
— Модификатором Максима.
— Вспомни лампочку, Гермиона. Если разбить — появится докси, целый и невредимый. После полнолуния превращение в волка прекращается, соответственно, лечебное заклинание тоже прекратится.
— Если только в упущенной части нет повторяемости! — воспряла Геримона и задумалась.
— Вот-вот, попробуй прилепи.
— Перпетуум — навсегда, — нашлась всезнайка. — Гоморфус Перпетуум.
— Перпетуум Мобиле. Кстати, вдруг есть такое заклинание? Надо будет спросить, какими чарами заколдован двигатель «Памира», — Поттер сам себе кивнул.
— Спросим. Осталось подтвердить, что я правильно отгадала, — Гермиона вздёрнула носик и зашагала чуть быстрее.
— Неправильно.
— Почему это? — резко обернувшись, аж копна волос взлетела почти горизонтально.
— Это проклятье поверх проклятья, а исцеление подразумевает снятие проклятья-первопричины, — мягко указал Гарри-Грегарр.
— Да, ты прав, — Грейнджер сдулась и вновь замедлилась, глянув на выровненный и более не скрипящий Деревянный мост. — Как тогда превращение может привести к исцелению?
— Клин клином вышибают, — как бы между делом заметил Рон, шлепая ладонью по обломкам Каменного круга перед аркой входа на Деревянный мост.
— О, резонно. Ликантропия и Маледиктус могут взаимно уничтожиться. Но пока ни один вервольф не исцелился от Лапифорс. Отсюда вопрос: куда вбивался клин превращения, чтобы вышибить Ликантропию? И давайте здесь договорим.
— Эм, ты имеешь ввиду, на что направлено Гоморфус? — переспросила Гермиона, согласно остановившись. Рон кисло дёрнул щекой и подпёр руины, сложив руки на груди.
— На кого или что именно направлено превращение, Гермиона.
— На больного, конечно. «Человека формирую». Может, Санус Гоморфус?
— А если упущено не слово целиком, а часть слова?
— Ты же сам указал, Гарри, что одного мало для исцеления проклятья.
— Если забить в шину гвоздик, автомобиль никуда не поедет. Если положить гвоздик на рельсы, то поезд сойдёт с них. Я имел ввиду, что при действии лоб-в-лоб будет мало, а если знаешь, куда приложить рычаг…
— Хм… Значит, надо по смыслу подобрать слова, начинающиеся на «ус» или заканчивающиеся на «го».
— Это ты уже отталкиваешься от связующего «мо». В академическом плетении чар применяется связующее «и», а вот в предложении «Пески пикси пестро но ми» слова просто соединены под классический формат заклинания из двух сложносоставных компонент. Если начать с простого, то получается, что у нас есть концовка «го» и «морфус». Ты читала древнегреческий словарь, Гермиона?
— Нет. Но я не понимаю, что или во что надо превратить, чтобы исцелить ликантропию, если воздействие на тело… О, дух! Или душа.
— Заклинание превращает душу волка? — озадачился Рон.
— Да, это как с Патронусами, — вдохновенно и быстро заговорила Гермиона. — Кто-то воплотил дух волка в зелье и стал первым вервольфом, передающим это воплощение всем укушенным. Первопричина — дух волка. Если его превратить во что-то другое, он, э, оторвётся от больного.
— И это надо делать в полнолуние, — заметил Поттер. — Если бы первое слово обозначало волка или его дух, то исцелить можно было бы в любое время, но весь сюжет книги строится на исцелении в полнолуние. То есть это слово обозначает не волка.
— Эго! Это Эго! Эгоморфус! — Гермиона возликовала, смекнув простое слово. Как она выяснит этим вечером, в словаре древнегреческого такое тоже имелось.
— Хм, давай проверим, — пройдя ко всё ещё цветущей армерии. — Эгоморфус.
Поттер улучшил сердечко до кардиоиды, с правого боку переходящей в спираль.
— Эм, ты… ты, что, превратил эго цветка в бабочку?.. — пошедшая следом Гермиона буквально вылупилась на бутон, который замахал лепестками и листиками на стебле, вытянувшись в попытке вылететь из гнезда.
— Нихи-хи, — Рон засмеялся, глядя на этот цветочек.
— Ну да, и это сработало… — Поттер даже достал лупу Дингла, чтобы поближе рассмотреть результат колдовства.
— Поразительно… — у Грейнджер сломался очередной шаблон маггловского мышления. — Цветок, воспринимающий себя бабочкой. Уму непостижимо…
— Это Магия, Гермиона, — произнёс Рон и панибратски похлопал её по плечу. — Так мы уже что, уже не будем играть, раз уже угадали?
— Погодь. Слушай, Гермиона, а ведь это слово можно расшифровать как «эго гомо морфус». А если докрутить символизм латинский-английский-латинский-древнегреческий, то получится целое предложение «эго го, гомо морфус», — шепотом произнёс Поттер, хотя на холме они были одни.