Как повелось, Золотое Трио после танцев пришло в гости к Хагриду. Парни вспоминали летний отдых и делились впечатлениями (опять как-то так получилось, что болтал в основном рыжий), а девчонка трудилась над вариантами создания шаровой молнии из чар Баубиллиус. Потом дети, пользуясь переменной облачностью и тёплым ветром с юго-запада, прогулялись вдоль опушки Запретного леса и прошли мимо ворот на дороге в Хогсмид, оставляя по пути гирлянды искр святого Эльма и жёлтые пылающие пятна от светящихся пуль. Украсить ёлку вереницами огоньков учащиеся не сумели, но в хаотичном порядке «опрыскать» у них вполне получилось, отчего дерево приобрело праздничный вид.
— Флавумгланс. Вот! — Гермиона засветилась от гордости, когда после третьего подхода всей троицы ей одной повезло попасть по верхушке ёлки, запылавшей огнём святого Эльма как факел.
— Просто удача, — расстроенно буркнул рыжий, уверенно считавший себя лучшим снайпером. Его три заклинания улетели в небо.
— Поздравляю. Нам пора в замок, друзья.
После прогулки пришлось разделиться: Гермиона отправилась в Большой зал, а Гарри-Грегарр и Рональд поспешили во двор Хризантем, чтобы с другими командами младших курсов встречать гостей из Кастелобрушу. Поскольку футбольный квиддич уже распространился по Хогвартсу, бразильцы поступили по справедливости, выставив на товарищеские игры второкурсников с каждого из четырёх факультетов. Языковую проблему отчасти решали шестикурсники, сдавшие зачёт на владение заклинанием Лингвистика Реципрокус, эти же старшие ребята отвечали за дисциплину младших.
У хризантем кое-кого ждал приятный сюрприз в лице папы и мамы, здраво рассудивших, что Попечительскому Совету Хогвартса уместно встретить зарубежных гостей непосредственно у портала, чем прибыть на трибуны стадиона подобно заурядным зрителям. Так что вся дюжина, кто один, а кто с женой или мужем, встречала скромную делегацию игроков в футбольный квиддич, тогда как Ильверморни проигнорировали, банально не подумав и упустив возможности, чего Люциус Малфой никогда бы не допустил, оставайся он на посту председателя.
Собственно, из портала вышли мальчишки в лёгких цивильных одеяниях, включающих ярко-зелёную мантию с узорчатыми лентами, отличающими факультет. Их сопровождал профессор ЗоТИ, возглавлявший делегацию Кастелобрушу. Мистер Сантьяго Руис выглядел таким же улыбчиво-жизнерадостным, как Гилдерой Локхарт, только смугло-красноватый цвет кожи и тёмно-рыжие волосы, кончики которых имели градиентом переходили в оранжевый, отчего копна редко причёсываемых волос напоминала живой костерок, а носил бразилец берцы из коричневатой драконьей кожи, брюки классического европейского кроя и монотонного благородно-малахитового цвета, салатовую рубашку с кружевной вышивкой красным золотом по манжетам с вороту и вокруг янтарных пуговиц, в тон обуви полуплащ-полумантию из тонко выделанной кожи дракона. А модник Локхарт вырядился в костюм-тройку в зелёно-золотых цветах — первый раз его видели в этом наряде характерного для Гилдероя франтовского стиля. В компанию этих двух кавалеров изящно вписалась Шарлотта Фридэнс, неожиданно для всех вышедшая словно бы из-за маятника Часовой башни и втёршаяся между профессорами ЗоТИ, взяв обоих мужчин под локоток и принявшись осыпать комплиментами их харизму да наряды.
Волшебник-юнлинг предпочёл роль наблюдателя, внимательнейшим образом изучающего в натуре действие заклинания Лингвистика Реципрокус. Сперва визуально, а когда взрослые прошли через холл мимо Большого зала, то с применением крохотных воздействий Обмана Разума и Легилименции. К чаю сегодня подавали ёлочки с бригадейро — круглыми шариками крупных конфет в шоколадных гранулах, в кокосовой стружке, в ореховой крошке. А ещё чья-то фантазия на тему арахисовых и овсяных печений в виде маленьких пирожных с тонкой мармеладной прослойкой из яблок.
— Тонио, — наконец-то обратился Поттер к мистеру Акоста родом из Аргентины. — А трудно было учить Лингвистика Реципрокус? — телепат приготовился считать ключевые образы.
— Трудно, очень. Любая ошибка стоит головной боли со всякими побочными эффектами, — чернявый юноша поморщился, вспомнив слуховые и даже визуальные галлюцинации. И вновь вместо конфеты ему пришлось переводить: — Идальго спрашивает тебя, Гарри, трудно ли создавать колдоракетку?
— Зная Протего и обладая двумя волшебными палочками — легко. Щит учили, играя летом, — добавил Поттер.
— За игрой легко, — вкратце перевёл Тонио. — Всё-всё, я тоже хочу конфет, — оборвав речь краснокожего пацана с круглым лицом и причёской под горшок, который хотел узнать про лукотруса и сниджета, по-прежнему державшихся вместе и беззастенчиво пробующих напитки из людских кружек.
Поттеру этот перерыв только на руку — под соусом ответственности за имидж Кастелобрушу он вызвал из памяти Тонио Акоста все особенности заклинания.
Дальнейшие расспросы продолжились уже на ходу к стадиону, и Гарри-Грегарр вновь в них не участвовал, а исподволь наблюдал за работой желанных им чар.
Никакого торжественного выступления перед игрой — сразу на поле под судейством мадам Хуч на метле. Первый матч между Гриффиндором и Офицерами. Гарри-Грегарр знал о мандраже сверстников в обеих командах. Это связано с тем, что футбол в Бразилии распространился даже на волшебников, не чуравшихся гонять мяч. Поттеру пришлось встать на ворота и всерьёз отнестись к управлению своей командой, дабы привести львят к победе, ибо офицер на воротах умудрялся отбивать атаки Лонгботтома, а офицеры в поле раньше замечали и первыми топтали снитчи.
Состоялась очень интересная игра, державшая в напряжении как игроков, так и зрителей? Лишь отчасти.
Первый тайм завершился со счётом «один — три» в пользу гостей, причём все голы — это снитчи! Гарри-Грегарр оказался в патовой ситуации, вынужденный полагаться на малоопытную команду, никак не тянущую против специально подобранного состава. Самому выйти в поле, передав ворота Рону как лучшему после него вратарю, означает проявить свои умения повышать собственную скорость, ибо иначе ему не обвести тех, кто пинает мяч не первый год, пусть игроки всего лишь дети двенадцати лет, а ещё это означает, что капитану вновь придётся вывозить весь матч на себе, отчего команда будет чувствовать себя балластом, чьих усилий никогда не будет достаточно, как бы они ни старались. Подыгрывание Телекинезом или грубая игра выходят за рамки добропорядочного поведения. Устраивание скандала контрпродуктивно.
— Друзья, — обратился капитан, собрав круг. — Нет чести и справедливости в играх опытных против начинающих. Согласны?
— Да.
— Они все крутые.
— Ага.
— Так нечестно.
— Тогда пусть Кастелобрушу опозорится, разгромив англичан в пух и прах, — заговорщически ухмыльнулся волшебник-юнлинг.
— Э-э…
— Как так?
— Я тоже не понимаю, — произнёс Дин.
— И я, Гарри, тоже не понимаю, как это их опозорит, а не нас, — поддакнул Симус.
— Позор в том, что в Кастелобрушу преднамеренно подобрали самые сильные составы, вместо дружеских матчей устраивая «избиение» Хогвартса. Поэтому во втором тайме на воротах я поставлю самого дырявого Невилла, а мы вчетвером будем без затей пытаться повторять их обводки и после отбирания квоффла сразу переключаться на высматривание снитча да пасы бладжерами для атак рикошетом от сетки. Стараемся играть, но без фанатизма и без огорчений. Пусть они хоть сорок квоффлов забьют, отвоёвывая соску у младенца. Мы играем в меру своих умений и без поддавков, поэтому для нас в проигрыше нет постыдного, друзья, это Кастелобрушу должно быть стыдно профессионально играть против новичков. Проиграв двадцати, мы победим всю их школу. И учтите, друзья, наши сверстники не виноваты в злом умысле взрослого руководства. Окей?
— Окей… — остальные четверо согласились, поняв не всё, но достаточно для своего детского уровня.
Капитан еле успел к началу следующего тайма. И ожидаемо испаноязычные детишки впали в раж, когда ощутили слабину и фактическую сдачу соперников, которые не дрались за квоффлы и хмуро уступали отобранные мячи. Атаки бладжерами имели большой успех, сбивая футболистов с привычного ритма игры и собирая богатый урожая синяков и падений, что распаляло детские эмоции расквитаться, а потому Невиллу приходилось тяжко с попытками отбивать иногда аж по три атаки в минуту. Вратарь так или иначе касался примерно каждого третьего квоффла, но отскочивший или отбитый мяч пинали обратно с неминуемым забиванием гола. Гарри-Грегарр тоже старался, он даже сумел принять классный пас Рона и успел отправить мяч точно в пустой угол ворот, распечатав под улюлюкание болельщиков.
Не сорок, конечно, но итоговый счёт получился «шесть — двадцать девять» в пользу Кастелобрушу. И трибуны сочли замену вратаря фатальной ошибкой капитана Поттера.
— Друзья, шикарный опыт — цените его. Про наш заговор молчок до выхода «Придиры» с обличением Кастелобрушу, окей? — заговорщически обратился Гарри-Грегарр, собрав своих в кружок, что облегчило мадам Хуч массовое лечение и очистку формы.
— Окей, — волшебное слово «заговор» мигом изменило настроение усталых мальчишек с факультета Гриффиндор.
Вопреки ожиданиям, во время церемонии рукопожатия Поттер смутил победителей своей сияющей улыбкой, бывшей ничуть не хуже прообраза у профессора Локхарта. И его команда тоже не выглядела огорчённой, сверкая хитрыми взглядами. А в раздевалке, отдельной у каждой школы, Поттер применил заклинание:
— Экспекто Патронум. Здравствуйте, мистер Лавгуд. Уточните, пожалуйста, все ли выставленные Кастлобрушу игроки больше года занимались футбольным спортом или чаще раза в неделю играли в дворовый футбол, чтобы отбирать соски у младенцев.
Этот шаг укрепил веру мальчишек своему лидеру.
Второй матч — Слизерин против Пасторов. Здесь дела сложились похуже — разгром всухую, не считая четырёх снитчей, притоптанных змеями. Болельщиков такие поражения сильно расстроили.
Ужин начался с опозданием примерно на пять минут и прошёл под ритмичную музыку в стиле ча-ча-ча, поскольку Шарлотта уговорила Гилдероя на медальку-птичку в прикрытом жилеткой кармане рубашки и перед всеми станцевала с ним умеренно чувственный, но тем не менее очень зрелищный танец со сложными поддержками. Этот маленький зажигательный экспромт всем пришёлся по нраву и привлёк к кружку танцев тех школьников, кто всё ещё колебался, стоит ли посещать. Поттер не постеснялся отправить свою колдокамеру запечатлевать лучшие движения, пусть эти кадры прольют славу ещё и на мельницу Локхарта, не жалко.