Очередной день отдыха прошёл на славу, начавшись с неги в постели после девяти полноценных часов сна! Прекрасная солнечная погода, шикарный пляж, изумительные рифы и ландшафтные панорамы. Даже не пришлось выщипывать пёрышки фениксу-Симусу, чтобы тот выдавил слезинку на макушку магозоолога, зримо улучшая качество омолаживающего исцеления и честно зарабатывая свои очередные восемьсот галлеонов. Стоило заметить, что это нововведение так и осталось внутри допускаемого до наблюдения медицинского сообщества, никаким боком не просочившись к журналистам. Доступ к уникальному и сверхдорогому ингредиенту становился до абсурдного прост и дёшев, но поди научись превращать в полноценного феникса!
Лафа как-то резко кончилась в последний день ноября.
Глава 100Встреча с двумя профессорами
Только собравшись за вампусом, Поттер получил предупреждение от вредноскопа. Глянув в глазок, он через некоторое время смог различить смутный образ шевелюры знакомой лохматости.
— Засёк-таки… Профи, что тут ещё сказать, — печально выдохнул Поттер, отрываясь от браслета-артефакта. — Хм… Кто предупреждён, тот вооружен. Но как? Чем? — вслух озадачившись.
Методом озвучивания наводящих вопросов Гарри-Грегарр придумал план задабривания, способный вовсе предотвратить встречу попы с ремнём.
Словно этого мало, устроенный на опушке Килдера сеанс с Реддлом дал понять, что артефакт наконец-то соотнёс регулярное применение к нему чар левитации с вероятностью «целования» заклятьем Конфундус. Память юноши наводнило море ложных воспоминаний о том, как он учил Легилименцию и Окклюменцию. Вампус и сам волшебник-юнлинг восприняли это как вызов. Пусть время поисков достоверных и нужных воспоминаний увеличилось, вынуждая за раз искать что-то одно, зато выросла эффективность ментальной тренировки.
— Так-так-так, мистер Пхукет и мистер Поттер, надо полагать. Ну надо же, а! — подивился сердитый Кеттлберн, встретивший парочку с двумя волшебными палочками, на изготовке горящими грозными красными огоньками. — От вас, мистер Пхукет, я такого не ожидал, честное слово. Сколько раз я предлагал вам прогулки по Запретному лесу, а вы всё морду воротили… Ай-яй-яй, как не стыдно, сосунки!
— Мр-р… — заискивающе мурлыкнул кот.
— Подкуп, профессор Кеттлберн, — чуть улыбнулся Поттер, появившись на месте птицы вместе с трясущимся лукотрусом, выставляющей на обозрение светящее нутро колбочкой, привязанной к ней за лапку летучей мышью, капающей на пол вязкой тьмой теней.
— Попытка коррупции отягощает преступление, мистер Поттер, — неподкупно заявил Кеттлберн, быстрым взглядом осмотрев «товар».
— Я применю на вас Обскуро Дуо и создам новый вид магических существ, — разъясняя свои намерения.
— Плюс игра на слабостях… — помрачнев.
— Ладно, без повязки, профессор Кеттлберн, но с вас Непреложный Обет и колдовство заклинания Лингвистика, — интригуя запредельно.
— Ещё и шантаж, мистер Поттер. Вы сами себя топите, — Сильванус держался на волоске.
— Окей, только в рапорте укажите, пожалуйста, что мы не в исхоженный Запретный лес отлучались, а вглубь леса Килдер, — заявил Поттер, палочкой поправил очки и ею же открыл саквояж, намереваясь убрать туда добытое.
— Тц! — гася огоньки на палочках.
— Мря? — темнота не являлась помехой вампусу, но всё же хотелось ясности с тем, будет ли взбучка или нет.
— Пхукет, с тобой я поговорю позже. И только посмей мне теперь отказать в прогулке.
Прижав уши, шестилапый кот с пуму размером, крадучись, добрался до своей лежанки и сладко зевнул, набегавшись за ночь и наевшись всякой добычи, ранее никогда в жизни не пробованной им и потому заинтересовавшей.
— Сделка, мистер Поттер.
— Класс! — воспрял экспериментатор.
Наскоро обговорили типовую формулировку и палочками друг друга засвидетельствовали сотворившуюся магию.
Организовав колдорентгеновский свет и выпив последнюю каплю зелья Феликс Фелицис, Поттер приступил к эксперименту. Каштановой палочкой он превратил летучую мышь в гром-птицу примерно с филина размером. Остролистовой палочкой быстро разрезал череп чарами Диффиндо, остановил кровотечение чарами Эпискеи, уменьшил мозг чарами Редуцио, достал его чарами Локомотор и вернул исходный размер, у птиц невеликий. Умная вода от чар Агуаменти заполнила лакуну в черепе, заклинание Регенерейт Максима начало восстанавливать изъятый орган. Далее превратил мозг гром-птицы в саму гром-птицу со сниджета размером, всё ещё держа первоначальную трансфигурацию каштановой палочкой, отчего профессор Кеттлберн уже на этом шаге впал в экстаз, вцепившись в свои волосы.
— Эта смолка из волшебной ёлки, — прокомментировал Поттер. — Экспримо Гоменис, — вложив в неё чары манекена как в будущий артефакт. — Энтоморфус Максима.
И весь объём светящейся смолы со снитч размером прямо в колбе превратил в скопище муравьев, которых вытряхнул перед маленькой гром-птицей, склевавшей всей до единого.
— Профессор, приготовьтесь вложить в просмоленные мозги заклинание Лингвистика. Пхукет, ты своим поведением нас подставил, потому быстро сюда, ненадолго превращу тебя в феникса, чтобы ты пролил слезинку во спасение лукотруса и тем самым спас свою шкуру от профессорских фантазий.
— Гр-р! — вампусу такая постановка вопроса не понравилась, но он встретился взглядом с Кеттлберном и через несколько секунд сорвался с места, сев рядом с Поттером и начав хвостом выбивать пыль из каменного пола.
— Авифорс Максима. Авифорс Максима. Финита, — превращая кота в птицу, потом лукотруса в соловья и отменяя превращение гром-птицы обратно в мозги, пугающе раздувшиеся и жутковато засветившиеся изнутри.
— Лингвистика, — наколдовал Сильванус, чётко указав волшебной палочкой на капитально просмоленные мозги.
— Энтоморфус.
На сей раз светящиеся мозги подверглись превращению в муравья, которого склевал соловей.
— Ренервейт, — ускоряя пищеварение соловья. — Пхукет, приготовься капнуть слезой. Я левитирую эволюционирующего лукотруса, ты только всплакни.
Феникс, грустно переминаясь с лапки на лапку, наставил глаз на соловейчика. Кеттлберн принялся невербально выпускать из кончика своей палочки одинокие голубые искры, с электрическим стрёкотом летевшие на пол. Пхукет-феникс сгорбился и поник, его глаз заблестел от влаги.
— Финита.
Волшебник-юнлинг вовремя отменил превращение. Тонюсенький лукотрус раздулся, как подсолнух, и раззявил рот от боли. В следующий миг туда капнула слеза феникса, избавляя от мучений.
— Арборивикус, — заклинание из остролистовой палочки своевременно направило мутацию безобидного магического существа. Благодаря слезе феникса и постоянному контролю работающих чар опытным агрономом не требовалось дополнительно колдовать Гармония Нектере Пасус.
Летучая мышь должна была дослужить до конца. Поэтому остролистовая палочка, едва завершив одно заклинание, выполнила следующее:
— Авифорс Максима.
Маленькая гром-птица превратилась в феникса, который по всем канонам при нахождении при смерти сгорел в пламени, оставив после себя горку тёмного пепла, выглядящего как концентрат Тьмы, противоположность Света, что наглядно виделось в сравнении с Пхукетом в облике феникса, после генерации слезинки всё ещё сиявшего в свете колдорентгена. На сей раз удерживая трансфигурацию правой рукой, волшебник-юнлинг сосредоточенно взмахнул левой рукой, невербальным заклинанием Вингардиум Левиоса быстро и аккуратно перемещая преображающегося лукотруса в серединку пепельной кучи, чтобы его корешки принялись втягивать в себя эту подкормку, успевая до того, как оттуда возродится феникс.
— Финита, — отпуская вампуса, потерявшего изрядную долю нагулянных сил, но всё-таки гордо оставшегося сидеть рядом и глазеть, смешно поводя усищами.
— Мистер Поттер, это всё тянет на сто баллов и орден Мерлина третьей степени как минимум! — в экстазе похвалил Сильванус, тиская свою волшебную палочку, словно бы чешущуюся повторить дивное колдовство.
— И койку в палате умалишённых, — шутя по-чёрному.
Сильванус крякнул и чуть не испортил эксперимент кашлем, сдувающим пепел.
Тем временем маленький лукотрус втянул весь пепел без остатка и заматерел ростком ёлки-бонсай, вытянувшись до семнадцати дюймов и разветвившись конусом сообразно донору живицы. Внизу под миниатюрно-разлапистой юбкой из ветвей сформировались две ноги. Оформились узкие плечи и две ветки-руки, которые было не признать за конечности, пока их не подняли. На самом верху вместо веточки народилась странная шишка. Это оказалась голова нового магического существа, которая после завершения формирования нового тельца смешно открыла глаза и веки.
— Здравствуй, бонсай-лукотрус по имени Пик, — взяв сокращение от латинского слова, обозначавшего ёлку. — Я твой создатель, человек по имени Гарри Поттер.
— Здравствуй, человек и создатель Гарри Поттер, — потрескивающим голоском ответил Пик на том же английском языке и уставился на Сильвануса, быстро-быстро заскрежетавшего-зачесавшего голову ногтями, стимулируя своих мозгошмыгов.
— Пик, это магозоолог Сильванус Кеттлберн. Он знает больше меня, он поможет тебе разобраться с собственными способностями и поухаживает, а через три недели будем от тебя массово отпочковывать первое поколение твоих детишек, — сразу признавшись и поведав планы.
— Здравствуй, человек и магозоолог Сильванус Кеттлберн, — чуть повернув голову-шишку ко взрослому, как и мальчишка, сидевшему на пятках перед дивным творением.
— Здравствуй, Пик! — восторженно отозвался профессор, заворожённый новым видом магического существа, по-детски собранного по частям, словно конструктор «Лего». Если бы не могущественная слеза феникса, то эксперимент провалился бы! И определение «бонсай-лукотрус» оставляло Сильванусу простор для создания других видов этой породы, помимо елового перед ним! — Позволь мне позаботиться о тебе.
— Прф, — Пхукет фыркнул и вальяжно удалился на свою лежанку, уверившись, что строгий дрессировщик завёл новую игрушку и забудет о мил