Касательно жизни у Дурслей… Несчастные Вернон и Петунья оказались лишены собственного семейного счастья. Вот и срывались на доступной причине, поскольку длиннобородый виновник находился вне их досягаемости. Дурсли отчаянно хотели слыть самой обыкновеннейшей семьёй, а в таких семьях взрослые не бьют детей и не морят их голодом. Подзатыльники всего лишь подзатыльники, других телесных наказаний к Гарри не применялось. Самими взрослыми не применялось, при этом родители откровенно подстрекали своего сына Дадли колотить кузена самому и друзей своих привлекать к этому полезному делу. Дурсли из-за всех своих проблем и отсутствия соответствующего образования банально не замечали, какого морального урода они растят из собственного сына. За отсутствием понимания Гарри даже не мог позлорадствовать тому, как «сладко» сейчас приходится его кузену в школе-интернате с военным уклоном.
А морение голодом мера вынужденная — это реально спасало дом от магических выбросов неконтролируемой Силы, подчиняющейся лишь воле одарённого. Однако с приближением возрастной вехи на одиннадцать лет эта мера исчерпала свою эффективность.
Грегарр уверился, что по возвращении Гарри в дом номер четыре на улице Тисовая в городке Литтл Уингинг его ждёт своя комната, та самая, которая при его отъезде была завалена сломанными игрушками Дадли. И кормить его будут без былого ущемления, но умеренно, а не как Дадли, толстевшего от впихиваемых в него сарделек не хуже папани с громадным пузом, которым мужчина даже гордился за нежеланием сводить его. Кое-какие новые шмотки приложатся, ибо широкие размеры Дадли будут коротки, а «свежее поношенное» совсем уж мешковатое, поэтому вид Гарри в таких вещах точно выбьет Дурслей из образа порядочной семьи.
Пока шли экзамены, проникнувшийся воспоминаниями Грегарр переживал за оценки Гарри, ходившего лохматым и всклокоченным. Причёска паренька к лету стала выглядеть примерно так, как того хотела лишь временно отступавшаяся Гермиона, выучившая специальное заклинание стрижки и внёсшая в своё виденье причёски друга поправки на длину чёлки для сокрытия приметного шрама. Грегарр закрепил её старания, тем самым давая умной девочке веский повод строить мальчиков для получения ими на экзаменах хороших оценок.
А вот с установлением первого контакта дело двигалось слишком медленно.
Теперь, оглядываясь на конец декабря, Грегарр понимал, что не учёл в своём плане особенность женской психологии, ориентированной на эмоции. Вернее, что у оставшейся в шраме Воли Лили эта черта окажется гипертрофированной. Именно через эмоции следовало налаживать контакт, вернее, с большим упором на эмоции. Однако тогда, пять месяцев и одновременно десять лет назад, нынешний волшебник-юнлинг ещё был просто юнлингом, которого всю прошлую жизнь учили подавлять чувства и эмоции. Пусть после ухода из-под опеки наставников на службу в Животноводческий корпус юноша позволил себе дать слабину, устроив отдушину с загулами, однако он по-прежнему руководствовался догмами Ордена Джедаев, чей кодекс гласил:
Не эмоции, а покой.
Не безграмотность, а знание.
Не страсть, а безмятежность.
Не хаос, а гармония.
Не смерть, а Сила.
Обычно практиковалась изменённая версия на основе медитации знаменитого Одана-Урра, однако Грегарр в судьбоносном наведении справок в Библиотеке после рокового разговора, подслушанного в Садах тысячи фонтанов, нашёл более раннюю версию, состоящую из одних существительных, предлагавших джедаю самому расставить подходящие глаголы, гибко формулируя постулаты под себя. Это реально помогло молодому человеку! Именно эти пять строк стали его кодексом.
Сейчас, когда до каникул остались считанные недели, поздно менять подход в отношениях с Волей матери — резкая смена поведения перечеркнёт все достижения. Проверено на собственном опыте с животными.
Как же быть?..
Глава 5Конец игры
Грегарр поделился с Живой Силой своей матери счастьем перерождения. Не матери Гарри — своей матери. Освоив воспоминания мальчика, мужчина признал Лили собственной матерью и поделился этой радостью, дополнительно накрутив себя счастьем за исполнившуюся мечту — возможность обращаться к Единой Силе тоже.
Храмовые уроки по психологии помогли запоздало уразуметь — для успешного установления контакта надо отбросить логику и отдаться чувствам. Сие противоречило кодексу, но… Реинкарнация не входила в Орден Джедаев. Глупо отбрасывать тысячелетние знания и мудрость, но также глупо оставаться закостенелым в догмах, перечёркивая познание. Любовь, счастье, радость — это же светлые чувства! Именно они — ключ. Так просто и одновременно так сложно…
После освоения аспекта знаний оставалось освоить чувственный аспект души — это завершит отождествление, вернее, слияние, которое прекратит раздвоенность Живой Силы. И этот процесс нельзя растягивать — эмоции спонтанны! Всё или ничего.
Рискуя, Грегарр дотянул до последнего дня экзаменов у Поттера — первокурсники и второкурсники отстреливались раньше средних и старших курсов. На облегчении ребёнка от сдачи всех зачётов взрослый спланировал взлететь ещё выше, специально сдерживая эмоции и сжимая пружину.
О, Брапар в годы войны поневоле научился ощущать внутри себя то, как копятся эмоции и как безопасно выплёскиваются во время секса. Сейчас ситуация другая, мужчине пришлось несколько дней подстраиваться, крайне аккуратно, маленькими шажочками взводя «пружинный механизм» с конкретными установками, опыт обращения с которыми отсутствовал. Движение по минному полю. Это трудно описать, как и сами чувства трудны для словесного толкования.
Мужчина знал, что под шрамом скрывается непонятная часть ситха, мерзкого, так и просящего прикончить его. Но поверх находилась Воля Лили — единственное наследие от родной матери. Глядя на шрам, Грегарр резко отодвинул знания и преисполнился эмоциями, какие Гарри испытывал при созерцании отражения родителей. Плевать на недоделанный голокрон! Все эти годы магия матери заботилась о сыне, но Гарри не хватило понимания этого, поэтому он видел в шраме только боль, банально не умея разделять боль со стороны сожителя от переживаний Воли матери.
Он зажмурился, чтобы простой психологической уловкой полностью отрешиться от знаний. Нету следа голокрона ситха — есть след от матери.
И безудержное счастье от перерождения — от вожделенной способности оперировать Единой Силой. Детское воспоминание со спонтанной телепортацией, чтобы избежать избиения втроём на одного, неопровержимо доказывало наличие способности из некогда подавленных мечтаний. Гарри родился полноценным! И это в том числе заслуга матери, выносившей и родившей его, любившей больше собственной жизни.
От накала возвышенных чувств даже слезинка стекла — от наклона головы попала на губы.
Грегарр — прошлое. Гарри — настоящее.
Обнимая спящее тельце своей реинкарнации, Гарри-Грегарр Джеймс Поттер порывисто наклонился и по сыновьи поцеловал мамин символ.
Никаких колебаний — Живая Сила матери тут же ответила Живой Силе сына безграничной любовью.
Резонанс подавил агрессивное влияние тёмного голокрона.
Последняя стадия принятия — взрослый превратился в призрачного мальчика и собой одухотворил спящее тельце.
Гарри-Грегарр Джеймс Поттер открыл глаза и увидел спальню слегка мутновато, как это всегда происходит без очков. По-прежнему сновидение…
Нет мыслей — есть чувства. Как известно, рыдания — это тоже форма избавления от излишнего внутреннего напряжения. Называется — выплакать беду. Пережить плохое и собраться для преодоления невзгод.
Мальчик уткнулся в свои ладони и разрыдался, выпуская тот сумбур эмоций и чувств, что сам только что наворотил в своём сердце. И теперь волшебник-юнлинг чётко ощущал, что мать рядом, не где-то там в отражении древнего артефакта или на планете в семи минутах лёта через гиперпространство, а на самом деле с любовью целует его в лобик и постоянно обнимает его ласково-заботливо.
Всхлипы постепенно затихли.
Размазав слёзы рукавом пижамы, Гарри-Грегарр нашарил очки и повесил на нос, а потом подобрал упавший лист с напоминанием самому себе.
Наколдовав взятой с тумбочки палочкой Люмос и прочитав, он посидел ещё немного в постели, кутаясь в простынку-одеяльце как в материнское тепло, всё ещё отлично ощущаемое из-за перелива его энергии к материнской Воле. Расплывшись в искренней и довольной улыбке, пацан порывисто соскочил с постели и сунул ноги в тапочки. Летние ночи уже тёплые — вязаный свитер давно лежал в сундуке.
Обувшись, Гарри-Грегарр помчался по коридорам Хогвартса. Хозяин сна ничуть не сомневался, что найдёт отражение зеркала Еиналеж там же, где оставил его в прошлый раз. Как по писанному в учебнике джедаев, интуиция подтверждала факт до его констатации. Собственно, ворвавшийся в пустой класс паренёк увидел роковую раму с зеркалом, в котором теперь отражалась такая же темнота, какую видел Гарри Поттер. Видел, но не замечал из-за родителей. Вот и сейчас Гарри-Грегарр узрел точно такую же темноту и своих родителей, Поттеров, но уже не в возрасте, а теми молодыми людьми, какими их убили — какими их смутно запомнил младенец. И мать в отражении оказалась словно живой.
— Здравствуй, мама… — тихо произнёс мальчик, раньше так не поступавший.
— Доброй ночи, сынок. Ты так повзрослел… — вместо опаски отныне гордясь.
— Всё благодаря твоей заботе, мама, — искренне ответил Гарри-Грегарр, вглядываясь в материнские очи колдовского цвета. — И скоро ты сможешь вздохнуть с облегчением.
— Ты что задумал, сын? — тут же насторожилась Воля Лили.
— Это директор Дамблдор задумал, мама, — мигом переведя стрелки согласно детскому опыту Гарри. — Он хочет избавить нас от ноши в шраме, — без боязни ткнув в тёмный рубец. А это уже из взрослого опыта Грегарра.
Молодая женщина запричитала и запорхала вокруг отражения сына, выплёскивая своё недоверие к величайшему волшебнику и сомнения в успехе исхода именно сейчас, тогда как десять с половиной лет назад были гораздо более подходящие условия, потому что кусок души Тёмного Лорда не успел пустить корешки, закрепляясь так, что всковырнуть нельзя.