— Мамочка, послушай. Пожалуйста!
— Ах, сынок, ты так повзрослел… — вновь повторила женщина, слегка успокоившись, усевшись на пятки и обняв отражение сыночка.
— Великий Светлый Волшебник замутил идеальный план, мама. Я встречусь с сосудом Тёмного Лорда, мистером Квиринусом Квирреллом. Охотясь за философским камнем для физического возрождения, призрак вылезет из-под защит. При прямом контакте большая часть вытянет из меня меньшую часть, мама, если ты перестанешь окружать этот кусок и отступишь ко мне, защищая от призрачного проникновения. Пусть это придаст врагу сил, но и мне тоже это придаст сил, мама. Особенно если удастся завладеть кайбер-кристаллом и засунуть его на место недоголокрона.
— Эм, кайбер-кристалл — это так по-научному называется философский камень? Раньше я не встречала такого упоминания в литературе, — задумчиво произнесла женщина, по-прежнему обнимая и поглаживая сынишку.
— Ага, — мальчик сконфузился, ляпнув словечко из прошлой жизни. — Философский камень является эссенцией жизненных сил, — внимательнее следя за речью. — С ним я вырасту самым завидным женихом Магической Британии!
— Да, ты у меня красавчик, Гарри-Грегарр, — называя по полному магическому имени и чмокая в щёчку. — Но ведь Тёмный Лорд не будет ждать, пока ты вырастешь, сынок. Этот коварный злодей накопит силы и нагрянет в самый неподходящий момент… — помрачнела Лили, убитая в праздничный Хэллоуин.
— Я уверен, что директор Дамблдор за девять лет настрочил кучу крутых планов. А ещё философский камень будет питать тебя, мамуля, придавая тебе сил. И в решающий момент нашей будущей схватки ты врежешь врагу по самое не балуйся!
— Да! Гадёныш у меня ещё попляшет! — воодушевилась Воля Лили.
— Вместе мы Сила! — подбадривая и обнимая сам себя, представляя, как отражение вешается на шею матери. — Только, мама, нельзя вспугнуть Квиррелла. И надо дать древнему артефакту закончить начатое им. Поэтому повзрослевший я должен побыть здесь до того, как недоросль Гарри увидит меня в отражении зеркала Еиналеж там, где оно сейчас спрятано, — заявил тот, кто две недели вымучивал Замысел, с заглавной буквы.
Ещё при сегодняшнем пробуждении притянутый за уши план казался слишком эфемерным. Ну какой из Брапара хитрец? Самообученный! Весьма говорящий тот факт, что за отдушины с женским полом и зачисткой Дна юнлинга никто не пожурил и не наказал. Брапар не рвался в лидеры. При всей своей обширности умений он честно служил Ордену Джедаев, ища себе место повольготнее, именно ища, а не вытесняя других. Всего лишь чуть больше наглости и настойчивости в достижении своих скромных желаний в рамках задававшегося орденом вектора развития.
А сейчас он верил в успех, ибо это один из верных способов на самом деле достичь его. Никакой пошаговой инструкции, конечно. Как говорят в Ордене Джедаев — Сила ведёт. Вот только мастера и наставники из каких-то соображений умалчивают, что направление задаёт сам чувствительный к Силе. А кто не может или не знает, те тупо плывут по течению, не забивая голову излишними мыслями и пустыми чаяниями.
— Хорошо, сынок… Расскажешь, как ты живёшь? — попросила Лили, чтобы скрасить ночь до утра за разговором с сыном, а не осточертевшим ошмётком Тома Марволо Реддла.
— Конечно! У меня после поступления в Хогвартс наконец-то появились друзья, мама, как у кузена Дадли. Пусть Рон тот ещё лентяй, а Гермиона заучка высшей пробы, но они же ещё дети и восприимчивы к воспитанию. Ой, мама, а ты помнишь что-нибудь сокровенное о своей сестре? Мне скоро возвращаться к Дурслям, и я бы хотел вызвать тётю на серьёзный разговор, никак не пугая её применением магии.
— Детям запрещено колдовать на каникулах, сынок, — лукаво улыбнулась Лили. — Я много компрометирующего помню. Тебе вряд ли рассказывали подробности свадьбы Дурслей… Эм, нет, пожалуй, это оттолкнёт от разговора. А, вот, слушай: там-там, та-та-там, пых, там-там… — женщина напела мелодию и потом рассказала про волшебный чайник, который издавал её всякий раз, когда кто-либо проходил мимо. Нечто сродни музыкальной шкатулки. Девушка сама зачаровала его на четвёртом курсе Хогвартса и привезла домой на каникулы порадовать родителей, души не чаявших в младшей дочери.
Как-то так вышло, что о своей жизни рассказывал вовсе не сын, а его мать делилась своими воспоминаниями, постепенно осваиваясь с «воображением» кое-чего в зеркале Еиналеж, заполняя черноту красками из миновавшей жизни. Сейчас у неё были силы на это. И напоследок мама спела сидящему перед ней сыну колыбельную:
Ты мигай, звезда ночная!
Где ты, кто ты — я не знаю.
Высоко ты надо мной,
Как алмаз во тьме ночной.
Только солнышко зайдет,
Тьма на землю упадет, —
Ты появишься, сияя.
Так мигай, звезда ночная!
Тот, кто ночь в пути проводит.
Знаю, глаз с тебя не сводит:
Он бы сбился и пропал,
Если б свет твой не сиял.
Только солнышко зайдет…
Тьма на землю упадет…
Кто ты, где ты — я не знаю,
Но мигай, звезда ночная!
(Примечание: Twinkle Twinkle Little Star, перевод О. Седаковой)
Восстанавливающая Медитация завершилась рывком — зеркало отразило длинную лестницу, по которой спускался чумазый Гарри Поттер в подранной кофте и грязных портках. На скуле ссадина, на руке порез. Очки-велосипеды чудесным образом оказались спасены от всех передряг.
Гарри-Грегарр в той же самой одежде, только совершенно чистой и целой, порывисто вскочил с места. Отчётливо подмигнул и показал большой палец Гарри, чьи брови удивлённо приподнялись при виде истинного злодея в этой директорской игре, а не от поведения самого себя в зеркале Еиналеж. Приложив палец к губам, Гарри-Грегарр схватил с пола мантию-невидимку и запахнулся в неё. Зеленоглазый мальчик из реальности моргнул, когда изображение в зеркале перевернулось кверху ногами из-за переворота рамы там, в «зазеркалье».
— Н-не может быть… Снейп ведь, он ведь… — ошарашенно заговорил Гарри, морщась от острой боли в шраме, переведшей все мысли с зеркала на профессора.
— Да, внешность обманчива, — обронил Квиррелл, оборачиваясь к Поттеру. — Когда он рядом, кто заподозрит… ббб-бедного, з-заи-икающегося профессора Квиррелла? — произнёс молодой мужчина, пародируя самого себя. Квиринус сейчас считал себя хозяином положения, но не расслаблялся.
— Но во время первого матча по квиддичу Снейп пытался убить меня, — уверенно заявил Гарри и спустился ещё на пару ступеней.
— Нет, мальчик. Это я хотел убить тебя! — высокомерно заявил мужчина, выразив ненависть на лице. — И поверь мне, если бы мантия Снейпа не загорелась и это не отвлекло бы меня, я бы это сделал, — сердито признаваясь. Он это сказал, чтобы лишний раз оправдаться перед своим хозяином. — Хотя Снейп пытался нейтрализовать проклятье, — завуалированно говоря о предательстве клеймённого.
— Снейп пытался спасти меня? — всерьёз удивился мальчик, видевший от мрачного зельевара только плохое.
— С самого начала я знал, что ты опасен. Особенно после Хэллоуина.
— И тогда… вы пустили тролля? — вовлекавшийся в разговор мальчик с одного марша перешёл к следующему, приближаясь.
— Очень хорошо, Поттер, да. Снейп, к сожалению, помешал мне, — вновь напоминая господину о предательстве другого слуги.
Профессор оставался стоять спиной в пол-оборота к зеркалу Еиналеж, установленному в странной комнате с колоннадой вокруг и овальным амфитеатром ступеней. Магия Хогвартса до сумерек «раздувала» скудные лучи, откуда-то просачивавшиеся от едва начавшей убывать луны, как в декабре.
— Когда все побежали в подземелья, он пошёл на третий этаж, чтобы остановить меня, — слегка жалобливо произнес Квиррелл, получивший наказание за этот провал. — Разумеется, он больше мне не доверял, — повернувшись к зеркалу лицом, опять в пол-оборота.
В зеркале отразился фиолетовый тюрбан с красиво свисающей на грудь и перекинутой через плечо лентой. А Гарри испытал жгучую боль в шраме, когда профессорский затылок почти «буквально» уставился на него.
— Он не хотел оставлять меня одного. Но он не понял. Я не был один. Никогда! Итак, — остро чувствуя нетерпение господина. — Что показывает это зеркало? Я вижу то, что я хочу. Я вижу в моих руках камень. Гм, но его не достать! — зло цедя.
— Используй мальчишку, — вдруг раздался шипящий голос, зазвучавший словно бы со всех сторон.
Гарри заозирался, а Квиринус резко обернулся:
— Сюда, Поттер! Сейчас же! — зло и требовательно приказывая, протянув руку в дорогой и чистой мантии тёмно-коричневого цвета.
На деревянных ногах мальчик кое-как протопал по ступеням и приблизился, остановившись справа от профессора в двух шагах от такой же грязной поверхности зеркала, какой она была на Рождественских каникулах. За артефактом не ухаживали.
— Скажи мне, что ты видишь⁈ — повелительно прошептал Квиринус, боясь опять подвести Тёмного Лорда.
Гарри видел себя и профессора кверху ногами. Его, мальчика, отражение сунуло правую руку в карман и достало кровавый кристалл, явно вытащенный из друзы в камне, а не созданный, как всегда утверждал Николас Фламмель. Гарри-Грегарр тоже видел перед собой лукавую усмешку отражения, блеснувшего гранью кайбер-кристалла со сливу размером и после подмигивания сунувшего её обратно в штанину, — волшебник-юнлинг в своём «зазеркалье» явственно ощутил сущность кайбер-кристалла, выпятившего его карман тоже!
Поттер мельком покосился на собственные светлые вельветовые брюки, такие в самый раз под пятнадцать градусов Цельсия и сырость прошедшего вечера. Мальчик пощупал карман, убеждаясь в реальности магического переноса. Он резко глянул на Квиррелла — глядевшийся в волшебное зеркало профессор ничего не заметил.
— Что там⁈ Что ты видишь⁉ — вновь потребовал Квиррелл, нервничая по мере наступления развязки долгой игры с Дамблдором и Снейпом.
— Я… здороваюсь за руку с Дамблдором. Я выиграл кубок по квиддичу, — легко соврал Поттер, лгавший не раз и не два в своей тяжёлой жизни, ибо правда зачастую стоила ему запирания в чулане, лишения еды, тумаков кузена.