— Тому, кто собирается стать Морским Мастером, надо знать имя каждой морской капельки…
Гед тоже иногда вздыхал, но никогда не жаловался. Он понимал, что именно эти скучные уроки по изучению бесконечных списков истинных имен всех местностей, вещей и существ открывают ему путь к могуществу, к которому он стремится; что магическая сила скрыта в именах, как спрятанный на дне иссохшего русла драгоценный камень. Ибо суть магического искусства состоит в назывании вещей их истинными именами. Так им объяснил Курремкармерук в первую же ночь, которую они провели в Башне, сказал один раз и никогда больше не повторял этого, но Гед не забыл его слов.
— Многие маги, наделенные великой силой, — сказал тогда Курремкармерук, — потратили всю жизнь, чтобы открыть истинное имя какой-нибудь вещи, одно-единственное утраченное или сокрытое имя. И тем не менее списки еще не завершены. И не будут завершены — до самого конца времен. Послушайте меня — и поймете, почему. И в этом мире, где светит солнце, и в мире ином, где солнца нет, есть такие вещи, которыми люди не интересуются и о которых никогда не говорят. Но есть также и то, с чем не совладать ни одному человеку и никакой человеческой речи — это силы, безмерно превосходящие нашу силу. Истинная магия имеет дело лишь с теми существами, которые владеют хардическим языком Земноморья или Древним Языком, от которого он произошел.
На этом языке и сейчас говорят драконы, и это был язык Сегоя, сотворившего острова нашего мира, и это есть язык поэм и песен, наших заклинаний, призываний и волшебства. Слова Древнего Языка и доныне таятся, скрытые и измененные, среди наших хардических слов. Например, пену на волнах мы называем сукиниен. Это слово восходит к двум Древним словам: «сук», то есть «перо», и «иниен» — «море». Значит, «пена» — это «морское перо». Но вам не наложить чар на пену, если вздумаете обратиться к ней: «сукиниен». Для этого надо назвать ее истинным именем Древнего Языка, а там она звалась эсса… Любой колдунье ведомы некоторые слова из Древнего Языка, а маг отличается от нее тем, что знает их намного больше. Но этих слов было очень много. Некоторые из них утрачены и забыты еще в старину, иные были сокрыты, и есть такие слова, какие знают лишь Драконы и Древние Силы Земли, а есть и такие, которые неведомы ни одному живому существу. И не найдется ни одного человека, который знал бы их все, а значит, этому Языку нет конца…
И тому есть причины. Так, имя моря «иниен» — хорошее и полезное имя. Но свое истинное имя имело в Древнем Языке и то, что мы теперь зовем Срединным Морем. И поскольку ни у одной вещи не может быть сразу двух истинных имен, то получается, что «иниен» означает «все моря, кроме Срединного Моря»… Разумеется, оно не означает даже этого, потому что существуют другие, без счета, моря, бухты и проливы, которые тоже носят свои имена. Так что если какой-нибудь колдун, пожелавший стать Морским Мастером, окажется настолько безумным, что захочет утихомирить бури по всему океану, то его заклинание должно содержать не только слово «иниен», но также имена каждого пролива, течения, бухты, залива — каждой капельки всех морей по всему Архипелагу, и по Внешним Просторам, и за ними — вплоть до тех пределов, где кончаются все названия. Выходит, силы, которые помогают нам в колдовстве, сами же ставят пределы нашей власти. Любой маг может справиться лишь с тем, что находится рядом с ним, что он может назвать точными и исчерпывающими именами. И это хорошо. Если бы дело обстояло иначе, то подлость могучих или неразумие мудрых давно уже изменили бы то, что должно пребывать неизменным, и Равновесному Целому пришел бы конец. И в наступившем хаосе море затопило бы острова, где мы и так живем в постоянной опасности, и в древнем изначальном безмолвии навеки утонули бы все имена и голоса.
Гед долго раздумывал над этими словами, и они глубоко запали ему в душу. Но, несмотря на великую цель, учеба оказалась тяжелой и скучной, а год, проведенный в Башне, тянулся бесконечно. Но в конце года Курремкармерук сказал им:
— Вы неплохо начали.
Вот и все. Волшебники всегда говорят правду, и то была истинная правда: все Имена, что Гед узнал за целый год упорного и тяжкого труда, были лишь началом науки, которую ему предстояло изучать всю жизнь. Но Геду было дозволено покинуть Башню Уединения раньше товарищей, пришедших туда вместе с ним, потому что он все запоминал быстрее; это было своего рода похвалой, причем единственной похвалой, прозвучавшей там в его адрес.
В начале зимы он отправился в обратный путь по острову, по пустынной дороге, вдоль которой не было ни одного селения. К ночи зарядил дождь. Гед не стал сгонять дождь заклинаниями, потому что погодой на острове распоряжался Учитель Ветродействия, а вмешиваться в его дела было непросто и небезопасно. Он поискал себе укрытие и устроился под огромным деревом. Закутавшись в плащ, он вспоминал старого своего учителя Огиона, который, возможно, еще не вернулся домой из осенних странствий по Гонту и теперь тоже спит где-нибудь под безлистными ветвями, заменяющими ему крышу, а дождь заменяет ему стены дома. С умиротворенным сердцем Гед крепко заснул в холодном мраке под шепот дождя. Проснувшись на рассвете, он поднял голову. Дождь перестал. В складки его плаща забился какой-то зверек и спал, свернувшись в клубочек, чтобы сохранить тепло своего тельца. Гед был удивлен, потому что зверек был редкий и странный — отак.
Эти существа водились лишь на четырех южных островах Архипелага: Роке, Энсмере, Поди и Ватхорте. Были они маленькие, с гладкой лоснящейся шерсткой, коричневой или пятнистой, с широкой круглой мордочкой, на которой светились огромные ясные глаза. Зубки у них были острые, нрав свирепый, так что на роль домашних любимцев они совершенно не годились. Никто не слышал их крика или зова, как будто они совсем не имели голоса.
Гед погладил зверька, тот проснулся, зевнул, показав маленький коричневый язычок и белые зубы, но не испугался.
— Отак, — сказал ему Гед. Потом, перебрав в памяти тысячи звериных имен, которые заучил в Башне, назвал его истинным именем из Древнего Языка: — Хоэг! Хочешь пойти со мною?
Отак тут же уселся к нему на раскрытую ладонь и принялся приводить в порядок свой мех.
Гед посадил зверька себе на плечо, в капюшон, и пошел дальше. Зверек так и остался на плече. Иногда он соскакивал на землю, стрелой мчался в лес по каким-то своим звериным делам, но всегда возвращался к Геду. Один раз он принес ему пойманную лесную мышь. Гед, рассмеявшись, сказал зверьку, чтобы он ел свою мышь сам, а у него сейчас пост — ведь сегодня ночью будет праздник Солнцеворота. Было темно и сыро, и когда он подошел к холму Рока, то увидел яркие чародейные огни, вспыхивающие над крышей Большого Дома. Вскоре он уже входил в Дом, где его радушно приветствовали Учителя и юные друзья. После сырой и холодной погоды под открытым небом в освещенном огнями зале было особенно спокойно и уютно.
Геду показалось, что он вернулся домой — ведь другого дома, куда он мог бы вернуться, у него не было. Он был счастлив, встретив снова столько друзей, и почувствовал себя еще счастливее, когда увидел, как к нему направляется Боб и на его темном лице сияет широкая белозубая улыбка. Только теперь Гед понял, как весь год ему не хватало друга. Боб за это время получил степень колдуна, поэтому он уже не был учеником, но это никак не отразилось на их отношениях. Друзья оживленно разговаривали, и Геду казалось, что за какой-то час он наговорил больше, чем за весь год, проведенный в Башне Уединения.
Отак по-прежнему сидел у него на плече, в капюшоне. Зверек был там же, когда все уселись обедать за Длинный Стол, перенесенный по случаю праздника в Каминный Зал. Боб дивился на это маленькое существо. Он протянул руку, чтобы погладить его, но отак оскалил острые зубки. Боб испуганно отдернул ладонь. Потом он рассмеялся и сказал:
— Ты знаешь, Ястреб, в древних книгах пишут, что если человека любят дикие звери, то Древние Силы, живущие в камнях и источниках, будут говорить с ним человеческими голосами.
Тут в разговор вступил Яхонт, сидевший по другую сторону от Боба:
— Говорят, что волшебники Гонта часто держат всяких любимцев. Возьмем хотя бы нашего господина Неммерле с его вороном. В песнях поется, что Красный Маг с Арка водил за собой на золотой цепи дикого вепря. Но я никогда не слышал, чтобы колдун держал у себя в капюшоне крысу.
Яхонт и Боб рассмеялись, и Гед смеялся вместе с ними. Это была праздничная ночь, и он был счастлив здесь, в тепле среди мирного веселья. Однако слова Яхонта слегка уязвили его.
В ту ночь в Школе были гости — владетель острова О с супругой. Владетель когда-то учился у Верховного Мага и сам был известным колдуном, поэтому время от времени навещал остров Рок, чтобы принять участие в зимнем празднике Солнцеворота или в Долгом Танце летом. Его жена, юная и тоненькая, с золотисто-бронзовой кожей, была очень красива, а ее густые черные волосы венчала диадема из опалов. Женщины в залах Большого Дома появлялись так редко, что кое-кто из Учителей смотрел на нее косо, не одобряя подобного нарушения правил. Но молодежь глядела на нее с восхищением.
— Для такой, как она, — сказал Боб Геду, — я мог бы устроить грандиозное волшебство…
И, вздохнув, мечтательно улыбнулся.
— Это всего лишь женщина, — заметил Гед.
— Принцесса Эльфарран тоже была всего лишь женщиной, — возразил Боб, — но из-за нее был опустошен весь Энлад, погиб великий герой, Маг Хавнора, а остров Солеа погрузился в морскую пучину.
— Старые сказки, — сказал Гед.
Но сам он незаметно приглядывался к владетельнице О, дивясь тому, что впервые видит женщину, чья красота соперничает с красотой героинь старинных легенд.
Учитель Песнопений исполнил «Подвиги юного короля», а потом все хором запели Зимний Гимн. Когда между песнями возникла небольшая пауза, все встали из-за стола, а Яхонт смело направился к столику у камина, где сидели Верховный Маг, гости и Учителя. Он заговорил с владетельницей О. Яхонт был уже не мальчиком, но юношей, высоким и миловидным, и плащ его был застегнут у шеи серебряной пряжкой. В этом году он тоже получил степень колдуна и право носить такую пряжку. Дама с улыбкой слушала юного мага, и опалы мягко лучились в ее волосах. Потом Учителя кивнули в знак благосклонного согласия, а Яхонт принялся творить иллюзии в ее честь. Сквозь каменные плиты пола проросло белое деревце и начало быстро расти, так что вскоре его ветви дотянулись до высоких балок потолка, на каждой ветке засияло золотое яблоко, подобное маленькому солнцу. Это было Новогоднее Древо. Внезапно с ветвей вспорхнула белая птица, а ее хвост был похож на веер из снежинок. Тем временем золотые яблоки тускнели и съеживались, превращаясь в семена, похожие на хрустальные капельки. Они начали падать с дерева с шелестом, похожим на шум дождя, а в воздухе разлился сладкий и свежий аромат. Но дерево вдруг закачалось, вспыхнув листиками розового пламени и цветами, подобными звездам. Владетельница О вскрикнула от восторга и, склонив свою сияющую головку, похвалила юного колдуна за мастерство. Потом предложила: