Внутри, как и прежде, было темно и холодно, и Курремкармерук, восседая на возвышении, исписывал пергамент перечнями имен. Бросив взгляд на Геда и не здороваясь с мальчиком, словно тот никуда не уходил, Учитель сказал:
— Ложись спать. Усталость притупляет ум и память. Завтра возьмешь «Обязанности Творца» и начнешь учить имена из этой книги.
Когда зима закончилась, Гед вернулся в Большой Дом. Он получил степень колдуна, и Верховный Маг Геншер принял у него присягу на верность. С этого времени Гед приступил к изучению Высших Искусств волшебства, чередуя практику по созданию иллюзий с занятиями настоящей магией и изучая все, что следовало знать, чтобы заслужить жезл волшебника. Затруднения, которые он испытывал, наговаривая чары, постепенно проходили, а руки его обрели прежнее проворство, но учение не давалось так легко, как раньше, и он все еще испытывал страх, приступая к новым сложным наукам. Однако он больше не сталкивался с какими-либо недобрыми знамениями или приметами, даже когда вершил Великие заклинания Творения или Формосозидания, а они-то и были самыми опасными. Временами он спрашивал себя, не могла ли Тень, выпущенная на свободу, ослабеть или убежать куда-нибудь из мира, потому что она не являлась ему больше даже во сне. Но в глубине души он знал, что надеяться на это и глупо, и малодушно.
От Учителей и из древних книг Гед узнал все, что можно было узнать о существах, подобных выпущенной им Тени; но узнал он очень мало. Никто о них не говорил и не писал прямо, и лишь изредка попадались ему в старинных книгах разрозненные упоминания о каких-то существах, возможно, той же самой породы, что и его Тварь из Тьмы. И это не были ни призраки мертвых, ни порождения Древних Сил Земли, хотя с последними, судя по неясным намекам, их что-то связывало. В книге «Тайны драконов», которую Гед проштудировал самым основательным образом, он обратил внимание на повесть о властителе-драконе, который попал под чары Древних Сил какого-то Говорящего Камня, находящегося на далеком северном острове. «По велению того Камня, — прочел Гед в книге, — он произнес слова заклинания, призывающего душу из царства смерти, но Камень извратил заклинание таким образом, что вместе с духом умершего явилась и некая незваная Тварь, которая завладела магом, пожрала его изнутри и в его обличье пустилась странствовать по миру, губя людей». Но и в этой книге не было сказано, чем была та Тварь, и даже конец повести отсутствовал. Учителя Школы, оказывается, тоже не знали, откуда могла явиться подобная Тварь; Верховный Маг считал, что из Нежизни, Учитель Песнопений — с другой, оборотной стороны мира. Учитель Призываний сказал просто: «Не знаю». Он, когда Гед болел, часто приходил и сидел у постели мальчика. Был он угрюм и суров, как всегда, но Гед чувствовал его сострадание и понимал, что старик любит его, как прежде.
— Не знаю, — повторил Учитель Призываний. — Одно лишь могу сказать о Твари: призвать ее способен только маг с могучим даром, и, возможно, такое под силу лишь тебе и твоему голосу. Но следует ли из этого, что лишь тебе по силам сладить с нею — я не знаю. Выяснить это предстоит тебе. И ты должен выяснить, иначе умрешь, или будет еще что-то худшее, чем просто смерть… — Говорил он тихо, и глаза его смотрели на Геда с печалью. — Ты, как все мальчики, думал, что магу можно делать все, что заблагорассудится. Когда-то я и сам думал так. Истина же в том, что по мере того, как расширяются познания и возрастает подлинная мощь человека, теснее и круче становятся тропы, по которым приходится пробираться. И в конце концов сам он уже ничего не решает, а во всем и всегда делает только то, что должен.
Когда Геду исполнилось восемнадцать лет, Верховный Маг послал его заниматься с Учителем Целостности. О чем говорили и что делали в Вековечной Роще, за ее пределами не принято было рассказывать. Известно было лишь, что там не творят заклинаний и чар, но само то место — заколдованное. Деревья Рощи порою были видимы, а порою нет, и не всегда они были на одном и том же месте и даже не в одной и той же части острова Рок. Утверждали, что деревья Рощи сами Мудрые, что Учитель Целостности обучает в ней самой сокровенной и высшей магии, и если деревья Рощи погибнут, то погибнет и вся Мудрость, и в тот же день восстанут воды и затопят острова Земноморья, все земли, населенные людьми или драконами, все, что Сегой поднял из глубин в те времена, о которых не рассказывает ни один миф.
Но это было лишь смутной молвой, а волшебники, побывавшие в Роще, ничего не рассказывали.
Месяц шел за месяцем, и вот однажды весной Гед вернулся в Большой Дом, не имея никакого представления, что ему делать дальше. У двери Дома, со стороны поля, на тропинке, ведущей к холму Рока, его поджидал некий старец, заслонивший собой дверной проем. Сначала Гед не узнал его, потом вспомнил: это был тот самый старик, что впустил его в Школу в первый день его на Роке — пять лет тому назад.
Старик улыбнулся ему, поздоровался, назвав по имени, и спросил:
— Знаешь, кто я?
Гед задумался и вспомнил, как его всегда удивляло то, что все говорили о Девяти Учителях Рока, а он знал лишь восемь: Ветродействня, Рукотворения, Целения, Песнопений, Превращений, Призываний, Имен и Целостности. Ему приходилось слышать, как иногда Девятым называли Верховного Мага. Но когда выбирали нового Верховного Мага, собралось ведь Девять Учителей!
— Думаю, что ты наш Учитель Привратник, — сказал Гед.
— Да, это я. Так вот, Гед, в Школу ты попал, назвав свое имя, а покинешь Дом, назвав мое.
И улыбаясь, старик ждал. Онемевший Гед застыл перед ним.
Он, конечно, знал тысячу способов и уловок для отыскания имен вещей, живых существ и людей — недаром он учился пять лет; это умение было обязательной частью всех искусств, изучаемых на Роке, потому что без него остальная магия обращалась в ничто. Но выведать имя мага, тем более Учителя — это было совсем другое дело. Оно было запрятано надежнее, чем иголка в стоге сена, чем рыба в море, и охранялось бдительнее, чем драконье логово. Воспользоваться чарами для разгадывания имени — это значило встретить столь сильные чары, столь изощренные ловушки, что самое хитроумное искусство оказалось бы бессильным. Попробуешь окольные расспросы — тебя искусно уведут в сторону ответами-загадками, а если вздумаешь применять силу — наткнешься на встречную силу, которая может тебя уничтожить.
— Очень узкую тропку сторожишь ты, Учитель, — сказал наконец Гед. — Значит, придется мне сидеть здесь, в поле, и ждать, пока от долгого поста не стану столь тощим, что сумею проскользнуть мимо тебя.
— Пожалуйста, — улыбнулся Привратник. — Ждать можно сколько душе угодно.
После этого Гед, отойдя немного в сторону, уселся под ольхой на крутом берегу речушки Твил, а своего отака отпустил поиграть у ручья и поискать раков в прибрежном иле. Садилось яркое, припозднившееся солнце, весна была в самом разгаре. В окнах Большого Дома мерцали чародейные огни, а сбегающие к морю улочки Твила уже заполняла темнота. Заухали над крышами совы, в сумерках закружились над речкой летучие мыши, а Гед все сидел да думал, как — силой, уловкой или колдовством — выведать имя Привратника. Чем больше он об этом думал, тем более неразрешимой казалась ему задача, ибо во всех приемах чародейства и волшебства, которые он выучил за пять лет на Роке, похоже, не было ничего, чем можно было бы вырвать такой секрет у такого мага.
Он лег спать прямо там, в поле, и уснул под звездным небом, а маленький отак устроился у него в кармане. Когда встало солнце, он направился — не съев ни крошки — к двери дома и постучал в нее. Привратник открыл дверь.
— Учитель, — сказал Гед, — нет у меня ни такой мощи, чтобы узнать твое имя силой, ни такой мудрости, чтобы выманить его хитростью или обманом. Поэтому придется мне остаться здесь, чтобы учиться у тебя и делать все, что ты прикажешь. Если только ты не ответишь мне на один вопрос.
— Спрашивай.
— Как твое имя?
Привратник улыбнулся и назвал свое имя. И Гед, повторив его, в последний раз вошел в Дом.
Когда он покидал Школу, на нем был тяжелый синий плащ — подарок жителей местечка Нижний Торнинг, которые просили, чтобы к ним прислали волшебника, и Гед сейчас отправлялся именно туда. Еще у него был жезл высотою в собственный рост, сделанный из тиса, с бронзовым наконечником. Открыв дверь Дома, Привратник попрощался с юным волшебником, и, когда дверь из слоновой кости и рога закрылась за его спиной, Гед заспешил вниз по улочке Твила к кораблю, который ждал его у причала в залитой ярким утренним солнцем Бухте.
5. Пендорский дракон
западу от Рока, в тесном пространстве между двумя большими островами Хоск и Энсмер, находились Девяносто Островов. На этом маленьком архипелаге самым близким к Року был остров Серд, самым далеким — Сеппиш, забравшийся, можно сказать, почти в Палнское Море. Ни тогда, ни сейчас никто не знал, сколько всего там островов, не знает и теперь, и, похоже, это один из тех вопросов, которые неразрешимы. Все зависит от того, что именно считать островом. Если условиться, что таковым мы называем лишь клочок суши, на котором есть свои источники пресной воды, то можно насчитать примерно семьдесят островов, если же островом называть даже всякую торчащую из моря скалу, то их окажется немного больше сотни. К тому же надо учитывать и приливы. Проливчики и проходы между островами были узенькие, иногда настолько, что в прилив — даже невысокий, такой, как во Внутреннем Море, где его сила ослаблена множеством теснящихся друг к другу островов, — так вот, во время прилива оказывалось три острова там, где во время отлива был всего один. Кроме того, над поверхностью воды появлялись участки, которые в прилив оставались целиком под водой. Эти приливы и отливы делали и жизнь, и вождение судов по архипелагу достаточно опасными, однако каждый ребенок, учась ходить, учился заодно и работать веслом, а встав твердо на ноги, получал маленькую гребную лодочк