Ей потребовалось призвать на помощь всю смелость, чтобы еще раз отправиться в пещеру, ведь ей обязательно следовало пойти туда: Жрица Могил должна доказать, что она способна вступить в свои владения и бесстрашно разведать там все дороги.
Первый раз ей было очень трудно спуститься одной через люк вниз, но все же легче, чем она думала. Арха преисполнилась такой решимости пойти туда, так себя вышколила и сумела обуздать свои нервы, что, оказавшись в подземелье, удивилась: чего же можно здесь бояться? Где-то рядом, очевидно, находятся могилы принесенных в жертву узников, но их не видно во мраке. Она вообще ничего не видела. Внутри царили безмолвие и сплошная чернота. И больше ничего.
Теперь она ходила в пещеру каждый день, спускаясь вниз через люк, находящийся в комнатушке позади Престола. Постепенно она изучила все туннели вокруг большой пещеры со странными скульптурными стенами так хорошо, как только можно узнать что-то вслепую. Она всегда двигалась вдоль стен, поскольку, вздумай она пересечь пещеру, как тотчас бы потеряла направление в этой черной пустоте, блуждая туда и сюда, и, добравшись до стены, уже не знала бы, где находится.
С первого раза она усвоила, что самое важное в подобных подземельях — это знать, сколько пройдено отверстий и поворотов и сколько их еще впереди. Следовало постоянно считать, потому что на ощупь все туннели казались одинаковыми. Но, благодаря натренированной памяти, это странное умение давалось Архе легко, и она без труда находила путь, идя вдоль стены и скользя по ней кончиками пальцев и все время считая и считая, поскольку не могла воспользоваться зрением и прочими чувствами, необходимыми для запоминания обычной дороги. Вскоре она научилась распознавать все коридоры на слух — и те, что выходили в Подмогилье, и те, что составляли малый лабиринт под Престольной Палатой и вершиной холма. Был только один коридор, куда она еще ни разу не вступала: второй слева от красной каменной Двери Узников. Она понимала, что в этом коридоре, если попасть в него по ошибке, можно остаться навсегда. Ей хотелось поскорее войти в него и начать исследование Большого Лабиринта, но она сдерживала себя, стараясь узнать об этой части подземелья все, что возможно, оставаясь на земле.
О Лабиринте немного знала Тхар: названия отдельных комнат, перечень основных направлений, по которым можно ходить, порядок счета поворотов и то, какие нужно пропускать, а в какие сворачивать, чтобы попасть в то или иное место. Она рассказывала все это Архе, но никогда ничего не чертила — ни на песке, ни даже рукою в воздухе. Сама Тхар никогда не ходила по этим коридорам и даже ногой не вступала в Лабиринт. Но если, например, Арха спрашивала ее: «А как пройти от железной двери, что выходит в Разрисованную Комнату?», или: «Как попасть из Комнаты Скелетов в туннель, что проходит возле реки?» — Тхар ненадолго задумывалась, как бы припоминая что-то, а потом начинала повторять те странные указания, которые когда-то она выучила наизусть, узнав их от предыдущей Архи: сколько надо миновать пересечений, сколько раз и где именно повернуть налево, и тому подобное, и так без конца. Арха учила все наизусть, как в свое время Тхар, и порой ей удавалось запомнить все с первого раза. По ночам, лежа в темноте в своей постели, она повторяла указания снова и снова, стараясь представить себе, как же выглядят все эти места, комнаты и повороты.
Тхар показала Архе много смотровых отверстий, проделанных на поверхности, чтобы смотреть в помещения Лабиринта; оказалось, что они находились во всех строениях и храмах Священного Селения и даже во дворах под какими-то неприметными камнями. Паутина каменных туннелей под землей простиралась под всей территорией Священного Селения и уходила дальше, за его стены; там были мили и мили туннелей, спускающихся во тьму неведомо куда. Никто не имел права бывать там, кроме двух Верховных Жриц и их особо доверенных слуг-евнухов: Манана, Уахто и Дуби. Никто, кроме них, не должен был даже подозревать о существовании подземного Лабиринта, лежащего у всех под ногами. Разумеется, среди прочих обитателей Священного Селения ходили какие-то слухи о нем: все знали, что под Могильными Камнями есть не то пещеры, не то какие-то особые помещения. Но никто не хотел узнавать подробности, имеющие какое-либо отношение к Безымянным и их священным местам. Люди считали, что чем меньше они знали, тем лучше. Но Арха, естественно, испытывала сильнейшее любопытство, и как только узнала, что есть смотровые щели, сквозь которые можно сверху взглянуть в Лабиринт, принялась разыскивать их. Однако все они были так хорошо запрятаны и замаскированы под каменными плитами полов или в пустынном грунте, что сама она не сумела распознать ни одной. Тхар показала ей все, даже ту щель, которая располагалась в Малом Доме Архи.
Однажды ночью — дело было ранней весной — Арха взяла фонарь, внутри которого горела свеча, спустилась через люк в подземелье, прикрыла свет и отправилась по Подмогилью по второму коридору, расположенному слева от туннеля, начинавшегося у красной каменной двери.
Она прошла по нему шагов тридцать вниз, потом вошла в какой-то дверной проем и нащупала железный косяк, вмурованный в камень: это была та граница в ее владениях, которую Жрица еще не переступала. Миновав Железную Дверь, она долго шла по туннелю, а когда он начал поворачивать влево, зажгла свечку в фонарей осмотрелась. Здесь можно было пользоваться огнем. Она находилась уже не в Подмогилье, а в другом месте, менее священном, но, может быть, куда более страшном. Арха вошла в Лабиринт.
При свете огонька она смогла разглядеть голые стены, пол и потолок из необработанного камня. Неподвижный воздух под сводчатым потолком казался совершенно мертвым. Впереди и за ее спиной лежал лишь туннель, уходящий в темноту.
Все туннели походили друг на друга; их пересечения, повороты и переходы — тоже. Арха продолжала считать повороты и переходы, повторяя про себя указания Тхар, хотя и так уже знала их в совершенстве. В Лабиринте ей ни в коем случае нельзя заблудиться. Если бы она сбилась с дороги в Подмогилье, ее нашли бы Тхар или Коссиль, и мог пойти на розыски Манан, который уже бывал там с Архой. Но в Лабиринт никто не имел права входить. Никто, кроме Архи. Она представила, как они, двигаясь по Подмогилью, зовут ее, безнадежно блуждающую в путанице туннелей на расстоянии примерно полумили от них. Возможно, она бы даже слышала эхо зовущих ее голосов, которое разносилось бы по всем коридорам, и шла бы на эти голоса, еще более теряя направление. Как наяву видела она себя: вот она останавливается, думая, что слышит зовущие ее голоса; и вдруг Архе и вправду почудились какие-то звуки, девушка остановилась, вслушиваясь. Нет, ничего не слышно. И пока она не заблудилась. Только нужно быть очень внимательной и осторожной. Это ее место, ее собственные владения. Здесь ей помогают Силы тьмы, Силы Безымянных; а любого другого смертного человека, который отважится войти в Лабиринт, эти Силы погубят.
В первый раз Жрица Могил не решилась заходить слишком далеко в Лабиринт. Однако она почувствовала в себе радость абсолютной свободы: здесь, в полном одиночестве она наконец-то ни от кого не зависела. И чувство это, странное, горькое и в то же время дарящее ей величайшее удовлетворение, заставляло ее вновь и вновь возвращаться туда, и с каждым разом она заходила все дальше и дальше. Она добралась до Разрисованной Комнаты и до Шести дорог, нашла и обследовала самый Длинный Туннель, проникла в причудливо запутанный клубок коридоров, который вел к Комнате Скелетов.
— Когда был построен Лабиринт? — спрашивала она Тхар, и суровая, изнеможденная жрица отвечала:
— Не знаю, госпожа. И никто не знает.
— Тогда зачем его сделали?
— В Лабиринте спрятаны сокровища Могил, и здесь находят свою смерть те, кто хочет их похитить.
— Но все сокровища, какие я видела, сложены в комнатах позади Престола и подвала под ним. Что же, в таком случае, находится в Лабиринте?
— Сокровища безмерно более ценные и древние. Ты хотела бы посмотреть на них?
— Да.
— Никто, кроме тебя, не смеет вступить в Сокровищницу Могил. Ты можешь брать своих слуг с собой в любое место Лабиринта, но только не в Сокровищницу. Если кто-то из них войдет туда, пусть даже Манан, — это разбудит гнев Тьмы, и он не вернется из Лабиринта живым. Туда ты должна ходить одна — всегда одна. Я знаю, где находится Великая Сокровищница. Ты рассказала мне об этой дороге пятнадцать лет назад, перед тем, как умереть, чтобы я запомнила все и, когда ты вернешься, поведала бы тебе. Я объясню, как идти по Лабиринту от Разрисованной Комнаты в Сокровищницу. А ключ от комнаты с сокровищами у тебя на поясе, — вот этот, серебряный, с фигуркой дракона. Но идти туда ты должна одна.
— Расскажи мне дорогу.
Тхар рассказала ей, и Арха запомнила, как запоминала все, что ей рассказывали. Но она не пошла туда сразу, чувствуя, что должна выждать еще какое-то время, прежде чем позволить себе увидеть свое главное сокровище.
А кроме того — разве она не видела его раньше?
Она все еще испытывала странное чувство, когда Тхар или Коссиль рассказывали ей о чем-то таком, что она делала или говорила прежде, — до того, как умерла. Она знала, что действительно умерла, и в тот же миг, когда ее прежнее тело перестало дышать, Арха возродилась в этом новом теле. Она знала, что умерла и вновь возродилась не первый раз, что это было и пятьдесят лет назад и еще раньше, и много-много раз за сотни лет. Много раз это случалось с тех времен, когда был выкопан Лабиринт, водружены Могильные Камни, когда Первая Жрица Безымянных поселилась в Священном Селении и впервые станцевала священный танец перед Опустелым Престолом. Все ее предшественницы были одним существом, которое теперь возродилось в ней, и ее жизнь была продолжением их жизней. Она Единственная и Первая Жрица. Все люди возрождаются к новой жизни, но лишь она, Арха, всегда возвращается самой собой. И, значит, она уже сотни раз узнавала ходы и повороты Лабиринта, и, добравшись до одного отдаленного покоя, взирала на его сокровища.