Он отплыл в весельной лодке с двумя молодыми рыбаками из Нижнего Торнинга, которые добились чести быть его гребцами. И каждый раз, когда они, ловко лавируя под окнами и нависающими над водой балконами домов, обходили суденышки, которыми буквально забиты все восточные каналы, и шли мимо причалов, мокрых от дождя пастбищ Дромгана, зловонных хранилищ масел, они начинали громко петь о его подвигах и насвистывать «Песнь Ястреба». Они уговорили Геда провести с ними ночь и рассказать им историю о драконах. И когда он наконец добрался до Серда и попросил капитана провезти его до Рока, ^от, поклонившись, сказал:
— Это большая честь для меня и для моего судна, господин Волшебник.
Так Гед распрощался с Девяноста Островами, но даже когда корабль вышел из Внутреннего Порта на Серде, повернул и поднял паруса, восточный ветер почти не давал ему двигаться. Все это было странно, так как зимнее небо выглядело чистым и казалось, что уже с утра установилась мягкая погода. Расстояние от Серда до Рока составляло всего тридцать миль, и они продолжали идти, невзирая на ветер. И даже когда ветер усилился, судно все равно продолжало двигаться вперед. Маленькое судно, как почти все торговые суда Внутреннего Моря, имело высокий косой парус, который можно было повернуть так, чтобы он подхватывал встречный ветер, а капитан был исправный моряк, гордый своим умением вести корабль. Маневрируя и поворачивая то на юг, то на север, они все же продвигались в восточном направлении. Ветер принес тучи, а затем дождь; он все время менял направление и обрушивался шквалом, и теперь они опасались, что судно перевернется.
— Господин Ястреб, — обратился капитан к молодому волшебнику, который во время всего плавания находился на самом почетном месте, возле него на корме, хотя, по правде говоря, трудно сохранить достоинство, когда рвет ветер и хлещет дождь и ты, в облепившем тебя, набухшем от воды плаще, являешь собой жалкое зрелище.
— Господин Ястреб, не можешь ли ты заговорить этот ветер?
— Сколько нам до Рока?
— Немногим больше чем полпути. За последний час мы почти не продвинулись.
Гед произнес какое-то заклинание, и ветер немного стих. Некоторое время корабль двигался довольно быстро. Но с юга вдруг со свистом налетели один за другим сильные порывы ветра, и судно снова отбросило на запад. Облака на небе съежились и стали дробиться. А капитан в бешенстве заорал:
— Чертов ураган дует сразу со всех сторон! Только волшебный ветер может провести нас через этот шторм, господин Ястреб.
Судно и его команда подвергались опасности из-за Геда, и он вдохнул магический ветер в паруса. В ту же минуту судно взяло курс на восток, и капитан сразу повеселел. Но постепенно порывы магического ветра замедлились, хотя Гед все еще пытался удерживать его силой. С угрюмым видом Гед слушал капитана. Вдруг корабль с опавшими парусами на мгновение как бы неподвижно застыл на волнах среди неистовства дождя и бешеного ветра. Затем со страшным грохотом судно накренилось и, как перепуганный кот, сделало прыжок в сторону севера.
Гед схватился за пиллерс, так как судно уже почти лежало на боку.
— Поворачивай к Серду, капитан! — крикнул он.
Капитан выругался и заорал, что он никуда не пойдет.
— Идти назад? И это когда на борту волшебник и капитан, лучший на всем торговом флоте? И судно самое надежное из всех судов в Земноморье?!
Корабль снова закрутило, будто втянуло в водоворот. Чтобы не вылететь за борт, капитан схватился за ахтерштевень.
Гед сказал ему:
— Высади меня на Серде и плыви, куда тебе надо. Этот ветер против меня, а не против твоего судна.
— Против тебя? Рокского Волшебника?!
— Хозяин, а ты слышал когда-нибудь о Рокском ветре?
— Да, он отгоняет злые силы от Острова Мудрых. Но какое это все имеет к тебе отношение, Укротитель Драконов?
— Это останется между мной и моей тенью, — ответил Гед загадочно, как и подобает волшебнику. Он больше ничего не добавил, пока они шли назад к Серду под спокойным ветром и прояснившимися небесами.
Когда Гед ступил на берег Серда, на душе его скребли кошки, а сердце теснил страх.
В преддверии зимы дни становились все короче, сумерки теперь наступали рано, а с сумерками росло у Геда какое-то неуютное чувство, ему казалось, что за каждым поворотом улицы таится угроза, и он вынужден был взывать к своему мужеству, чтобы не оглядываться и не видеть того, что было за его спиной. Он пошел в Дом Моря, где путешественники и купцы вкушали обильную пищу, которую бесплатно предоставляли им городские власти, и могли переночевать в большой длинной зале — таким было гостеприимство островов Внутреннего Моря.
Он припрятал немного мяса от обеда и, сев возле очага, выгреб отака из складок капюшона, где он, забившись, провел весь день, и попытался накормить его. Гед гладил его и шептал:
— Хег, маленький мой, молчальник ты мой…
Но отак отказался от пищи и заполз к нему в карман, чтобы спрятаться. Поведение зверька, состояние неопределенности, не покидавшее Геда, тьма, сгустившаяся в углах большой комнаты, — все указывало на то, что Тень где-то близко.
Никто в доме не знал волшебника: здесь были путешественники с других островов, которые никогда не слышали «Песни Ястреба». Никто к нему не обращался. Он наконец выбрал себе матрас и лег. Всю ночь он пролежал, так и не сомкнув глаз, среди спящих незнакомых людей. Всю ночь он пытался наметить себе путь, но он предчувствовал, что все его решения и планы были обречены на провал — куда бы он ни пошел, на его пути непременно встанет Тень. Только на Роке он был бы свободен от нее, но он не мог попасть на Рок — его не пускали туда силы высшей магии, которая охраняла этот древний остров. И то, что Рокский ветер поднялся против него, свидетельствовало о том, что нечто, охотящееся за ним, было где-то совсем близко.
Это нечто было бестелесно и даже при солнечном свете оставалось слепым, тварь из царства вне света, места и времени. Оно будет ощупью пробираться за ним сквозь дни, через моря залитого солнцем мира, и только в снах, во мраке оно обретет видимую форму. У этого нечто не было ни субстанции, ни телесного облика, который могло бы осветить солнце. Как поется в «Деянии Геда»: «Рассвет сотворяет море и землю, обретает форму и тащит сон в темное царство». Но если Тень овладеет Гедом, она вытянет из него волшебную силу и лишит его тело веса, тепла и жизни и отнимет у него волю. И это был его жребий, его роковая судьба, подстерегающая его на всех путях. И он знал, что его могут хитростью столкнуть с его судьбой, так как у Тени, которая всякий раз, приближаясь, набиралась от него энергии, и сейчас хватило бы сил использовать в своих целях злую волю или злых людей для того, чтобы делать фальшивые предсказания или разговаривать незнакомым голосом. Он знал только, что сегодня ночью темная нечисть укрылась в одном из людей, стоящих в углу зала Дома Моря, найдя пристанище в какой-то темной душе, и теперь выжидала и следила за Гедом, злорадно наслаждаясь его слабостью, неуверенностью и страхом.
Терпение его кончилось. Он должен довериться случаю и бежать, как только этот случай представится. Он пробудился с первым проблеском зари и под меркнувшими звездами стал торопливо спускаться к причалам, решив сесть на первый же корабль, который согласится взять его на борт. На рассвете галера должна была идти в Большой Хавнор. Гед спросил у капитана, не возьмет ли он его. Посох волшебника всегда служит пропуском и одновременно платой на большинстве судов. Его охотно взяли на борт, и примерно через час судно отчалило. Настроение у Геда поднялось с первым взмахом сорока длинных весел, а барабанная дробь для поддержания ритмичности ударов показалась ему бодрящей музыкой.
Но при этом он не знал, что будет делать в Хавноре и куда ему бежать дальше. Север был не хуже других частей света. Он сам был с Севера и надеялся, что найдется судно, которое довезет его из Хавнора до Гонта, и он снова увидит Огиона. Или же какой-нибудь корабль, может быть, пойдет куда-нибудь на край Архипелага — Тень потеряет его и перестанет преследовать.
Дальше этих туманных мечтаний мысль его не шла — впереди он не видел пути. Знал только, что должен бежать.
С помощью сорока весел судно успело пройти по штормовому морю сто пятьдесят миль до заката следующего дня. Они вошли в порт у Оррими на восточном берегу большой земли Хоск, так как торговые галеры Внутреннего Моря стараются держаться ближе к побережью и на ночь, если удастся, заходят в гавань. Гед сошел на берег, так как до ночи было далеко, и в бесцельной задумчивости бродил по улицам порта.
Оррими — старинный город, почти весь из камня и кирпича, окруженный стенами, которые защищают его от беззаконий владельцев земель внутри острова. Склады в доках напоминают крепости, а купеческие дома построены в виде башен, притом хорошо укрепленных. Геду, однако, все эти тяжеловесные особняки казались просто завесой, за которой ничего нет, кроме тьмы, а прохожие — призрачными безголосыми тенями реальных людей. Когда солнце стало садиться, он вернулся на набережную, но даже при ярком закатном свете продуваемые свежим предвечерним ветром море и суша все равно сливались в единую массу, тусклую и безмолвную.
— Куда ты держишь путь, господин Волшебник? — раздался за его спиной голос.
Обернувшись, он увидел человека в сером плаще, с тяжелым деревянным посохом в руках, но это не был посох волшебника. Лицо незнакомца скрывал капюшон, но Гед почувствовал направленный на него взгляд. Слегка отпрянув, он поднял свой тисовый посох так, чтобы отделить себя от незнакомца.
— Чего ты боишься? — спросил тихим голосом незнакомец.
— Того, что следует за мной.
— Странно, но я ведь не твоя тень.
Гед не нашелся что ответить. Он знал, что человек этот, кем бы он ни был, не должен вызывать у него страх — он ведь не тень, не призрак, не гебет. И в этом безмолвии и смутном тумане, окутавшем мир, он сохранял голос и плоть. Незнакомец откинул капюшон. У него оказалась странной формы голова, лысая, со следами шрамов, и лицо в морщинках. Он выглядел стариком, хотя по голосу этого сказать было нельзя.