Когда Гед посмотрел вперед, то не увидел там ничего. Он встал, продрогший и усталый от постоянного напряжения, и пробормотал:
– Иди ко мне, иди, ну чего же ты ждешь? – Но ответом была тишина. Никакое черное облачко не мелькнуло на фоне тумана и волн, но с каждой минутой в маге росла уверенность, что совсем близко Тень слепо рыщет по его холодному следу. Наконец он не выдержал и закричал: – Я здесь! Я – Гед! Я – Сокол! Я вызываю свою Тень!
Поскрипывала лодка, шелестели волны, ветер тихонько трепал белый парус. Текли мгновения. Положив руку на тисовую мачту, Гед ждал, вглядываясь в пелену дождя, неторопливо тащившего с севера свои струи. Текли мгновения… Но вот далеко, в тумане, он увидел приближающуюся к нему Тень.
Она уже сбросила с себя тело осскилианского гребца Скиорха, ибо геббет не смог бы последовать за Гедом через море, но и не приняла облика зверя, в котором Гед видел ее на Холме Рокка и в своих снах. Однако у нее была форма, и даже при дневном свете Гед мог видеть ее. Во время преследования и короткой схватки с Гедом на вересковой пустоши она смогла высосать из него и влить в себя достаточно сил… а, быть может, как раз то обстоятельство, что Гед вызвал ее, заставило Тень обрести какую-то форму. Сейчас она имела некоторое сходство с человеком, но, будучи Тенью, сама тени не отбрасывала. Из Челюстей Энлада устремилась она на Геда – туманное нечто, неуклюже бегущее по волнам и слегка колеблющееся от порывов ветра. Холодные капли дождя пролетали сквозь нее.
При дневном свете Тень была почти слепа, и Гед первым заметил ее. Гед и Тень могли узнать друг друга где угодно, в любом обличье.
Так, в беспредельном одиночестве холодного зимнего моря, встретил наконец Гед то, чего так страшился. Казалось, что ветер и волны гонят Тень прочь, но та все приближалась. Теперь и она увидела Геда. А он, захлестнутый смертельным ужасом, холодным оцепенением, которое высасывало из него жизненные силы, стоял и ждал. Затем Гед произнес одно слово, похожее на удар хлыста, белый парус мгновенно заполнился магическим ветром, и лодка рванулась вперед, прямо на колеблющегося на ветру врага.
По Тени волнами прокатилась дрожь, она повернулась и в полной тишине обратилась в бегство.
Тень устремилась к северу, против ветра, и туда же направил Гед свое суденышко: быстрота зла против искусства магии; неистовство дождя против них обоих. Не жалея голоса, подгонял Гед лодку, ветер, парус, волны – как охотник, завидев волка, подгоняет гончих. Ни один сделанный человеческими руками парус не выдержал бы такого напора. Лодка буквально летела по волнам, словно подхваченный ветром сгусток пены.
Тень, став еще более туманной и расплывчатой, теперь больше смахивала на колеблющуюся на ветру дымку, чем на человека. Она резко повернула и, сделав полукруг, устремилась по ветру в направлении Гонта.
Гед развернул лодку с помощью руля и заклинания, и та, подобно дельфину выпрыгнув из воды, понеслась быстрее прежнего, но Тень по-прежнему удалялась. В спину и левый бок Геда ударил снежный заряд, шторм крепчал, и юноша потерял Тень из виду. И все же Гед был уверен, что идет верным курсом, словно он преследовал не призрака, летящего над волнами, а зверя, который оставлял четкий след на свежевыпавшем снегу. Хотя ветер и был попутным, он не ослаблял силы ветра магического, и парус дрожал от напряжения, а лодка со свистом рассекала воду.
День клонился к вечеру, а отчаянной гонке не было видно конца. Гед понимал, что при такой скорости он уже обогнул Гонт с юга и направляется сейчас к Спеви или Торхевену, а может быть, и в открытый Предел. Но это его мало заботило – он вышел на охоту, и страх покинул его.
На мгновение Гед увидел впереди Тень. Ветер стихал, и на смену дождю явился промозглый туман, густевший с каждой минутой. Сквозь его дымку юноша и заметил Тень, летящую над волнами немного справа по курсу. Сказав нужные слова ветру и парусу, Гед повернул руль, и снова продолжилась охота вслепую. Туман, рвущийся в клочья там, где он сталкивался с магическим ветром, сгустился настолько, что плотным занавесом сомкнулся впереди лодки, снизив видимость до минимума. Когда Гед произнес первые слова заклинания Очищения, он снова заметил Тень – она была совсем рядом и двигалась еле-еле. Туман свободно проникал сквозь ее верхушку, напоминающую искаженную тень человеческой головы. Гед успел подумать только, что загнал, наконец, жертву, но в это самое мгновение Тень исчезла. Вместо нее из тумана выросла скала и лодка на полном ходу врезалась в нее. Гед успел намертво вцепиться в мачту, прежде чем подоспела новая волна. Это была огромная волна, она со всего размаха бросила лодку на скалу – так человек разбивает о камень раковину улитки.
Волна потянула Геда обратно в море, но крепок был сработанный Огионом посох и велика была заключенная в нем сила. Стараясь удержать голову над водой, ослепший и задыхающийся Гед из последних сил вцепился в него. Чуть в стороне он разглядел, когда приподнимался над волнами, чтобы глотнуть воздуха, лоскуток песчаного пляжа. Напрягая все свои силы и силу волшебного посоха, он попытался доплыть до него, но не смог приблизиться к нему ни на йоту. Волны швыряли его как пробку и холод моря быстро высасывал из Геда тепло, он уже еле шевелил руками. Юноша потерял из вида и скалу, и пляж, и уже не сознавал, где находится. Вода шипела и вздымалась вокруг Геда, стараясь задушить его, утащить на дно.
Но одна из тысячи волн все-таки подхватила его, перевернула несколько раз и со вздохом мягко положила на песок, словно кусок плавника.
…Гед лежал, крепко ухватившись за посох обеими руками. Шторм стихал, но волны все еще доставали до него, пытаясь стащить обратно в море. Туман опустился снова, пошел дождь и струи его безжалостно хлестали по бесчувственному телу…
Много часов прошло, прежде чем Гед смог пошевелиться. Он встал на четвереньки и пополз по пляжу прочь от воды. Стояла ночь, но он пошептал, и над посохом повис слабый огонек. При его мерцающем свете юноша стал карабкаться к дюнам. Гед так замерз и был так избит и изломан, что эта короткая прогулка в кромешной тьме по влажному песку под аккомпанемент бушующего сзади моря показалась ему самым тяжким из всех выпавших на его долю испытаний. Несколько раз Геду начинало казаться, что рев ветра и моря затих, мокрый песок под руками превратился в сухую пыль и странные неподвижные звезды светят ему в спину, но он полз и полз вперед, не поднимая головы, и через некоторое время снова начинал слышать море и чувствовать, как струи дождя стекают по его лицу.
Движение немного согрело его и, добравшись наконец до дюн, где не так чувствовался ветер, Гед даже ухитрился встать. Заставив огонек гореть поярче, поскольку вокруг царила беспросветная тьма, он прошел, опираясь на посох, примерно полмили вглубь острова. Но поднявшись на одну из дюн, Гед совершенно неожиданно вновь услышал шум моря, но не сзади, а впереди себя. Значит, его выбросило даже не на остров, а на какой-то риф, заплатку на великой равнине моря.
Гед слишком устал, чтобы впадать в отчаяние, но, издав звук, похожий на рыдание, он долго стоял неподвижно, опираясь на посох. Потом, повернув налево, чтобы по крайней мере ветер дул в спину, Гед поплелся дальше в надежде отыскать углубление среди обледеневшей травы, которое могло бы послужить ему убежищем. Пройдя сотню ярдов, нащупывая дорогу посохом, он наткнулся на деревянную стену…
Это было нечто вроде сарая, маленького и шаткого, словно его построил ребенок. Гед постучал в низкую дверь своим посохом, но никто не ответил ему. Тогда он открыл дверь и вошел, согнувшись при этом чуть ли не вдвое. Даже внутри хижины, как выяснилось потом, он не смог окончательно выпрямиться. В очаге тлели угольки, и в их красноватом свете Гед увидел человека с длинными, совершенно седыми волосами, в ужасе скорчившегося у дальней стены, и другое существо (он не мог сказать, женщина это или мужчина), со страхом взиравшее на него из кучи тряпья на полу.
– Не бойтесь меня, – прошептал Гед.
Они продолжали молчать. Юноша переводил взгляд с одного на другого: в глазах их застыл смертельный ужас. Когда он положил свой посох, существо, прятавшееся в тряпье, еще глубже зарылось в зловонную кучу. Гед сбросил с себя промокшую насквозь, обледеневшую одежду и присел к огню.
– Дайте мне что-нибудь накинуть на себя, – попросил он, едва выговаривая слова одеревеневшим языком. Если они и услышали его, то не подали виду. Тогда Гед протянул руку и поднял какую-то тряпку, рваную и засаленную – много лет назад она была, вероятно, козьей шкурой. В ответ послышался протяжный стон. Не обратив на него никакого внимания, Гед насухо вытерся и спросил:
– У вас есть дрова? Подкинь немного дров в огонь, старик. Я пришел к вам не по своей воле и не причиню вам никакого вреда.
Глядя на него, как кролик на удава, старик не сдвинулся с места.
– Вы понимаете меня? Разве вы не говорите на Хардике? – Гед помедлил и добавил: – Каргад?
Услышав это слово, старик кивнул – один короткий кивок, словно он был марионеткой на веревочке. Это означало конец разговора, потому что больше по-каргадски Гед не знал ни слова. Обнаружив сложенную у стены кучу сухого плавника, он сам подбросил в огонь несколько деревяшек и жестами попросил пить – он наглотался соленой воды и рот его горел от жажды. Дрожа от страха, старик показал на огромную раковину, в которой оказалась вода и подвинул к нему другую раковину – с кусочками копченой рыбы. Усевшись поближе к огню, Гед немного поел и попил, и по мере того, как к нему возвращались силы, начал задумываться – где же он? Империя Каргад лежала далеко и вряд ли он смог бы добраться до нее так быстро даже с помощью магического ветра. Этот островок, наверное, лежал к востоку от Гонта, но все же западнее Карего-Ат. Казалось очень странным, что здесь, на затерянной песчаной косе, живут люди. Может, они изгнанники? Гед настолько устал, что не стал ломать голову над этой загадкой.
Он попробовал подсушить у огня свой плащ. Серебристый мех пеллави высох быстро и, как только тяжелая ткань немного согрелась, Гед закутался в нее и вытянулся у очага.