На Древнем Наречии говорят драконы, на нем говорил Сегой, сотворивший острова Архипелага, на этом языке мы поем баллады и песни, произносим заклинания и заклятия. Слова его разбросаны и скрыты среди привычных нам слов. Например, мы зовем пену на волнах «сакиен». Это Слово составлено из двух слов Древнего Наречия: «сак» – перо, и «иниен» – море. Перо моря – вот что такое пена. Но нельзя заколдовать пену, назвав ее «сакиен»; вы должны использовать ее Настоящее Имя – «эсса». Любая колдунья знает несколько Слов Древнего Наречия, маг знает их много. Но часть Слов забыта, некоторые известны только драконам и Древним Силам земли, а некоторых не знает никто… И ни один человек не может знать их все, ибо им нет конца.
Вся загвоздка – в следующем. Например, Слово для моря – «иниен». Что ж, прекрасно. Но то, что мы называем Внутренним Морем, имеет свое название на Древнем Наречии. Так как ничто не имеет двух Настоящих Имен, Слово «иниен» может означать только «все море, кроме Внутреннего». Но оно, конечно, не означает даже этого: ведь существуют бесчисленные заливы, бухты и проливы, у которых тоже есть Имена… Если какой-нибудь маг окажется достаточно глуп, чтобы попробовать наложить чары на шторм, или успокоить весь Океан, в его заклинаниях должны звучать названия каждого фута моря, не только в Архипелаге, но и за Внешними Пределами – везде, где волшебство имеет силу. Таким образом, как раз то, что позволяет нам заниматься магией, одновременно ограничивает наши возможности. Маг может управлять только тем, что находится рядом с ним, и что он может назвать точно и полно. И это хорошо, иначе какой-нибудь извращенный или капризный маг давным-давно попытался бы изменить то, что не может быть изменено, и Равновесие нарушилось бы. Разбушевавшееся море затопило бы острова, где мы живем, и похоронило бы в бездонной пучине все голоса и Имена.
Гед много думал над этими словами и кое-что начинал понимать. Однако даже великая цель не могла сделать работу в Башне легче и интереснее. В конце года Курремкармеррук сказал ему:
– Ты хорошо начал…
Не более того. Маги говорят только правду, а правда заключалась в том, что все, чему научился Гед за один год, было только началом, прелюдией к тому, что он должен познать за всю жизнь. Он запоминал Имена быстрее остальных и покинул Башню Уединения раньше всех, но то была единственная награда, которой его удостоили.
Поздней осенью, в одиночестве, по пустынным дорогам, отправился он на юг. Ночью пошел дождь. Гед не пытался остановить его, потому что за погоду на острове отвечал Мастер Ветров, а тот не одобрял вмешательства в свои дела. Гед нашел убежище под огромным дубом, закутался в плащ и подумал о своем старом учителе Огионе. Наверное, как и каждую осень, он странствует сейчас по Гонту, спит под крышей из голых ветвей, а вместо стен его окружают струи дождя. Гед невольно улыбнулся – мысли об учителе всегда приносили ему утешение и, несмотря на промозглую тьму, окружающую его, он уснул с легким сердцем под шелест дождя. Когда юноша проснулся, дождь уже кончился. Он поднял голову и в складках своего плаща увидел какого-то маленького спящего зверька, забравшегося к нему в поисках тепла. Гед удивился, когда узнал в нем отака – редкое и странное существо.
Они водятся только на четырех южных островах Архипелага: Рокке, Энсмере, Поди и Ватхорте. Отаки – небольшие гладкошерстные зверьки, с широкой мордочкой, темно-коричневым или полосатым мехом и огромными сверкающими глазами. Зубы их остры, нрав вспыльчив – редко кому удавалось приручить отака. Эти зверьки всегда молчат. Гед погладил отака. Тот проснулся и широко зевнул, показав маленький коричневый язычок и острые зубы, но совсем не испугался.
– Отак, – сказал Гед, но затем, вспомнив Имена всех зверьков, которые он выучил в Башне, назвал его Настоящим Именем: – Хог! Хочешь пойти со мной?
Отак уселся на раскрытую ладонь Геда и принялся расчесывать шерстку.
Гед посадил зверька себе на плечо в складки капюшона и отправился дальше. Днем отак несколько раз спрыгивал и убегал в кусты, но всегда возвращался. Один раз он даже принес только что пойманную лесную мышь. Гед засмеялся и сказал отаку, чтобы он съел ее сам. В тот день отмечали Праздник Возвращения Солнца, и когда Гед в сумерках добрался до Холма Рокка, то увидел яркие огни, плавающие среди струй дождя над крышей Большого Дома. Он вошел в здание и был радостно встречен Мастерами и своими приятелями.
При виде такого множества знакомых лиц Геду показалось, что он вернулся домой, а когда он увидел, как через толпу к нему пробирается Ветч с широкой улыбкой на смуглом лице, радости его не было предела. Как Геду не хватало его в Башне! Ветч уже не был студентом, срок его обучения закончился, и он стал волшебником, но это не отдалило их друг от друга. Они сразу оживленно заговорили, и Гед подумал, что за час сказал другу больше слов, чем произнес в Башне Уединения за целый год.
Скоро все уселись за длинные столы, накрытые для праздничного ужина в Зале Очага. Отак все еще сидел на плече Геда, уютно устроившись в складках капюшона. Ветч удивился, увидев это маленькое создание и попробовал погладить его, но отак огрызнулся, щелкнув острыми зубами. Ветч засмеялся.
– Говорят, что с человеком, который понравился дикому зверю, Древние Силы камня и воды разговаривают человеческими голосами.
– Говорят еще, что маги с Гонта часто приручают диких зверей, – заметил сидевший рядом с Ветчем Джаспер. – У нашего Лорда Неммерле, например, есть ворон, а в песнях поется, что Рыжий Маг с острова Арк водил за собой на золотой цепочке дикого вепря. Но я никогда не слышал про волшебника, у которого в капюшоне сидела бы крыса!
Все рассмеялись, и Гед тоже. Вечер был праздничный, он был счастлив, что находится здесь, в тепле, со своими друзьями. Хотя шутка Джаспера, как водится, была далеко не безобидной.
В тот вечер гостем Школы был Лорд острова О, сам прославленный маг. В свое время он учился у Неммерле и теперь иногда приезжал на Рокк, чтобы повеселиться на Встрече Зимы или на летнем Долгом Танце. С ним была его жена, юная, стройная и сияющая. Ее черные волосы украшали огромные опалы. Женщины нечасто появлялись в залах Большого Дома, и некоторые старые Мастера поглядывали на нее неодобрительно… Молодежь же не сводила с нее глаз.
– Для такой, как она, – сказал Ветч, – я соорудил бы иллюзию, которой не видывал свет…
– Она всего лишь женщина, – ответил Гед.
– Принцесса Эльфарран тоже была всего лишь женщиной, – заметил Ветч, – но из-за нее весь Энлад был обращен в руины, ради нее умер Герой-Маг с Хавнора, и остров Солеа погрузился в море.
– Старые сказки, – заявил Гед, но после слов Ветча стал чаще поглядывать в сторону Леди О, стараясь понять, такова ли неувядающая красота, воспетая в древних балладах.
Мастер Сказитель спел «Деяния Юного Короля», а затем все вместе они спели Гимн Зиме. Потом, прежде чем люди начали подниматься с мест, Джаспер подошел к столу у очага, за которым сидел Верховный Маг, его гости и другие Мастера, и заговорил с Леди О. За год Джаспер из мальчика превратился в высокого красивого юношу и, как и Ветч, был произведен в волшебники, получив право носить серебряную застежку на плаще. Леди улыбнулась его словам, и опалы ярко вспыхнули в ее черных волосах. Затем Мастера кивнули головами в знак благосклонного согласия, и Джаспер принялся за работу. Из каменного пола выросло белое дерево. Ветви его коснулись высоких стропил залы, и на каждой веточке, словно крохотное солнце, засияло золотое яблоко – как на Дереве Жизни. Белые, как только что выпавший снег, птицы запорхали среди ветвей, золотые яблоки начали тускнеть и, превратившись в хрустальные капли, упали с мелодичным звоном на пол. По залу разнеслось благоухание, дерево зацвело белоснежными цветами и покрылось алыми листьями… Иллюзия медленно растаяла. Леди вскрикнула от изумления и склонила свою сверкающую голову перед юным магом в знак уважения к его мастерству.
– Поедем с нами, будем вместе жить в О-токне. Можно ему поехать с нами, милорд? – совсем по-детски спросила она своего сурового мужа. Но Джаспер сказал только:
– Только тогда, когда мое искусство станет достойным моих Учителей и Вашей благосклонности, Леди, я приеду на ваш остров и с радостью буду служить вам вечно.
Так что все остались довольны, кроме Геда. Он присоединил к похвалам свой голос, но не сердце. «У меня получилось бы лучше», – пробормотал он про себя, обуреваемый завистью. После этого все радости вечера померкли для него.
4. Тень вырывается на волю
В ту весну Гед нечасто видел Ветча и Джаспера. Будучи дипломированными волшебниками, они занимались теперь с Мастером Образов в уединении Вечной Рощи, куда путь студентам был закрыт. Гед же остался в Большом Доме, изучая те искусства, которыми может заниматься начинающий маг, не имеющий пока посоха: управление ветром и погодой, нахождение и связывание, искусство сказителей и целителей. По ночам, в своей каморке, зажигая вместо свечи или лампы огонек-обманку, он штудировал Древние Руны и Руны Эа – основу Великих Заклинаний. Все давалось ему легко, и по Школе поползли слухи, будто какой-то Мастер сказал, что парень с Гонта – лучший студент из тех, что когда-либо учились на Рокке. Про отака говорили, что это замаскированный дух, нашептывающий Геду в ухо мудрые мысли. Рассказывали даже, что впервые увидев Геда, ручной ворон Неммерле приветствовал его словами: «Будущий Верховный Маг». И вне зависимости от того, верили в это остальные студенты или не верили, нравился им Гед или не очень, все без исключения восхищались им и охотно признавали его лидерство, когда он присоединялся к их играм в долгие весенние вечера. В остальное время он целиком погружался в работу и держался обособленно. Ветч был далеко, а больше друзей у него не было. Гед не ощущал потребности в дружбе.
Ему исполнилось пятнадцать лет. Он был еще слишком юн, чтобы постигать Высокие Магические Искусства тех, кто носит посох, однако он настолько быстро овладел Иллюзиями, что Мастер Изменения, сам еще молодой человек, начал заниматься с ним отдельно и поведал ему о настоящих Заклинаниях Изменения. Он объяснил, что если какую-нибудь вещь необходимо превратить в другую, ее нужно переименовать и рассказал, как это влияет на Имена и природу всего того, что окружает превращенный предме