– Я же говорю, царь! Эмрипей.
– Странно. Хотя на тронах и похуже сидели. И вообще, царь может позволить себе быть невнимательным. Так вот, любой мужчина придет к тому же выводу, что и я. И Ник не будет исключением.
– Полагаешь?
– Попробуй – сама убедишься.
– Попробую.
Когда Орланда показала волшебнику заснятые ей кадры, первой реакцией Ника было – придушить мерзавку. Не жену, если кто не понял. Нет, обвинять Тину он не мог. Хотя и обвинял. Но врожденное чувство справедливости очень быстро подсказало ответ. А что бы он сам делал на месте жены? Она одна, брошена даже не против всего мира, а сразу против нескольких миров, она одинока и растеряна, хотя и не показывает вида, она страдает из-за предательства и измены мужа… Да, именно в таком порядке. Сперва Ники предал ее, ничего не рассказав о себе, а потом изменил с Орландой. И не надо говорить про барутту. Эта травка не стоит и ломаного гроша перед искренней любовью. Ники не сомневался, что Тина могла бы устоять перед афродизиаком. Во всяком случае до того, как узнала всю правду о своем муже. Ники хорошо знал женщин. И видел в глазах своей жены, обращенных на него, искреннюю и глубокую любовь. Хотя сама Тина могла этого и не осознавать. Но – парадокс – тем легче ей было вырвать свои чувства из сердца. И сейчас женщина занималась именно этим. Новая любовь убивает старую? Ники хорошо помнил, как она смеялась над этими словами. «Убивает? Нет! Убить любовь нельзя! Она все равно останется, в глубине сердца, в дальней комнате разума… Но можно забыть ее! Заслонить другими переживаниями и ощущениями. Путешествиями, мужчинами, смертельным риском… Дай бог, чтобы мне не пришлось проверять это на себе».
Не дал. Ники всегда умиляла способность жены становиться мгновенно серьезной и задумчивой, а в следующую минуту – опять шутить и смеяться. И сейчас – он знал, что собирается делать Тина. Не знал он только одного – чем она займется, когда станет полноправной вэари. Волшебницей с правом голоса на совете волшебников. А что это время не за горами – он даже и не сомневался.
Одним щелчком пальцев развеяв мерзкую картинку, Ники бросился на кровать.
– Вэл, – позвал он, надеясь, что его голос проникнет сквозь время и пространство. – Я люблю тебя, девочка! Люблю! Пожалуйста, помни это!
Так и был составлен план побега. Я пришла к царице и честно заявила, что должна уехать, что обязательно приеду еще и что теперь они могут продолжать занятия и без меня. Мельпомена (для друзей – Меля, для всех остальных – исключительно «ваше величество») вздохнула и сказала, что они, конечно, справятся без меня, но я должна заехать еще. Обязательно. Я обещала. И поздно ночью мы с Гераклом рванули когти из лагеря амазонок.
Меля заранее приказала двоим амазонкам оставить за пределами лагеря лошадей, так что нам оставалось только выйти и отправиться в путь. Уже под утро, когда Эмрипей заснул, я поцеловала его на прощание, положила рядом на кровать свиток, в котором извинялась, всячески расхваливала его постельные таланты (во-первых, они действительно стоили восхваления, а во-вторых, зачем обижать хорошего человека?) и выражала надежду, что мы встретимся после того, как я добуду свое яблочко. И ушла раз и навсегда. Геракл уже ждал меня. Не один! Рядом с ним с чрезвычайно довольной мордой стоял Тесей.
– Эт-то еще как понимать?! – зашипела я.
– А вот так! – уперся воин. – Или берете меня с собой, или я сейчас так разорусь, что все стимфалийские чайки передохнут! А весь лагерь на уши встанет!
Я закатила глаза. Ну и что же теперь делать?! Препираться в такой близости от лагеря небезопасно. Но не брать же идиота с собой? Ладно! Пусть пока едет! Я его по дороге отговорю.
Отговорами я и занималась уже второй час. Горло драло как наждаком, а этому нахалу хоть бы хны!
– Тесей! Ну будь ты человеком! Ну на кой ляд ты нам сдался?!
– Не нукай, не запрягала! А Геракл на кой ляд тебе сдался? Он-то еще бесполезнее меня!
– Да, но он сам по себе! А ты на службе у царя!
– А он мой приказ не отменял! Мне сказали – сопровождать тебя! Вот я и сопровождаю!
– Это формальные отговорки!
– Какие-какие?! Фо… ма… ные?
– Не важно! Но они глупые! Ты сам в это не веришь!
– Не твое дело!
– Так ты же за мной увязался! Блин! Гера, ну объясни хоть ты ему, что там, где пройдут два человека, три могут и не пройти! И сам копыта отбросит, и нас под монастырь подведет, осел упертый!
Геракл, слушавший нашу перебранку с терпением, достойным иного философа, завел глаза к небу.
– Тина, ты прелесть, но отговорить его у тебя не получится!
– Почему?!
– Да именно поэтому! Ты на него посмотри повнимательнее!
Я уставилась на Тесея.
Под моим пристальным взглядом здоровенный мужик вдруг начал краснеть. Медленно и печально.
Сперва уши, потом щеки, лоб и шея. Через две минуты он напоминал помидор.
– Так ты… – наконец доползло до меня.
– Да любит он тебя, – равнодушно сказал Геракл таким тоном, как будто говорил о позапрошлогоднем урожае свеклы. – Любит.
– Да я тебя! – еще ярче вспыхнул Тесей.
– Спокойно! – тут же подняла руку я. – Тесей, я просто не верю, что это говоришь именно ты! Ты же взрослый, серьезный человек! А если бы я решила остаться и выйти замуж за Эмрипея?!
Тесей по-прежнему опускал глаза.
– Он все знает, – скучающе сообщил Геракл.
Я развернулась к нему с такой быстротой, что едва не слетела с лошади.
– Что?! Да как ты посмел?!
– Он не нарочно, – пояснил Тесей. – Я услышал пару ваших реплик, кое-что домыслил, кое-что спросил. Догадаться оказалось несложно. Вы были очень неосторожны.
– Ну и что ты теперь сделаешь?! – окрысилась я уже на него. Блин! Молчать надо было, как репа на грядке! А я распустила язык, за что и огребла! Ясно же сказано мудрым человеком, что если о тайне знают двое – о ней уже знает вся планета! – Какого дьявола тебе от меня надо?!
Тесей несколько минут молчал, опустив глаза на холку своего коня.
– Ну?! – не выдержала я.
– Тина, – медленно заговорил он, подбирая слова. – Я отлично понимаю, что ты не останешься. И не прошу тебя об этом. Но пока ты здесь – позволь мне просто быть рядом. Я ничего у тебя не прошу. Просто мне хотелось бы вспоминать о тебе с теплотой. И верить, что где-то там, за звездами, ты так же будешь думать обо мне.
Я покусала губы. Злость куда-то улетучилась, и я почувствовала жалость. Бедный Тесей. Ему не повезло с выбором. Но прогнать его я уже не смогу.
– Можешь ехать с нами, – вздохнула я. – В конце концов, трое лучше, чем двое.
– Спасибо, – улыбнулся Тесей.
– Кушайте на здоровье, – огрызнулась я. – Учти, мы только друзья. Ясно?!
Кажется, до него это не дошло. Жаль.
Мы ехали вот уже двенадцатые сутки, и я с тревогой подсчитывала свои дни. Отпущенное мне время таяло, как снег на солнце. Надо было поторапливаться, если я хочу намылить шею Орланде. При этом я пока не могла решить, кому я больше стремилась намылить шею – ей или моему бывшему (теперь я думала о Ники именно так) муженьку? Я жаждала зверски отомстить обоим. Но как?! Конечно, для Орланды самым страшным наказанием будет, если я останусь с Ники. Но для меня-то это станет еще бо́льшим наказанием! А если дать им свое благословение, эта дрянь решит, что она у меня выиграла! Так дело тоже не пойдет! Если Орланда от меня чего и добьется – так это венка на гроб, но никак не меньше. И не больше. Фиг ей, а не мой муж. Бывший. Кстати, что он-то решил по этому поводу?! Если он не пожелает расставаться? Все может быть! Мы пробыли вместе довольно долго по меркам землян, детей не завели, но жили очень и очень счастливо. Я не совру, если скажу, что каждый день становился для нас праздником. Тем более что мы были очень неприхотливы. Солнце светит, птички чего-то там орут, мы живы и здоровы – разве это не повод устроить праздник? Не в том смысле чтобы нажраться как свинья, а просто в житейском – погулять вместе, пойти куда-нибудь потанцевать, просто поискать развлечений на свою голову… Жаль.
Ники, ну почему ты не держал штаны застегнутыми?! Мы ведь могли быть счастливы еще долгие, долгие годы. Теперь уже не получится. И не надо говорить мне про барутту. Лирин объяснила мне, что противиться этой заразе можно в двух случаях. Первый – это когда ты суперкрутой маг, так что отрава вылетает у тебя из организма быстрее, чем всасывается. Второй – это когда ты безумно любишь другого человека. Так любишь, что не мыслишь без него своей жизни. Так, как пишут поэты и прозаики. Перед такой любовью барутта бессильна. Лирин даже достала учебник по травоведению и показала мне три документально зарегистрированные истории, когда барутта не подействовала именно по этой причине.
От печальных мыслей меня отвлек Тесей:
– Тина, подъезжаем к Керату.
– А что это такое?
– Это город такой! Последний перед пустыней Хетори.
Про пустыню я знала. По ней нам еще предстояло прошлепать. А после того как доберемся до оазиса – еще как-то поладить с сестрами, охраняющими нужную нам яблоню.
– Ну что, поехали в город?
– Поехали, – согласился Тесей. – Там можно купить все, что нужно для путешествия по пустыне. Думаю, дня два мы тут пробудем, потом найдем проводника и пошлепаем с чистой совестью.
– Проводника не надо, – тут же сказала я.
– Почему?
– Потому что оазис с тыблочками я чувствую не хуже иного барбоса, – вежливо пояснила я.
– Так то оазис. А как обратно?
– А обратно мы будем добираться немного другим способом.
– Это каким же? – Тесей с подозрением смотрел на меня.
Я невинно пожала плечами:
– Пока еще не знаю. А если знаю, то не скажу, а если скажу, то только на ушко.
Тесей послушно наклонился к моим губам немытым ухом. Я с интересом посмотрела на особо прочную серную пробку. М-да, хотя бы раз в десять лет стоит уши чистить, стоит. Ну, я и сказала ему об этом.
– Тина!