Горы: он, как и в глубокой древности, представлял собой беспорядочное нагромождение острых как ножи, нацеленных в небо, словно черные сталагмиты, тонких стрел из несокрушимого базальта. А посреди этого нагромождения каменных шипов, надменно возвышаясь над ними, располагался огромный гранитный горб, почти правильной формы купол, являвшийся вершиной Горы. На нем и покоился Замок — обитель короналей Маджипура.
Замок! Огромный, неописуемо прекрасный Замок, состоявший из неисчислимых тысяч помещений, раскинувшийся на сотнях акров; он сам фактически являлся настоящим городом! Он уцепился за вершину Горы, как гигантский каменный и кирпичный спрут, беспорядочно во всех направлениях разбросавший щупальца вниз по склону.
Большой Калинтэйнский тракт подходил к Замку с южной стороны и заканчивался на большой открытой площади Дизимаула, вымощенной гладкими зелеными плитками из настоящего фарфора, в центре которой была выложена огромная золотистая Горящая Звезда. На противоположной стороне площади возвышалась величественная арка Дизимаула, сквозь которую должны были проходить все посетители Замка.
Слева от арки стояло караульное помещение, а под сводом находились высокие ворота тонкой кузнечной работы, укрепленные на вмурованных в опоры огромных петлях. Эти ворота имели чисто декоративное значение и никогда не закрывались, ибо здесь не ожидали появления каких-либо вражеских армий — на всем протяжении своей истории Маджипур почти не знал войн.
Но сейчас ворота оказались закрытыми. Их створки были сомкнуты перед прибывшими и напоминали ограду из копий, воткнутых в землю.
— Вы видите? — спросил Престимион; от изумления у него перехватило дыхание. — Неужели закрыто?
Вам когда-нибудь приходилось видеть эти ворота закрытыми?
— Никогда, — отозвался Гиялорис.
— Никогда, — подтвердил Свор. — Для меня новость, что они вообще могут закрываться.
— Оказывается, могут, — прогремел Гиялорис. — Вот они, перед нами, закрытые и запертые на большой замок. Что это значит, господа? Как они могут закрыть перед нами ворота? Замок — наш дом!
— А так ли это? — негромко заметил Престимион.
Тем временем Септах Мелайн перешел через площадь, подошел к караульному помещению и рукоятью шпаги постучал в дверь. Ответа не последовало. Он постучал еще раз, сильнее, и крикнул:
— Эй, вы, там!
Через некоторое время дверь медленно открылась, и из караулки появились двое чиновников канцелярии Замка, одетых в униформу. Один из них был мрачного вида хьорт с ледяным взглядом, необыкновенно широким ртом и чешуйчатой кожей оливкового цвета; второй — человек — выглядел ничуть не симпатичнее: лицо его было почти таким же плоским и широким, как у хьорта, а голова поросла редкими пучками беспорядочно торчавших в разные стороны жестких рыжеватых волос. У обоих на поясах висели богато украшенные мечи, в последнее время вошедшие в моду среди обитателей Замка.
— Что это за шутки? — спросил Септах Мелайн, увидев их. — Откройте-ка нам ворота!
— Ворота закрыты, — с довольным видом ответил хьорт.
— Я уже заметил это. Иначе я не стал бы впустую тратить слова.
Откройте их. С вашей стороны было бы разумно не заставлять меня повторять третий раз.
— Врата Дизимаула закрыты по приказу короналя лорда Корсибара, — сказал лохматый. — Нам приказано не открывать их, пока он собственной персоной не прибудет в Замок.
— Да неужели? — язвительно произнес Септах Meлайн. Его рука легла на эфес шпаги. — Вы хоть понимаете, кто мы такие? Я вижу, что не понимаете.
— Ворота закрыты для всех приезжих, кто бы они ни были, — сказал хьорт, в голосе которого теперь слышалась тревога. — Этот приказ мы получили от Верховного канцлера герцога Олджеббина, который едет сюда из Лабиринта вместе с короналем. Никто не должен входить сюда до их прибытия. Никто.
Гиялорис глубоко вздохнул и, сделав несколько шагов, встал рядом с Септахом Мелайном. Престимион заставил себя остаться на месте, но все же не смог сдержать нечленораздельный звук, похожий на рычанье разъяренного пса.
Чиновники выглядели уже по-настоящему встревоженными. Из караульного помещения появились несколько гвардейцев; они выстроились рядом с чиновниками.
— Я принц Престимион Малдемарский, — проговорил Престимион, из всех сил стараясь говорить спокойно, — думаю, что вы меня знаете. У меня есть в Замке собственные апартаменты, и я хотел бы попасть туда. Как и мои спутники, чьи имена, полагаю, вам тоже известны.
— Я узнал вас, принц Престимион. — Хьорт поклонился. — Но, однако, не имею позволения открыть эти ворота ни перед вами, ни перед кем-либо еще, пока корональ не прибудет в свою резиденцию.
— Ты, мерзкая жаба, корональ здесь, он стоит перед тобой! — взревел Гиялорис и, как разъяренный бык, ринулся на чиновника. — На колени! Немедленно на колени!
На помощь хьорту кинулись двое гвардейцев. Гиялорис без малейшего колебания схватил одного их них за одежду, поднял над головой и швырнул. Солдат с ужасным хрустящим звуком врезался в стену караулки возле двери, упал наземь и больше не шевелился.
Второй, вооруженный вибромечом, потянулся за своим оружием, но оказался слишком медлительным: Гиялорис поймал его левой рукой, развернул и резко дернул вверх за запястье, отчего рука солдата сломалась, как сухая деревяшка. Тот скорчился от боли, а Гиялорис нанес ему сильный удар в горло ребром ладони, отчего солдат замертво растянулся на мостовой.
— Ну-ка, вы, — крикнул Гиялорис оставшимся стражникам, которые в страхе и изумлении смотрели на трупы своих товарищей, — подходите, сколько есть! Всех убью, один останусь! — по-мальчишески добавил он. Никто из солдат не пошевелился. Септах Мелайн тем временем, выхватив шпагу — его любимое оружие представляло собой не то широкую шпагу, не то узкий длинный меч, — наступал на хьорта и второго чиновника. Охваченный холодной, но сдерживаемой яростью, он буквально танцевал перед ними, двигаясь с театральным изяществом, легонько покалывал их острием клинка и пугал злобными гримасами, не нанося, однако, серьезных ран. Его длинные худые, но неутомимые руки двигались с неуловимой глазом быстротой. От его атак не было никакой защиты. И никогда не было. Оба чиновника вытащили свои мечи, но это было декоративное оружие, почти непригодное для боя, да и держали они его неловко, как новички, которыми, видимо, и являлись. Септах Мелайн, непринужденно рассмеявшись, молниеносным ударом выбил меч из руки хьорта, а следующим движением так же легко обезоружил лохматого.
— А теперь, — сказал он, — я буду вырезать из вашей кожи одну за другой изящные полоски, пока кто-нибудь не сообразит, что открыть перед нами эти ворота будет полезнее для здоровья. — И он неуловимым выпадом располосовал голубой форменный камзол хьорта от плеча до пояса.
Где-то вдали раздался сигнал тревоги. Из-за ворот донеслись крики.
Второй чиновник извернулся и попытался проскочить мимо Гиялориса и трупов стражников в дверь караулки. Септах Мелайн поднял шпагу и сделал выпад, намереваясь воткнуть клинок между лопатками человека, но его остановил Престимион. Он выхватил из ножен свой меч и скрестил его с оружием Септаха Мелайна. Тот сдержал удар и повернулся, автоматически приняв оборонительную позицию. Но, увидев, что перед ним стоит Престимион, сразу опустил шпагу.
— Это безумие, — резко бросил Престимион. — Назад, в экипаж, Септах Мелайн! Мы не можем сражаться со всем Замком. Через пять минут здесь будет сотня гвардейцев.
— Это уж как пить дать, — ухмыльнулся Септах Мелайн. Он сильно пнул рыжеволосого чиновника ногой в зад, отчего тот влетел в дверь караульного помещения и растянулся на полу, затем, развернув опешившего хьорта, тем же способом отправил его вслед за коллегой и поймал Гиялориса за руку как раз в тот момент, когда тот собрался ринуться на гвардейцев. Свор, по обыкновению наблюдавший за развитием событий с безопасного расстояния, тоже подскочил и вцепился Гиялорису в другую руку.
Вместе с Септахом Мелайном они увели богатыря, который продолжал громогласно уверять, что сейчас разделается со всеми возможными противниками, сколько бы их ни было.
Они погрузились в парящий экипаж, и Престимион приказал своей свите, не покидавшей повозок, быстро развернуться и отступать по тракту.
— Ну, и куда мы теперь направимся? — поинтересовался Септах Мелайн.
— В Малдемар, — ответил Престимион. — По крайней мере, там перед нами не закроют ворота.
6
Малдемар, входивший в Верхнее кольцо городов Замковой горы, помещался на юго-восточном склоне в прекрасном районе с теплым и спокойным климатом. Здесь из склона выдавался пик, который в любом другом месте планеты сам по себе казался бы весьма внушительной горой. Между этим пиком и Горой образовался широкий закрытый с трех сторон карман, наполненный плодородной почвой и богатый водой, которая хрустальными родниками и звонкими ручьями вытекала из тела гигантской скалы.
Предки предков принца Престимиона обосновались в этой части Замковой горы девять тысяч лет тому назад, когда любой вновь прибывший на Гору мог зарезервировать для себя надел, а самого Замка еще и в помине не было. Не было тогда в Малдемаре и принцев, а была лишь семья честолюбивых фермеров. Они прибыли сюда с низменностей Гебелмоля и принесли с собой саженцы прекрасного винограда, который, по их расчетам, должен был хорошо приняться на Горе.
В Гебелмоле эти виноградные лозы давали вполне приличное красное вино неплохой крепости и аромата, но на Горе оказалось, что чередование яркого солнечного света и периодов прохладного тумана является для этого сорта идеальным. И уже в первые годы после переселения стало ясно, что вино, которое собирались и дальше производить в Малдемаре, будет совершенно исключительным: густым, крепким, со сложным вкусом и богатейшим букетом — вино, достойное того, чтобы его смаковали короли и императоры. Урожаи были изобильными, гроздья туго наливались соком, обладавшим восхитительно нежным и в то же время терпким и запоминающимся ароматом. И все же, несмотря на то, что вино Малдемара сразу же обрело популярность, прошли столетия, прежде чем виноградники удалось расширить настолько, что виноделы смогли приблизиться к удовлетворению спроса (хотя многие поколения прилагали все силы для того, чтобы расширить производство). Но пока не наступил тот день, когда предложение сравнялось наконец со спросом, покупателям требовалось подавать заказы на малдемарское вино за десять, а то и больше лет вперед и терпеливо дожидатьс