— Это необходимо прекратить, — крикнул он, помахав рукой Навигорну, который был сегодня распорядителем Игр. — Гиялорис не в состоянии продолжать состязание!
Но Навигорн с повышенным вниманием рассматривал что-то на арене.
Герцог Свор схватил Престимиона за запястье.
— Вы только посмотрите!
Септах Мелайн тремя огромными прыжками слетел с трибуны и уже бежал по полю. При этом он вопил нечто нечленораздельное и качался, как пьяный. Со стороны он походил на человека, который только что выпил шесть бутылок вина в течение пяти минут и торопится схватить седьмую, пока его не опередили. Он держал шпагу наголо и, как безумный, размахивал ею по сторонам. В толпе поднялся крик.
При виде сверкающей стали скакун Гиялориса, успевший как следует разогнаться, резко остановился и вскинулся на дыбы, чуть не сбросив наездника. А тот выронил копье и отчаянно вцепился в густую гриву напуганного животного, которое, все больше нервничая, заметалось по полю. Более спокойный скакун Гебела Тибека стоял на месте. Маг сердито закричал на Септаха Мелайна, требуя немедленно убраться с поля, на что тот ответил грубой пьяной руганью и принялся беспорядочно размахивать шпагой в воздухе. Гебел Тибек ответил на это мощным ударом копья, не скрывая, что намеревается не предупредить нахала, а прикончить его на месте. И если бы Септах Мелайн не отпрыгнул в сторону (неуклюже, однако очень проворно), копье поразило бы его прямо в грудь.
— Что? — хриплым басом, совсем не похожим на свой обычный голос, вскричал Септах Мелайн. Он продолжал скакать из стороны в сторону, как будто лишился разума. — Что это за демон здесь в седле?! Да! Да, это демон! — Он подхватил с земли упавшее копье Гиялориса, широко размахнулся им, как будто хотел метнуть, а свободной рукой поймал копье Гебела Тибека и резким рывком сдернул того наземь. — Демон! — вновь заорал Септах Мелайн. — Изгнать демона! — Волшебник, неуверенно поднимаясь на ноги, попятился прочь от незваного противника и принялся делать руками магические пассы. Но Септах Мелайн расхохотался как безумный, быстрыми прыжками ринулся вперед и, не замедляя шага, вонзил свою шпагу в грудь Гебела Тибека так, что острие на шесть дюймов вышло из спины.
На трибунах раздались крики изумления и ужаса. На поле высыпали гвардейцы. Септах Мелайн, раскачиваясь на подгибающихся ногах, как старый пьяница, в изумлении переводил взгляд с руки на шпагу и со шпаги на меч, как будто они ударили Гебела Тибека по собственной воле. Потом он повернулся, спотыкаясь, шаткой трусцой побежал по полю и, остановившись перед высоким троном Корсибара, выкрикнул срывающимся голосом, глядя перепуганными глазами на короналя:
— Мой лорд! Мой лорд! Это вышло случайно! Простите меня, мой лорд! Я подумал, что это не человек, а какой-то демон, что он навел порчу на моего друга…
В этот момент Престимион оказался рядом с ним и, обхватив его за плечи, поволок прочь.
— Подлый колдун! — прошептал Септах Мелайн в ухо принцу совершенно трезвым голосом. — Еще секунда-другая, и он сделал бы с Гиялорисом то же самое, что я сделал с ним!
— Пойдем! Быстрее! — приказал Престимион.
Он тоже поднял взгляд на Корсибара. Тот сидел с застывшим и мрачным, почерневшим от гнева лицом. Престимион поспешил придать своему лицу выражение мучительной скорби.
— Мой лорд… — он заставил себя проговорить эти слова без запинки. — Как это ужасно… он выпил слишком много вина, он совсем лишился рассудка. Он понятия не имел о том, что он делает. Он лишь видел, что его другу угрожает большая опасность, или, по крайней мере, так ему померещилось.
— Простите меня! — снова простонал Септах Мелайн таким жалобным дрожащим голосом, какого никто от него не мог ожидать услышать. — Умоляю вас, мой лорд, простите меня! Простите!
5
Позднее, когда все они вернулись в апартаменты Престимиона, Гиялорис яростно воскликнул:
— Клянусь Божеством, мне следовало в первой же стычке не благородно соприкоснуться с ним копьями, а не раздумывая убить его. Но меня не научили творить такие подлости под видом спорта, да и кто мог знать, что он затеял такую игру. Хотя, клянусь Божеством, я понял это достаточно скоро! Все опять получилось почти так же, как борцовская схватка в Лабиринте, только, клянусь Божеством, на сей раз оружие было куда более опасным, чем руки Фархольта. Когда я встретился с ним при второй стычке, он уже шептал свои заклинания. А потом, клянусь Божеством, я решил, что мне конец, мое сознание помутилось, вся сила куда-то делась. Мне оставалось только погибнуть на глазах у зрителей, а они все думали бы, что я утратил все свое умение с тех пор, как в последний раз выезжал на турнир. Я убил бы его, если бы смог. Но он совсем затуманил мой разум.
Он весь трясся от гнева, его лицо побелело. Престимион протянул ему бутыль с вином, он, не отрываясь, осушил ее прямо из горлышка и отбросил пустую бутылку в угол.
— Выходить против мага на подобное состязание — это безумие, — сказал Свор. — Мне следовало уговорить вас отказаться.
— Никто никогда не прислушивается к вашим предупреждениям, Свор, — лучезарно улыбаясь, сказал Септах Мелайн, — таков ваш удел. Но, по крайней мере, этот впредь не станет наводить на нас порчу.
— Все это было безумием, — мрачно заявил Престимион. — И принятие вызова и убийство мага. Вы счастливчик, Септах Мелайн, что не сидите сейчас в темнице Замка.
— В конце концов, он меня сам спровоцировал; все это видели. Он нацелился в меня копьем, чтобы убить, а ведь я был просто-напросто глупым пьяницей, нарушившим ход поединка. И кто сможет отрицать, что я убил его, защищаясь?
— Вы пошли туда для того, чтобы убить его, — сказал Престимион.
— Да. Именно так оно и было. Но в противном случае он должен был убить Гиялориса. И что бы вы предпочли?
Престимион открыл было рот, чтобы ответить, не нашел слов и молча закрыл его.
— А все должно было вот-вот закончиться моей смертью, — подтвердил богатырь. — Он напевал какие-то слова, которые отдавали меня во власть демонов. Я почти ничего не видел и был способен лишь на то, чтобы кое-как удерживаться в седле скакуна. — Он, не вставая, протянул руку и взял еще одну бутылку вина. — Я знал, что должен умереть. Но не мог заставить себя убежать. Я не чувствовал никакого страха, одно лишь возмущение тем, что меня так одурачили. Они подстроили все это, чтобы убить меня. Не вмешайся Септах Мелайн, я сейчас уже пил бы из Источника Всего Сущего.
— Кто подстроил? — резко спросил Престимион. — Вы думаете, что это Корсибар?
Гиялорис помотал головой.
— Вы будете и дальше уверять нас в том, что он благородный человек.
Да, он обманом захватил трон, но все равно он человек чести… Ладно, будем считать, что он пылает ко всем нам горячей любовью. Мага послал против меня Санибак-Тастимун. А затем, клянусь вам, он направит свое колдовство против вас.
— Ну что ж, пусть попробует! — ответил Престимион, смеясь.
— Он попробует, — успокоил его Гиялорис. — Разве вы не видите, что в Замке во время этих Игр кишмя кишат волшебники? Отовсюду пахнет ладаном, во всех коридорах распевают заклинания. Разве вы не заметили этого, как только приехали сюда? Он собрал сюда половину всех магов, которые были на жаловании у Конфалюма, всех своих собственных да еще и новых, которых мы никогда прежде не видели. Это будет царство колдунов, Престимион! Эта гигантская армия волшебников собрана здесь, в Замке, чтобы запугать каждого, кто мог бы заявить, что Корсибар не является законным королем, а первый удар был направлен против нас четверых, явных врагов Корсибара. Следующий будет нацелен на вас, мой друг. Думаю, что нам стоит сразу же убраться отсюда.
— Что ж, идите, — ответил Престимион, — Я не стану удерживать вас, никого из вас. Вы не обязаны оставаться здесь. Но я обязан.
— Несмотря на то, что здесь творят заклинания против вашей жизни?
— Заклинания! Что мне за дело до заклинаний?! — воскликнул Престимион. — О, Гиялорис, Гиялорис, неужели я должен всю жизнь нянчиться с вашей глупостью? Пустая бессмысленная болтовня — вот что такое все ваше колдовство. Не существует никаких демонов! Не существует никакого колдовства!
— А что же тогда случилось со мною на турнирном поле? Что это было, может быть, внезапный солнечный удар?
— Существует такая вещь, как гипноз, — объяснил Престимион, — и именно его-то этот маг использовал против вас. Вы были наполовину готовы к тому, чтобы поверить любым его словам; даже больше, чем наполовину. Вот он и воспользовался против вас вашей собственной доверчивостью: загипнотизировал вас, чтобы заставить вас почувствовать себя слабым и растерянным.
Гиялорис с силой свел сжатые кулаки перед грудью и испустил расстроенный вздох.
— Называйте это гипнозом, называйте это волшебством… да какая разница, что за слово вы выберете? Он смог овладеть моим сознанием. Именно таким был их план. Ах, Престимион, вы настолько умны, а я туговато соображаю — по крайней мере, Септах Мелайн любит говорить мне об этом — и все же мне ясно видно все то, что и вы и он отказываетесь замечать. В этом мире существует волшебство, оно действует, и вы должны признать это или погибнуть!
— Значит, должен? — спокойно переспросил Престимион. — Но прежде мы должны выиграть бой, вы и я.
Гиялорис закрыл глаза и несколько раз медленно вдохнул и выдохнул.
— Давайте оставим эту тему, — сказал он уже гораздо спокойнее. — Можете верить или не верить, как вам подсказывает душа. Но согласитесь со мной, по крайней мере, в том, что мы здесь находимся в опасности. Почему Септаха Мелайна не арестовали за убийство человека на турнирном поле? Не потому, что это была самооборона, а потому, что Корсибар знал, что маг вышел туда по его приказу, чтобы убить меня, и боялся, что это выяснится в ходе любого расследования! Я повторяю, мы должны покинуть Замок этой же ночью.
— Нам не грозит никакая опасность, пока при нас наши мозги, — упрямо возразил Престимион. — Как я могу уехать отсюда в первый же день после прибытия? Это просто невозможно. Я обязан Корсибару за любезное приглашение посетить эти события: он корональ, каким бы путем ни добился этого звания, сейчас происходит его коронация, а я принц из круга верховной знати. Но повторяю вам: вы не обязаны оставаться здесь, ни один из вас. — Он обвел всех троих тяжелым пристальным взглядом. — Уезжайте, если считаете, что так будет лучше. Уезжайте.