Последняя шпилька, и я взялась за штору.
– А ты можешь быть очень жестокой, – усмехнулся Винс, – но это хорошо. Так ты выглядишь более земной. У меня больше шансов.
Я чуть штору не оторвала от неожиданности. Вообще-то, я не была идеальной. Мы регулярно ругались с Винсом, пару раз даже почти подрались. И вдруг…
– Винс… – Я оставила штору, подошла к стене. – Понимаю, там, где тебя держали… в подземелье… ты был один, и я одна с тобой говорила. Но я не испытываю к тебе никаких чувств, кроме дружеских!
Да я сама дипломатия во плоти!
Я с надеждой прислушалась.
– С подземельями или без – мое отношение к тебе не изменится, – ответил Винс.
Отлично!
– Хорошо! Мое тоже! – уперев руки в бока, ответила я стене.
Развернулась на каблуках и, громко топая, подошла к столу. С грохотом придвинула стул, села.
– Ты меня не слышишь, значит, и я не обязана тебя слушать! – Дотянулась до тетради, положила ее перед собой, сердито перелистнула страницы в начало. – Приятного общения с самим собой! – добавила, глядя на стену.
– Ты меня слышишь, этого достаточно.
Вот упрямый!
– Я тебя слышу, но не слушаю! – Я уткнулась в тетрадь. Хаос его побери! Я повторение еще не закончила!
Отодвинув тетрадь, я откинулась на спинку стула. Желтая искра послушно вспыхнула над пальцем.
– Только представь: мы с тобой пойдем по красной дорожке… – мечтательно вещал Винс.
Прямо к тяжелой и большой мишени – живо представила я.
Огонек немного подрос.
– И там…
Арбалет. Со стрелой на этой штуке для стреляния. Нет, это слишком. Там веревка. Нет, канат!
– Большой дворец…
Большой канат, в смысле – длинный.
Искра почти доросла до нужного размера. Благостная картинка с мишенью, Винсом и канатом помогала настроиться на рабочий лад.
– И я подхвачу тебя на руки!
Прикручу его к мишени. Плотно.
– И накрою твои губы поцелуем.
Заткну рот тряпкой, и даже рукава платья для этого не жалко.
Винс блаженно замолчал, кажется, что-то насвистывал негромко, явно продолжая мечтать в том же направлении.
Да за такие мечты можно и пощечину схлопотать!
Только вот заходить к нему не хотелось. И так придется с ним быть в одной комнате, пока они с Дамианом тренируются.
Посвистывание за стеной снова пробуждало желание приказать. Заставить. Принудить. Пусть извинится. Пусть забудет о своем пунктике на мне. Пусть снова станет другом. Хоть он и сказал, что никогда им не был.
Это ведь так просто?
Всего лишь пара слов, и все станет как раньше. Мы друзья. Никаких признаний и мечтаний! И не надо будет думать, сказать Софи или нет. И беспокоиться за сестру тоже. Он не сможет причинить ей душевную боль. Он будет ее любить. Достаточно приказать.
Оставив искру болтаться в воздухе, я оперлась локтями о столешницу и стиснула пальцами виски.
Да что ж это такое?
С ненавистью глядя на стену, за которой слышался свист, я пыталась избавиться от жутких в своей простоте мыслей и желания немедленно воплотить их в жизнь.
Хватит. С этим надо что-то делать.
Подхватив искру, я подскочила к отдушине. И забросила ее в вентиляцию. Надеюсь, правильно рассчитала?
Пару минут стояла, прислушиваясь.
За стеной раздался удивленный вопль, потом взвыл ветер. И послышался звон стальных перьев.
Сосредоточившись на нашей связи с Винсом, я с удовольствием поняла, что мой магический подарок хорошо пронырнул через вентиляцию, скользнул в соседнее отверстие и принес одному пернатому мой привет. Злость и ярость бывшего друга ощущались так, словно он стоял за спиной.
Злился он недолго. Очевидно, не только Дамиан учился себя контролировать.
– Ты чудо, Ари! – рассмеялся он, когда я снова устроилась за столом и вызвала новую искру.
– Чудовище, – поправила я, старательно увеличивая ее размер. И если вспомнить недавние мысли, еще какое!
– Я тоже не подарок, – отозвался Винс.
Это точно!
Он насмешливо свистнул и замолчал.
Я смогла нормально закончить с искрами. Потом повторила изменение формы воды, земли и пламени, их мы успели изучить по тетрадям Эн с Макс.
После того как ведьма научится взывать магию нужного направления без усилий и искра у нее будет получаться именно того размера, что задумывалось, ей надо научиться управлять формой искры.
Остался воздух. С хаосом мы вовсю работали с драконом и Дамианом. Ведьмы же с этой стихией почти не имели дела. Потому что она была очень редкой в их заговорах и зельях. Поэтому, будь я просто ведьмой, мне было бы достаточно вызывать искру и увеличивать до рабочего размера. Он, кстати, у хаоса был крохотный, с зернышко, – потому что опасно.
Но это все лирика.
Покосившись на желтую искру, висящую рядом с рукой, я пожала плечами. Воздух так воздух. Работать с ним надо было осторожно. В случае промаха получался неконтролируемый воздушный поток.
Я глянула на завязанную штору и перечитала пояснения к заданию несколько раз.
Искру надо было менять медленно, мягко превращая ее из искры в небольшой вихрь и обратно. Именно так делал Дамиан в круге стихий. И это собиралась сделать я.
Но вначале посмотрела на стену, прислушалась.
Тихо.
Глядя на искру, осторожно поставила локти на стол.
Плавно изменить…
Огонек неохотно поддался под пальцами. Посветлел.
«Осторожно придать форму. Постепенно, с краев. Главное, не спешить».
Слегка надавливая кончиками пальцев, я заставляла искру светлеть, вытягиваться. Она стала прозрачной и начала кружиться, а потом вытянулась в небольшой смерч.
По лбу катились капельки пота: ювелирная работа требовала невероятных усилий и изматывала не хуже прополки крикливой и вредной мандрагоры.
Но самое сложное было впереди. Записи Эн беспощадно требовали вернуть искре изначальную форму, и только потом задание будет закончено и можно приступать к следующему, если ученик не очень устал.
Расправлять края вертящегося перед носом вихря оказалось куда сложнее, чем его создавать. Пальцы промахивались, руки подрагивали, в душе росло желание запустить местами пожелтевший вихрь в стену.
Но я напоминала себе о сумеречнике, и отпускало.
Вскоре, когда вместо вихря закрутилась желтая искра с парой прозрачных пятен на боках, за стеной ожил Винс.
– Ари, ты помнишь, как мы рыбачили на лодке?
– Нет, девичья память напала, – буркнула я, выправляя одно из пятен.
– Тогда мы попали в грозу. Ты так испугалась грома, что все время меня обнимала…
Искра моргнула раз, второй. И погасла.
– Я тебя ненавижу! – Я уронила руки на стол и хлопнулась лбом в тетрадь.
– Меня? – спросили удивленно из-за двери голосом Кат. Кажется, на прогулку никто так и не пошел. Послышался скрип, и сестра спросила: – А за что?
– Не тебя, – я показала рукой на стену, – а вот его. Не знаю, какой болтун его покусал, но он не может просидеть молча и пары минут!
– А, ты всегда преувеличиваешь, – хмыкнула Кат.
Повернув голову, я посмотрела на сестру, заносящую поднос с тарелкой и чашкой. В воздухе сразу поплыл аромат наваристой каши и кофе.
– Завтрак, – сообщила она, огляделась и села с подносом в руках на табурет. Заинтересованно покрутила головой. – Софи хотела его принести, но мама сказала идти мне. А ты не знаешь почему?
Я устало махнула рукой на стену, оторвала голову от уютной тетради и села. И только потом поняла, что выдала тайну одной сестрички другой.
– Да ну! – Глаза Катарины распахнулись от удивления, став невероятно огромными.
– Кат, только не надо говорить Софи, что ты знаешь, – попросила я, сдвигая тетрадь и забирая у сестры поднос.
– Да ну, я лед! Древний такой, плотный! – добавила сестричка для убедительности. – А там Макс с Еленой съезжают!
Быстро. В душе кольнула обида.
– Столько чемоданов… У нас столько нет, – продолжала делиться сестричка. – Лань даже пару на рога навьючила, ругалась страшно. Твоим именем. Почему?
– Да так, наступила на больное копыто. – Я погрела пальцы о чашку и с удовольствием отпила крепкого кофе.
– А, надо было осторожней, на копыто это больно, наверное. – Кат заправила выбившуюся из косы прядь за ухо. – А кобольд с ланью из-за твоего имени поругался. Он сказал, у нее в рогах ума больше, чем в голове.
Хедвика мне будет не хватать. С его клумбами, арсеналом и почти родительской заботой о Макс.
– А там еще экономка гидру сажать гвоздику на клумбу учит. Иза шипит так, что подходить страшно, и сажает, – сообщила Кат.
Бедная Иза! Старушка так просто с нее не слезет.
Пару минут мы молчали. Я, попивая кофе, ела сдобренную засахаренными фруктами овсянку. Катарина изучала узел на шторе. Вихрь так хитро умудрился ее скрутить, что большая букля почти не закрывала свет, а вот обзор тому, кто пытался заглянуть снаружи, очень даже.
В стекло тихо поскреблись, и знакомый голос позвал:
– Винс?
Чуть не поперхнувшись последней ложкой каши, я ринулась к окну.
– Винсент? – снова позвала Софи.
Дернув буклю за хвост, я поднырнула под штору и встретилась взглядом с припавшей к стеклу сестрой.
– Не Винсент. Он дальше. И там окно заложили камнями, чтобы он случайно никого не поранил.
Как есть – злая сестра.
– Софи, я же говорила…
Но сестра перебила:
– Ты всегда все преувеличиваешь!
Бросив сердитый взгляд на Катарину, сделавшую вид, что это не ее слова повторила сестра, я согласно кивнула (пусть преувеличиваю!) и позвала:
– Винс! Винс!
Что он там, оглох?
– Винс, к тебе Софи пришла! – сказала я, уловив шебуршание за стеной.
Не верит мне, пусть он ей скажет, что заходить к нему небезопасно. С ее симпатией к Винсу разберемся потом.
– Зачем пришла? – отозвался Винс. – Завтрак мне уже фейка притащила. Нянчиться с ней у меня нет настроения.
Губы Софи задрожали. Она отшатнулась от стекла, и я только и видела юбку в цветочек, быстро удаляющуюся от дома.